Публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Выступление в Доме кино. Ленинград, 16 июня 1960 г. // «Будите в себе Прекрасное…»: к 110-летию со дня рождения С.Н. Рериха: сборник. В 2 т. М., 2015. Т. 1: 1938–1988. С. 111–118.
Выступление в Доме кино
Ленинград, 16 июня 1960 г.
Друзья! Я хочу поблагодарить Дом кино, хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли сюда сегодня. Мне сказали, что сегодня здесь будет показан фильм, снятый в Индии, в котором несколько кадров с моим батюшкой [1]. Правда, их вообще немного. И мы теперь работаем над большим фильмом, так как Николай Константинович снимался не раз в Америке, и там была целая серия фильмов, которые мы хотим объединить.
Николай Константинович был не только моим учителем, но и моим другом и вдохновителем. [Сколько] я себя помню, я всегда видел его заботу, его руководство. И то, что я сейчас имею, конечно, было заложено уже тогда, в ранние годы, когда я жил здесь, в Ленинграде. Тогда это был Петербург. И весь этот интерес и к искусству, и к истории, и, в частности, к Востоку уже жил тогда во мне. Николай Константинович и моя матушка, Елена Ивановна, всегда и во всем не только поощряли меня, но и старались разбудить мой интерес. Сегодня я был в Горном музее [2]. Меня всегда привлекали камни, минералы. И я часто любовался этими камнями, которые я [и] сегодня видел там. Все это живет у меня в памяти. И вот моя выставка сейчас в Эрмитаже, в котором я тоже часто проводил время. Все это я запомнил с детства.
Николай Константинович – настолько сложный облик, что его совершенно невозможно описать в одной лекции. Для этого потребуется 10-15 лекций. Моя Матушка, которая всегда интересовалась философией и особенно философией Востока, ему очень много помогала и дополняла его некоторые искания.
Восток всегда привлекал Николая Константиновича, и, несмотря на это, он так горячо любил свою Родину и прекрасно передавал [это чувство]. Но все же его кругозор простирался дальше, на Восток, когда в начале столетия он писал: «Живет в Индии красота, заманчив великий Индийский путь». Так что устремление Николая Константиновича к Индии, мысли Индии, её искусству, культуре было у него всегда. Это нашло отражение и в его раннем творчестве. Уже в 1915-1916 гг. у него была серия картин, посвященных Индии [3].
Николай Константинович был не только художник (и, действительно, великий художник), но он был археолог, ученый, писатель, философ, очень большой философ, хотя еще мало известный нашим читателям. Он написал очень много книг, и напечатано не меньше 27 томов [4]. Многое еще не [издано] и находится в рукописях.
То же скажу и о моей Матушке. Она много писала, отдавала себя философии, изучению философии. Очень много её трудов напечатано [5], но после её смерти осталось множество рукописей её трудов, которые она написала именно в Индии, Америке, Центральной Азии и всюду, где она жила и путешествовала. И эти её капитальные труды должны будут быть напечатаны, и они обогатят наше знание Востока и восточной мысли.
Мой брат, Юрий Николаевич, был выдающимся востоковедом. Он знал множество восточных языков. И, конечно, в кончине Николая Константиновича, Елены Ивановны и брата – неописуемая утрата. Многое можно было создать и многое создалось. Они взаимно помогали друг другу. Знания Юрия Николаевича были полезны Николаю Константиновичу, знания Матушки – Юрию Николаевичу. Не говорю [уже] о себе. Я тоже взаимно обогащался от них троих. И всегда мы друг у друга находили поддержку и ответы на вопросы, которые часто встают во время большой работы.
Итак, когда мы жили в Индии, были созданы не только картины, книги, осуществлена экспедиция. Было сделано, я считаю, много, очень много. Как я сказал, облик Николая Константиновича вырисуется, будет оценен только в будущем. Пройдет много лет. Также, может быть, облик и моей Матушки и Юрия Николаевича. К сожалению, Юрий Николаевич только три года прожил здесь. Я надеюсь, что то, что он хотел осуществить, организовать, начать, не только не заглохнет, но будет развиваться. Я вижу, здесь присутствуют некоторые из его сотрудников. И я знаю, что они будут нести, вести его работу и не забудут те заветы, которые он им оставил.
