Публикуется по изданию:
Выступление во Всесоюзном географическом обществе. Ленинград, 17 июня 1960 г. // «Будите в себе Прекрасное…»: к 110-летию со дня рождения С.Н. Рериха: сборник. В 2 т. М., 2015. Т. 1: 1938–1988. С. 119–129.
Выступление во Всесоюзном географическом обществе
Ленинград, 17 июня 1960 г.
Евгений Никанорович [Павловский], Александр Васильевич [Королев], Александр Александрович [Перов], друзья! У меня большая, исключительная радость быть здесь сегодня. И я вас всех благодарю за ваши теплые слова. Может быть, я чувствую, эти слова и не заслужены мной, но я всё ценю, потому что они исходят от вас как друзей.
Как говорили Евгений Никанорович и Александр Васильевич, Николай Константинович, Матушка, Юрий Николаевич и я – мы прожили многие годы в Индии, и Николай Константинович, по мере сил, всегда творил русское дело. Где бы он ни был, кого бы он ни встречал, он всегда нёс слово и завет о России. И его всегда почитали, всегда любили, и поэтому его слово имело всегда особое значение. Теперь в Индии есть несколько музеев, посвященных ему. Кроме того, многие музеи имеют его отдельные залы [1]. Мы же теперь устраиваем музей в долине Кулу, где жил и творил Николай Константинович, и уже открыли несколько залов. И там будут сосредоточены его труды, работы, и вообще, музей будет отражением его жизни, его чаяний.
Моя Матушка, может быть, вы это и не знали, всегда интересовалась и глубоко изучала философию Востока, в особенности Индии. Она её знала совершенно исключительно. Она написала много книг, трудов, и очень много трудов осталось после её смерти, которые будут вскоре напечатаны. Юрий Николаевич был выдающимся ученым, специалистом по Центральной Азии, большим специалистом. Он был величайшим ученым. И всюду в Индии и на Востоке все знают и почитают его. То, что он делал по Тибету, никто до него не делал. Историческая тибетская хроника «Голубые Анналы» [2], которую он перевел и издал в Индии, является фундаментом будущего изучения Тибета. Там имеется основная хронология истории. И, как мне сказал крупнейший итальянский тибетолог Джузеппе Туччи, это действительно капитальный труд, который никто не мог сделать до Юрия Николаевича. Но это был, конечно, не единственный его труд. Сейчас целая серия рукописей готовится к печати, [а именно] готовится к изданию его большой словарь [3] и тибетская грамматика [4]. Кроме того, у него есть очень большой труд по истории племен Средней Азии [5], над которым он работал много лет. И я надеюсь, что в ближайшем будущем этот труд тоже появится в печати. Я надеюсь, что ту работу, которую Юрий Николаевич начал здесь и которую, к сожалению, он не смог даже оформить, будут продолжать его сотрудники – те, [кто] начали свою работу с ним и, может быть, [воспитают] кадры, о которых [он] всегда мечтал. Юрий Николаевич был большим патриотом. Он всегда верил и думал, что именно здесь должны родиться те кадры, которые будут изучать Центральную Азию – ту Азию, которую он так любил и так хорошо знал. Так случилось, что он не смог закончить свою работу. Но я уверен, что эта работа будет жить, и для этого мы оставляем всю его библиотеку [6], которую он собрал с большим трудом на протяжении всей жизни. [Она] включает уникальные тома, которых здесь никогда не найти, [и] послужит фундаментом, на котором будут расти будущие кадры.
Конечно, работа Юрия Николаевича была тесно связана с работой Николая Константиновича, так же как и моей матушки, Елены Ивановны, и скажу – и моей тоже. Мы все были очень тесно связаны и всегда работали вместе. Мы старались помогать друг другу, дополнять друг друга. И я должен сказать, что в Николае Константиновиче, моей Матушке и в Юрии Николаевиче я имел самых близких помощников, друзей, к которым я сразу мог обращаться со всевозможными проблемами, исканиями в своей работе.
