Замечательное физиологическое явление
Из Царскосельского уезда С.-Петербургской губ.
Из Царскосельского уезда С.-Петерб. губ.
Из Царскосельского уезда Петербургской губ.
О второй кладке дупеля и перепела
Из Царскосельского уезда Петерб. губ.
О предохранении ружья от ржавчины
Из Царскосельского уезда Петербургской губернии
Замечательное физиологическое явление
Однажды, возвращаясь с неудачной охоты, я увидал посреди небольшого озерка трёх крякв. «Дай, думаю, выстрелю, хоть ружьё разряжу». Дробь у меня в ружье была 8-го нумера, но я, подкравшись к уткам шагов на 30, всё-таки выстрелил. Результаты моего выстрела были таковы: одна из уток лежала мёртвая, другая улетела, а третья сидела по-прежнему спокойно на поверхности озера, будто ничего не произошло. Я уж хотел по ней из другого ствола выстрелить, да егерь меня остановил: «Погодите, — говорит, — барин, мы её так, руками возьмём, она, верно, раненая». Поблизости, на счастье, нашёлся небольшой досчаник, и мы поехали за добычей. Боясь, чтобы утка не улетела, я всё время держал ружьё наготове, но, к моему удивлению, утка не только не полетела, но даже, при нашем приближении, не проявила никаких признаков страха или беспокойства.
Когда мы подъехали к ней, я достал её из воды и посадил на дно нашего досчаника, она нисколько не противилась и так же спокойно продолжала сидеть на досках, как и на воде. Пришедши домой, я осмотрел её, и она оказалась раненною в левую часть головы; ранка была еле заметная и скорей походила на царапину. Над этой уткой я произвёл следующие опыты. Я её внёс в комнату и, посадив на полу, подпихнул — она пошла, пока не стукнулась головой о стену. Потом я её подбросил на воздух — она полетела, пока, ударившись о стену, не упала, но сейчас же вскочила, оправилась и приняла прежнее своё спокойное положение. Когда я ей дал есть, то должен был ткнуть её носом в еду, и она ела, пока не съела всё, что было на тарелке. Когда кто-нибудь начинал ловко подражать утиному кряканью, моя утка тоже начинала крякать, пока подражавший кряканью не замолкал. Замечательно, что во всё это время утка не проявляла никаких признаков самостоятельности и двигалась без всякого сознания, как автомат. Я решил оставить её жить, чтобы наблюдать за нею. На следующий день я её вынес на улицу и посадил на крыльцо; она так же спокойно сидела на улице, как и в комнате. Но тут я отошёл от крыльца, а когда возвратился, то увидал мою утку во рту дворовой собаки. Я бросился, отбил её у собаки, но у неё было повреждено горло, и она тут же околела. Даже схваченная собакой, утка осталась совершенно спокойной и не оказала никакого сопротивления.
Охотничья газета. 1891. 4 февраля. № 6. С. 91.
Черта характера тетерева
Я уже несколько раз, на охоте за тетеревами, наблюдал следующую интересную черту их характера.
Случилось, что на одно дерево во время охоты с собакою по выводкам сели 2 тетерева, один повыше, другой — пониже.
Мой егерь усмотрел их и указал мне, говоря: «Бейте, барин, нижнего, тогда верхний не улетит». Мне такой совет показался в высшей степени странным, но я, желая проверить правдивость слов егеря, выстрелил по нижнему. Он упал, верхний же смотрел сверху на упавшего собрата и не летел прочь. Потом я вторым выстрелом убил и его. Этот же факт мне пришлось проверить ещё раз на охоте по выводкам и потом несколько раз на токах.
Я расспрашивал об этом местных деревенских охотников, и они мне все подтвердили этот факт, объясняя его следующим образом: на токах сидящие выше тетерева потому не летят после выстрела, что в своей горячности ничего не понимают, а на охоте по выводкам тетерева не летят от страха. Между прочим, надо прибавить, что все они знали эту особенность тетерева. Первое из их объяснений, насчёт охоты на токах, ещё может быть отчасти и верно, но второе весьма невероятно, так как нельзя подумать, чтобы тетерев от страха не мог лететь. То же самое говорят деревенские охотники и про глухарей, но мне этого не приходилось проверить. Нужно стрелять нижнего, а не верхнего, только по той причине, что верхний, падая, может задеть сидящего ниже, и тогда тот улетает. Я слышал также, что эта же черта характера тетерева была замечена во время охоты с подъезда, но мне, к сожалению, ни разу не пришлось этого проверить.
Охотничья газета. 1891. 18 февраля. № 8. С. 122.