Как я уже сказал, Николай Константинович был истинно русским живописцем. Он горячо любил свою Родину. Он её знал. Он мог провидеть её прошлое, её будущее. У него был замечательный синтез мысли. Он мог сразу включаться в то, что было самым главным, и передавать синтез того, что самое трудное. И я всегда удивлялся этой замечательной точности его мысли, умению сразу войти вглубь, понять и оценить. Касалось ли нечто истории нашей Родины или других народов, я всегда удивлялся, как он мог сразу подойти прямо, узнать то, что именно нужно. Он всегда давал общий синтез. И этот общий синтез – то, что было не только его первым впечатлением, но и общим впечатлением всего, что этот момент породил в нем, – он передавал в своем искусстве, особенно в искусстве последних лет, когда он отбрасывал всё, что отвлекало, и давал внутренний смысл того, что его волновало.
Теперь, я надеюсь, очень скоро будет несколько залов в Русском музее с картинами не только раннего периода, но и периода творчества его последних лет. Я надеюсь, мы будем пополнять эту экспозицию в будущем. Я не знаю другого художника, который оставил бы такое гигантское наследие – не меньше шести тысяч картин. Несмотря на все путешествия – периоды очень трудные, периоды лишений – он всё время творил, никогда не позволял каким-то личным затруднениям лишать себя творческой жизни. Он писал картины, изучал жизнь, писал.
Поэтому он смог оставить такое замечательное наследство. В жизни он никогда не торопился – всё у него было планомерно. Казалось, таким темпом нельзя многого достичь. Но благодаря тому, что он всегда всё заканчивал с ходу, он никогда не терял времени на ненужные поправки и в результате делал гораздо больше тех, кто всегда спешит и в спешке должен возвращаться назад. Это был его секрет – залог его успеха. И я всегда удивлялся: у него была исключительная память. Она осталась до последних дней. То, что он когда-то видел, читал, оставалось до конца дней. Он помнил бесконечное множество стихов, поэм, всегда мог читать наизусть. И эта память подсказывала ему решения в нужный момент.
Сегодня будет [показан] маленький фильм из тех мест, где в Индии жил и творил Николай Константинович. Там он умер, там его памятник. И теперь мы создали и [развиваем] музей, посвященный его творчеству, работе. Мы уже открыли там серию залов с его картинами, а со временем будет построена большая галерея, куда войдут его последние труды. [Сейчас] мы заняли те [комнаты] дома, где Николай Константинович жил. В этом фильме вы увидите некоторые места долины Кулу. И не мне судить, как прекрасны эти места, где он долго жил и трудился.
Я не знаю, хотите ли вы еще слушать или я уже утомил вас? (Аплодисменты.)
Как вы уже знаете, Николай Константинович прошел всю Центральную Азию древним караванным путем. Он не только путешествовал в Индии, и широко путешествовал в Индии, но он караваном прошел из Индии в Центральную Азию и через всю Центральную Азию – через Туркестан, через Монголию в Тибет. Он находился в Тибете в течение, кажется, 15 [6] месяцев. Это было очень трудно не только из-за горных условий (высота перевала пять и более тысяч метров), но караван был задержан там, и пришлось зазимовать без соответствующего снаряжения. А там, на этих вершинах, зима, конечно, исключительно суровая. Там страшные морозы, страшные ветры – такие, которые совершенно трудно себе представить. И караван должен был оставаться там всю зиму. Погибли все животные, кроме двух верблюдов. Караван оказался абсолютно беспомощным, не мог передвигаться и, будучи в самом центре Тибета, не мог ни с кем сноситься. Тогда в Тибете не было дорог, кроме караванных путей, троп. [Также] была потеря [и] в людях. Но все же, несмотря на это, караван выжил. Николай Константинович всё время продолжал свою работу, все сотрудники продолжали свою работу. И когда пришла помощь, посланная тибетским правительством в виде нового каравана, чтобы вывести эту экспедицию, она смогла весной выйти обратно [в] Индию. Экспедиция привезла богатейший материал. И после этого уже Николай Константинович основал Гималайский институт [7] в Западных Гималаях для изучения этого края. Там работал мой брат Юрий Николаевич, я работал. И, несомненно, этот богатейший край ещё сейчас ждет своих исследователей, потому что многое осталось сделать.