Я работал, как вы знаете, в области искусства не только как художник, но и как искусствовед. Меня всегда особенно интересовало искусство Востока, хотя занимался искусством Запада. И, конечно, знания Юрия Николаевича были для меня большой поддержкой. Я мог сразу включаться в его знания и сразу разрешать очень трудные вопросы некоторых надписей, слов. Также у Николая Константиновича и Елены Ивановны я мог всегда получить готовый ответ и совет. Поэтому наша жизнь в Индии, и не только в Индии, но и других местах, была сотрудничеством, и мы взаимно помогали друг другу и работали на поприще культуры.
Как вы знаете, в 1923 г. мы первый раз поехали в Индию. Николай Константинович, Матушка и мы все, конечно, долго об этом мечтали. Николай Константинович как-то особенно интересовался Индией и уже в начале этого столетия, когда Голубев организовал индийскую выставку в Париже, в своей статье об индийском искусстве писал: «Живет в Индии красота. Заманчив великий Индийский путь».
В конце 1923 г. осуществилось наше первое путешествие. Конечно, для нас это было очень большое событие, особенное. Мы приехали в страну, которой мы не просто интересовались, но к [встрече с] которой мы подготавливались в течение многих лет. Не только искусство Индии, не только её философия, культура, география, – всё нас интересовало. Когда мы приехали, [первым делом состоялось] обширное путешествие по Индии как таковой. Мы сразу поехали по всем историческим местам Индии. Мы широко объехали эту страну, и путешествие временно закончилось в Гималаях, в Дарджилинге. Там каждый начал работать по своей специальности. Мы много предпринимали поездок в Сикким, Бутан, Непал. Провели довольно много времени в Сиккиме, [путешествовали] по всем холмам, посещали все монастыри, многие [из них] теперь уже не существуют. Я знакомился не только с местной жизнью, но вообще [с тем], что эта местность из себя представляет.
Юрий Николаевич, как вы знаете, был заинтересован Востоком. Как Александр Васильевич сказал, Юрий Николаевич действительно интересовался и Египтом в молодости. И он написал свои впечатления, прочитав все книги на эту тему, и мечтал, что туда поедет. Сначала он учился в Лондоне, в Школе восточных языков [7]. Занимался персидским языком, начал [изучать] санскрит, затем в Гарварде работал по санскриту и тогда уже занимался тибетским, продолжал впоследствии в Париже [8], где работал с Полем Пеллио. Уже в Индии он мог продолжать свои работы на всех основных [освоенных] языках и начать изучение других, в том числе и монгольского языка. Таким образом к концу 1923 г. – [началу] 1924 г. Юрий Николаевич собрал свой замечательный кладезь знания. 1925 г. он прожил в Индии, как бы закрепляя то, что получил в Европе. И в 1925 г. экспедиция уже из Индии (Николай Константинович, брат, Матушка) направилась в Центральную Азию. Именно втроем они организовали тогда караван и пошли из Кашмира через Ладак на Хотан и Кашгар. Там у них были затруднения. Многие из них описаны в этой книге [9]. Затем экспедиция пошла уже через Туркестан, а потом маршрут был очень широк. В 1926 г. Николай Константинович посетил Советский Союз, и он был в Москве. Он организовал здесь дальнейшее свое продвижение и свое путешествие уже через Сибирь, Монголию на Тибет, и в 1926 [10] г. они уже двинулись из Монголии, из Урги [11], прямо на юг. Они думали скорейшим образом, ещё летом, пройти через Тибет. Но их экспедиция, – которая тогда была уже гораздо больше, потому что Николай Константинович включил многих других сотрудников для помощи, так как это были трудные места, – была задержана в Тибете. И там, на высоте [около] четырех тысяч метров, она должна была зазимовать, не имея для этого необходимых теплых палаток, теплого одеяния, топлива – всего необходимого. В страшную стужу, без всяких возможностей [они вынуждены] были там остаться. В результате этого погибло несколько членов экспедиции и пал весь караван, кроме двух верблюдов. Девяносто животных там погибло!
Как вы знаете, на плоскогорьях Тибета не только очень низкая температура зимой, но главное – очень страшные вихри, постоянный ветер, и оградиться от него почти невозможно, особенно в палатках. Так случилось, что все главные члены экспедиции все же выжили, и тибетское правительство, получившее какие-то указания, прислало им полный караван со всем необходимым. И таким образом они могли выйти и [спуститься] вниз на Сикким. Всё время работа, конечно, продолжалась. Был накоплен большой материал. И Николай Константинович, несмотря на очень трудные условия жизни, много писал картин.
В 1927 г. [12] экспедиция вернулась через Сикким в Индию, и в 1928 г. я опять их там встретил. Я [в 1925-1928 гг.] работал в Америке. Николай Константинович решил [незамедлительно] продолжить [начатую] работу, чтобы собрать весь материал из экспедиции, и задумал основать в Гималаях институт для изучения всего этого края. Сначала думали – в Восточных Гималаях, но это было трудно из-за климата. И было [принято] решение исследовать Западные Гималаи. Решили остановить свой выбор на долине Кулу, том самом месте, где мы жили [впоследствии], где умер Николай Константинович и где мы живем теперь. [Долина Кулу] совершенно исключительна климатически и славится множеством горных пиков. Все альпинисты утверждают, что нет больше такой местности, которая изобиловала бы таким количеством всевозможных пиков на такой маленькой площади. И действительно, со всех сторон [вы] находите самые замечательные пики, как альпинист, можете выбрать любой, который вам больше подходит. И, с точки зрения культуры, [эта долина] – колыбель всей древней культуры. На Восточных Гималаях культура совсем иная. Здесь же была ранняя основная культура, и сохранились памятники двухтысячелетней и более давности. А традиция говорит, что и более [древние]. [Сейчас] замечательные памятники искусства, замечательные храмы разбросаны в самых отдаленных равнинах, но когда-то это считалось вполне достижимым и необходимым. И в этой долине ещё живут гигантские мачтовые леса, которые были посажены вокруг храмов в V или VI в., [они] сохранились с того времени. Там есть прямая, живая связь с [древними] очагами культуры. Кроме того, климат в этой долине один из лучших в Индии, близок к европейскому. Невольно вы порой думаете, что вы в Европе.
Наш дом [находится] на высоте двух тысяч метров. Растительность такая же, как и здесь. Деревья те же – липа, клены. Грибы: рыжики, волнушки. Только одна разница: деревья значительно больше. Например, ольха в поперечнике один-два метра. Вообще там очень много общего с нашей природой. Зимой там бывает снег, и, конечно, круглый год долина окружена снегом, потому что всюду высокие вершины, которые достигают шести, семи, семи с половиной, восьми тысяч метров. Это богатейшая долина. Там очень много воды, течет река Биас и масса родников, потому что все окружено местным ледником. Исторически известно, что [там] никогда не было голода – вы снимаете там несколько урожаев в год. И сейчас там разводят замечательные фруктовые сады европейских фруктов. Они растут там совершенно исключительно и не только достигают больших размеров, но имеют отличный вкус, аромат. И эта долина считается в Индии колыбелью фруктов. Много есть и других замечательных мест, но это всё не то.