Николай Константинович оставил нам замечательную панораму Тибета и Гималаев [8]. И, как я сказал, часть этих картин вы увидите в Русском музее. Гималаи, как горы, не имеют себе равных не только по высоте. Там всё гораздо богаче. В узких ущельях с одной стороны растут пальмы, с другой – северные ели. И всё это распределилось на определенных зонах. Там вы найдете растительность от тропической до таёжной. Вам только нужно подняться на определенную высоту. Но, благодаря всё-таки южной широте, всё гораздо богаче, пышнее. Деревья, например, ольха, там достигают гигантских размеров – два метра в поперечнике и больше. Растут кедры, тысячелетние и старше. В тени таких деревьев вы найдете замечательные памятники древности в виде скульптуры, храмов, развалин. И куда бы вы ни пошли, вы найдете всегда что-то замечательное. Прямо удивляешься: там, куда никто не ходит, никто не живет, когда-то люди ходили, жили и создавали самые замечательные вещи. То, что для нас сейчас удивительно, для них было обычной жизнью. И вот в этих уголках [до наших дней] сохранились замечательные памятники искусства.
Недалеко от тех мест, где мы жили, в старых храмах стоят замечательные бронзы IV-V вв. С тех пор они так и стоят до наших лет. Всюду вы найдете древние корни, которые уходят в глубину веков. А вокруг вы [у]видите замечательные старые деревья, которые больше полутора тысяч лет являются свидетелями этих храмов, всей этой истории и связывают нас своей жизнью с тем древним миром. И там как бы ничто не изменилось – так же жизнь простирается назад в самые ранние века. Это, конечно, очень притягивало Николая Константиновича, Матушку, Юрия Николаевича – именно возможность соприкасаться с этим древним миром. Это, конечно, и для меня очень многое значит. Я там всё время путешествую и нахожу множество памятников древней культуры. И хотя много уже исходил, многое видел, исходил эти горы, всё же знаю сотни мест, куда мне нужно пойти. Эта древность для меня тоже дорога.
Именно в этой долине, где мы жили, живем, писались самые древние философские труды Индии, создавался литературно-философский памятник – Веды [9]. «Атхарва-веда» [10] была написана именно там, в Кулу, недалеко от места, где мы живем. В Индии это, конечно, не одно место, где такое богатство всего. Индия вся является заповедником! Нужно только подумать, заинтересоваться, и вы найдете всюду что-то особенное, особенно интересное и нужное.
В Индии и сейчас некоторые племена живут таким же образом, как они жили в каменный век. Они даже не культивируют свою землю, живут в лесах. Но у них очень строгий кодекс жизни, мораль. Этот древний уклад сохранился, и мы можем судить, какова была жизнь в те ранние века. Так что Индия, со всех точек зрения, является живым музеем. Там есть живая преемственность: древний мир (даже ещё более древняя преемственность), средние века и современная жизнь Индии. И всё это как-то уживается и дает нам богатейший, богатейший конгломерат. Вы можете найти всё, что хотите. И вы [у]видите, как это обогащает жизнь и как это нужно для жизни.
То, что особенно привлекало Николая Константиновича, Елену Ивановну, брата и меня, – это великая индийская мысль – мысль, вырабатывавшаяся на протяжении тысячелетий. Она была уже вполне закончена тысячелетия назад. Эти замечательные формулировки индийской философии – это то, что, я считаю, так важно и так нужно. Многие проблемы, которые у нас сейчас неразрешимы, которые Запад старается разрешить (и главный вопрос: что является счастьем жизни?), тысячелетия тому назад уже были решены в Индии. Эта мысль Индии была тем магнитом, который притягивал, как я уже сказал, Николая Константиновича, Елену Ивановну, Юрия Николаевича и меня.