И вот в этой долине мы обосновались. Там Николай Константинович основал Институт для изучения Гималаев, который возглавлял Юрий Николаевич на протяжении многих лет. Там велись разные исследования, [в том числе] ботанические. Собраны гербарии. Зоологи собрали прекрасную коллекцию, которая и сейчас там находится. И, конечно, Юрий Николаевич продолжал и свою работу, потому что эта долина лежит на стыке Индии и буддийского мира – Тибета. В течение многих лет Юрий Николаевич работал там. Николай Константинович писал картины, Матушка и я работали там. У нас было много сотрудников. И Николай Константинович всегда мечтал, чтобы это место сделалось центром, куда могли бы приезжать люди, интересующиеся Гималаями, и могли бы там работать. В Индии [самое трудное] – это климат. Есть много мест, где климат непереносим более двух лет, и если вы тогда не уедете, то начинаются заболевания. Это же место было для европейцев идеальным. Второго такого места я не знаю. Разве [что] – Кашмир. Но он все же другой и очень затронут людьми. Сейчас туда стала ездить масса туристов, и с каждым годом все больше и больше. И не только европейцы, но и индусы. И не знаешь, что же будет через несколько лет. Наша же долина избегла этой участи, так как сообщение, связь там очень плох[и]. Она лежит довольно далеко – вам нужно ехать много сотен миль только автомобилем. И это затруднение оберегает её от туристов. Правда, теперь есть воздушное сообщение, но самолет может только иногда летать туда, так как посадочная площадка там очень маленькая, а летит он по очень узкой долине и почти что крыльями касается [гор]. [Это также] затруднительно из-за туманов и дождей.
Относительно интересующей вас проблемы о «снежном человеке». В 1923 г., когда мы приехали первый раз в Индию, когда ещё никто не говорил о снежном человеке, я путешествовал в Гималаях. Нам местные люди тогда уже говорили, что у них там, где-то в районах Эвереста, существуют большие дикие обезьяны, и более того, они нам тогда в 1923 г. показали женщину, которую эти обезьяны украли. И, говорят, она провела там два года. Потом, конечно, этот миф развился и все начали искать снежного человека. Лично я скажу – я не знаю! Может быть две версии. Первая, что действительно существует какая-то порода обезьян, которую мы не знаем, или же животное, которое мы не знаем, но которое мы принимаем за снежного человека. То есть это могут быть большие медведи, живущие на большой высоте, или же обезьяны. Интересно, [что] там, в Гималаях, в одной зоне очень высокой (приблизительно на высоте одиннадцати-двенадцати тысяч футов, то есть три с половиной – четыре тысячи метров) живут лемуры. Они отличаются сравнительно большим ростом. Один лемур был застрелен и обмерен. Пять футов [13] был его рост. Они никогда [в долины] не спускаются. И я никогда не мог найти того, что кормит их зимой, так как тогда там абсолютно не бывает никакого пропитания. Но никогда никто не знал, чтобы они спускались. Так что, может быть, кто-нибудь принимал этих больших лемуров за какого-то дикого человека. По следам это может быть медведь. И там действительно есть медведи, которые живут на большой высоте. Иногда стоят на задних лапах и кажется, что стоит человек. Они тоже вниз не спускаются, но зимой уходят в спячку. Может быть, есть еще какое-то другое животное, другая какая-то обезьяна. Вообще в Гималаях много мест, совершенно неисследованных долинок, совершенно закрытых, куда никто никогда не ходил. И много лет пройдет, прежде чем мы получим более полные сведения не только о флоре, но и о фауне.
В Индии много так называемых лангуров [14]. Они живут по всей Индии и на больших высотах. Но это именно лангуры, которых местные жители Западных Гималаев называют гунны. У них свой свист. И когда проскальзывает несколько лангуров, они издают этот особый свист. Может быть, это – вид какой-то обезьяны.
Но вообще в Индии жизнь обезьян совсем особая. И даже у обыкновенных обезьян совершенная организация. В Симле [15] есть храм [16] на одной горе, где тысячи обезьян. У них своя организация: вожак – [он] зовется королем [и] является старой большой обезьяной, которая и ростом, по крайней мере, в два раза больше других; и есть «министры», и потом уже остальные – стадо. Интересно, когда люди приносят им пищу (орехи, сладости), отовсюду бросаются тысячи обезьян, но останавливаются кругом, и откуда-то появляется глава. Он медленно подходит к центру и начинает выбирать только сладости и берет, может быть, одну-две, медленно отходит и садится в стороне. Потом набрасываются «министры», а потом уже вся группа. И вот эта организация совершенно изумительна – ведь никто никогда из этого круга не выскакивает, а ждет, пока глава деликатно выберет себе и отойдет. Он сидит тогда и смотрит, как угощаются другие.
А вот из жизни слонов юга Индии. Там слоны работают – носят деревья, балки. В Тривандруме [17] строили однажды большое здание и для этого должны были вводить сваи. Слоны по очереди носили сваи и опускали в ямы. И вот один из слонов вдруг остановился у ямы и ни за что не хотел положить сваю. Как его ни принуждали, он все-таки не положил ее, а попятился и бросил в сторону. Оказалось, что в яме сидел маленький котенок. И когда котенка извлекли из ямы, слон сразу же положил туда сваю.
Мы живем в местах [18], где много диких слонов. И они иногда приходят по двенадцать штук и пасутся у нас по 24 часа. Там два больших озера, где они любят купаться. И что интересно: скажем, стадо, и матка должна родить слоненка. В этот момент все стадо становится головами наружу и окружает матку кольцом. Все стоят так и ждут, покуда родится слоненок. После этого стадо ждет, покуда слоненок будет двигаться. И потом стадо будет двигаться со скоростью слоненка с маткой.
Многие из вас не знают, [но] многие слышали, что Николай Константинович интересовался и охраной культурных ценностей, создал Пакт Мира и через это хотел прийти к объединению народов. Эта идея появилась у него в 1924 г. [19], и он продолжал работать в этом направлении много лет. Первое осуществление её было в 1935 г., когда тридцать шесть государств [20] этот пакт приняли. Конечно, почти все государства в принципе, приняли уже тогда, но не все подписали. Окончательно [этот документ] был принят и подписан в 1954 г. в Гааге [21]. Этот Пакт был задуман Николаем Константиновичем, он над ним работал и он провел его в жизнь. И мы должны гордиться, что русский [человек] осуществил идею охраны культурных ценностей. Работы было много, и очень трудной. Но все же это ему удалось. [Ещё] при своей жизни он видел, как некоторые страны [Пакт] подписали. [Николай Константинович] всегда считал, что, конечно, оградить что-то против воли человека невозможно, но этот Пакт будет иметь чисто гуманное значение – будет воспитывать людей, прививать сознание, что есть какие-то культурные ценности, которые принадлежат всему человечеству и которые оно должно [охранить] вне каких-то границ вообще. Это была его главная идея. И как Дюнан создал Красный Крест, так Николай Константинович создал этот Пакт. И, таким образом, Николай Константинович является основоположником как бы Красного Креста Культуры.
О состоянии Гималайского института. С отъездом Юрия Николаевича, конечно, основная работа прекратилась, потому что он вел именно ту работу, которую никто другой без него [вести] не может. Кроме того, как вы знаете, у нас там теперь нет тех книг, которые он привез сюда, – тех основных книг, которые сейчас находятся здесь и здесь [же и] останутся. Поэтому это всё усложняет работу. Конечно, частично работа будет продолжаться и скоро перейдет в музей, тот, который создается нами и который станет большим центром, куда смогут приезжать и работать люди. Николай Константинович, Елена Ивановна думали, что туда будут приезжать ученые из Советского Союза, потому что климат настолько прекрасен, что вполне подходит для нас. Это единственное место, которое климатически [безвредно].
О судьбе художественного наследия Николая Константиновича. Перед отъездом сюда я вел беседы в Москве в Министерстве культуры, в частности, с Екатериной Алексеевной Фурцевой, Николаем Николаевичем Даниловым, и мы обсуждали вопрос об организации музея здесь, в Ленинграде. Юрий Николаевич думал, что даже если будет часть картин в Русском музее, то хорошо бы создать и отдельный музей Николая Константиновича. Но так как создать отдельный музей сейчас сложно (это возьмет время), я думаю, что Русский музей – [это] сейчас правильное решение. Там я имел несколько бесед, и мы решили в ближайшее время открыть четыре зала Николая Константиновича как постоянную экспозицию. Войдут ли все эти картины в четыре зала – вопрос. Это будет видно, как только попробуем [создать] экспозицию. Во всяком случае, эти четыре зала там будут, а вопрос об отдельном музее будет решаться уже в Ленинграде.