Я бы мог говорить без конца, потому что это бесконечная тема. О Николае Константиновиче, [как] я сказал, нужно 10, может быть, 15 лекций, которые могли бы быть посвящены всем сторонам его жизни и творчества, его исканиям. И сегодня, конечно, мы этого сделать не можем. Но я просто хотел с вами поделиться своими мыслями, сказать вам что-то о Николае Константиновиче как о моем учителе, о моем друге.
Вопрос: Повлияли ли на Вас А. Куинджи и М. Врубель?
С.Н. Рерих: Я чтил этих художников, так же как я чту многих других. Трудно сказать, что кто-то, какой-то определенный художник влиял на меня больше других.
Вопрос: Расскажите немного о йогах, если можете.
С.Н. Рерих: Это очень сложный вопрос. Для этой темы нужно очень, очень много лекций. Единственное, что я сейчас смогу вам сказать, это только [то], что в Индии есть пять основных систем йоги, а именно: 1) Хатха-йога, то есть самая низкая йога – йога тела. Она учит контролировать наше тело, чтобы затем достичь более высокого. 2) Следующая – карма-йога, то есть йога работы, действия: через труд, наше отношение к труду мы поднимемся, достигнем высот духовности. 3) [Джнана]-йога. [Джнана] – знание. Это йога познания, то есть достижения духовности через знание. 4) Затем бхакти-йога – йога любви: вы стараетесь достичь духовности через веру, стараетесь разбудить в себе великую любовь, и через нее приходит достижение. 5) И затем последняя, самая высокая йога – раджа-йога, то есть царственная, которая включает все йоги и как бы замыкает весь этот цикл йог.
Вопрос: Если можете, скажите, как Николай Константинович относился к А. Блоку.
С.Н. Рерих: Я знаю, что он его очень уважал.
Вопрос: Скажите о Ваших и Девики Рани планах на будущее.
С.Н. Рерих: В Индии я буду продолжать работу над целой серией больших картин из жизни Индии [11], которые я начал и надеюсь закончить в скором времени. Жена будет продолжать работу в той академической сфере [12], которую она ведет сейчас.
[1] Речь идет о первом советском фильме о Н.К. Рерихе, снятом по просьбе Ю.Н. Рериха, «Художник Николай Рерих» (1958). Автор сценария В.М. Лобанов, режиссер Я. Миримов.
[2] Горный музей Ленинградского горного института.
[3] Вероятно, речь идет о картинах Н.К. Рериха: «Мудрость Ману» (1916). Холст, темпера, 178 х 194,5 см. Тверская областная картинная галерея; «Лаухми Победительница» (1916). Темпера. Местонахождение неизвестно; и др.
[4] См.: Рерих Николай Константинович: биобиблиографический указатель. М.: МЦР, 1999.
[5] См.: Рерих Елена Ивановна: биобиблиографический указатель. М.: МЦР, 2009.
[6] Так в тексте. Участники Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха (1924-1928) находились на территории Тибета с сентября 1927 г. по май 1928 г. Экспедиция была задержана властями на пути к Нагчу и была вынуждена зимовать на плато Чантанг с 6 октября 1927 г. по 6 марта 1928 г.
[7] Гималайский институт научных исследований «Урусвати» создан Н.К. Рерихом в 1928 г. Началом работы Института послужило изучение материалов, собранных в ходе Центрально-Азиатской экспедиции.
[8] Речь идет примерно о 1500 этюдов Н.К. Рериха, созданных в 1930-1940-е гг.
[9] Веды – древнейшие памятники религиозной литературы Индии, в числе которых четыре «собрания» – санхита (Риг-веда-санхита, Сама-веда-санхита, Яджур-веда-санхита и Атхарва-веда-санхита) и комментирующие их брахманы, араньяки и упанишады.
[10] Атхарва-веда («Знание заклинаний») – очень древняя по содержанию, но позднее других включенная в число канонических книг, содержит заговоры, заклинания, формулы благословений и проклятий.
[11] Речь идет о серии картин С.Н. Рериха «Мои соседи» (1950-1960-е).
[12] Девика Рани Рерих многие годы была активным членом Национальной академии танца, драмы и кино, членом Национальной академии изящных искусств и др.