Теперь хочу вас всех поблагодарить от имени жены и от себя и сказать о том, какую радость мне доставила наша встреча сегодня. И надеюсь, что буду иметь счастье вас встретить ещё не раз!
[1] Речь идет о Муниципальном музее Аллахабада, Музее Бхарат Кала Бхаван (Бенарес), Музее и картинной галерее Бароды, Мемориальном музее Е.П. Блаватской (Адьяр) и др.
[2] The Blue Annals / trans. from Tibetan by G.N. Roerich. Pt. 1, 2. Calcutta, 1949, 1953.
[3] Рерих Ю.Н. Тибетско-русско-английский словарь с санскритскими параллелями. Вып. 1-11 / под общ. ред. Ю. Парфионовича и В. Дылыковой. М.: Наука, 1983-1993.
[4] Рерих Ю.Н. Тибетский язык / ред. комиссия: Н.А. Дворянков, А.М. Дьяков, Г.П. Сердюченко; Академия наук СССР, Институт народов Азии. М.: Издательство восточной литературы, 1961. – (Языки зарубежного Востока и Африки.)
[5] Рерих Ю.Н. История Средней Азии. В 3 т. М.: МЦР, 2004-2009.
[6] Уникальная научная библиотека Ю.Н. Рериха была передана в Институт Востоковедения АН СССР в Москве для создания Мемориального кабинета Ю.Н. Рериха (открыт 12 августа 1960 г.).
[7] В 1919-1920 гг. Ю.Н. Рерих учился на индоиранском отделении Школы восточных языков в Лондоне.
[8] В 1922-1923 гг. Ю.Н. Рерих работал на среднеазиатском, индийском и монголо-тибетском отделении Парижского университета, одновременно слушал курс китайского и персидского языков.
[9] См.: Рерих Ю.Н. Экспедиция академика Рериха в Центральную Азию (1925-1928) // Вопросы географии. Сб. 50. М., 1960; Roerich G. Trails to Inmost Asia: Five years of exploration with the Roerich Central Asian Expedition. New Haven: Yale University Press, 1931; РерихН.К. Сердце Азии. Southbury, 1929; Roerich N. Altai – Himalaya: A Travel Diary. New York, 1929.
[10] Так в тексте. В действительности в 1927 г.
[11] Урга (с 1924 г. Улан-Батор) – столица Монголии.
[12] Так в тексте. В действительности в 1928 г.
[13] 152,4 см (1 фут = 30,48 см).
[14] Лангуры, или тонкотелы – род обезьян из семейства мартышковых.
[15] Симла (ныне – Шимла) – город в Северной Индии, административный центр штата Химачал-Прадеш.
[16] Храм Ханумана (Jakhu Hanuman Temple) находится на вершине горы в городе Шимла и посвящен индуистскому богу-обезьяне Хануману.
[17] Тируванантапурам (Тривандрум, Тривандрам) – город в Южной Индии, столица штата Керала.
[18] Речь идет об имении С.Н. Рериха и Девики Рани Рерих «Tatguni Estate» под Бангалором, на территории которого находятся озера, окруженные джунглями.
[19] Так в тексте. В своих очерках Н.К. Рерих упоминает, что идея сохранения культурных сокровищ у него начала оформляться в 1903-1904 гг. после путешествия по древним русским городам. В 1929 г. был подготовлен проект Пакта по защите культурных ценностей, создан Постоянный Комитет Пакта Рериха и Знамени Мира, текст проекта разослан в правительственные учреждения разных стран и широко опубликован в прессе.
[20] Так в тексте. Вероятно, С.Н. Рерих имеет в виду участников Третьей международной конференции, посвященной Пакту Рериха (1933), из 35 стран и США. В 1935 г. в Вашингтоне представителями 21 страны (США и Латинской Америки) был подписан Пакт Рериха.
[21] Речь идет о международном правовом документе – «Договоре об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакте Рериха)» (1935), который лег в основу «Гаагской Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта» (1954).