Вопросы
Прошлое лето у меня вышли все пыжи, и я, не желая запыживать войлоком (пыжерезки у меня не случилось), попробовал запыжить тонко нарезанными кружками обыкновенной пробки. Результаты получились хорошие. Так что после этого я теперь всегда для пыжей покупаю в пробочной мастерской пробки и потом нарезаю их ножом на кружки. Особенно хороши эти пыжи для запыживания пороха, так как обыкновенные бутылочные пробки шире всякого ружейного калибра и при набивании патрона легко суживаются и крепко запыживают порох. Для запыживания дроби следует пробки обрезать пыжерезкой (которая должна быть калибра на 3 больше ружейного), а то пробки с не обрезанными краями слишком плотно запыживают дробь, что нехорошо влияет на бой ружья. Надо прибавить, что нельзя употреблять пробуравленные, уже бывшие в употреблении пробки, а надо покупать в пробочных магазинах свежие, цельные и без трещин. Об этих пыжах я говорил нескольким знакомым охотникам, у которых тоже они дали хорошие результаты. Я буду весьма благодарен, если кто-либо из товарищей-охотников укажет мне какие-либо неудобства употребления пробочных пыжей.
Охотничья газета. 1891. 1 апреля. № 14. С. 223.
Из Царскосельского уезда С.-Петербургской губ.
Глухари и тетерева токуют; но стоявшие холода на Страстной и Святой неделе сильно мешали току. 23, 24 и 25 апреля по ночам шёл снег, и тетерева совсем мало пели, а другие и вовсе не вылетали на ток. Подходить к глухарям весьма трудно, так как вода к утру покрывается льдом и воды по лесам ещё порядочно. 24 налетели вечером 6 глухарей, из которых 4 кряхтели, поутру заморозило, и пел всего один. Вальдшнепы, вследствие холода и ветров, последние дни тянут плохо. Рябчик на пищик летит хорошо. Около 12 апреля затоковал бекас. 23-го летели турухтаны. 24-го видел сивок и кроншнепов. Около 22 начали класться скворцы и дрозды. Вороны уже с неделю начали кладку. На озёрах каждый день можно встречать крякв, чирков, свиязей и шилохвостей. Днём термометр держится около 4оР; ночью до 2о мороза.
25 апреля.
Охотничья газета. 1891. 13 мая. № 19. С. 301.
Из Царскосельского уезда С.-Петерб. губ.
Несмотря на не совсем благоприятную для вывода весну, выводков сравнительно много, но так как вывод был довольно поздний, то дичь к 15 июля вряд ли достигнет своей величины. Насколько я заметил, особенно много будет тетеревей, ибо выводки часты и очень велики; так, я нашёл несколько выводков штук по 10 и 12. В одном из найденных мною выводков около 25 июня дети были уже в половину матки, между тем, в другом были только что вышедшие из яиц. Глухарей выводки тоже многочисленны. Рябчики вывелись уже в конце мая и в самом начале июня. Белых куропаток, насколько я слышал, будет много, но вообще в наших краях численность этой птицы, сравнительно с прежним временем, всё уменьшается, вероятно, от ревностных охот на неё. Зато число серой куропатки всё из году в год увеличивается. Кстати, я слышал, что благодаря разведению в Гатчине, в угодьях императорской охоты фазанов, эта птица начинает появляться в соседних местечках; так, теперь фазаны появились около станции Кикерино, верстах в 35 от Гатчины. В конце мая приходило несколько крестьян продавать молодых лисиц; этого зверя ещё много.
Охотничья газета. 1891. 8 июля. № 27. С. 424.
Охоты в Царскосельском уезде
Наступило 15 июля, и кругом загремели выстрелы; всякий шёл на охоту — и интеллигентный охотник, и мужичок-промышленник. Особенно отличаются крестьяне: они уходят в лес дня на 3, на 4 и из своих лыком подвязанных ружей истребляют громадное количество дичи. Собак порядочных у промышленников почти нет, и поэтому бьют они всё на манку: разгонят, например, выводок, отдохнут часик, другой, сделают шалашку и начинают манить; подойдёт матка, хлопнут её, опять отдохнут, опять поманят — и уж до тех пор не отойдут от выводка, пока не перебьют весь или большую часть его. Мужикам в наших краях лафа, особенно в местностях, прилегающих к Варшавской железной дороге. Там, благодаря тому, что часть леса той местности принадлежит лесопромышленникам, охотой не занимающимся, мужики смело и почти беспрепятственно охотятся в ней, и поэтому там, несмотря на роскошные моховые болота и непроходимые леса, можно проходить целый день, не увидав совсем дичи. Конечно, есть земледельцы, которые держат бдительных сторожей и стараются ограждать дичь от истребления, но за промышленниками трудно уследить, и только страх строгого взыскания может удержать их от браконьерства.
Числа 14 июля вылетели на мочевины бекасы; за раз можно было подымать штук по 6, по 7, но они скоро опять куда-то скрылись. Дупелей совсем не видно; не знаю, что-то будет на пролёте. Недавно убил чибиса; у нас это довольно редкий гость. Я его убил рано утром у озера, он летел с юга на север. Хотя эта птица принадлежит более южной полосе, но я знаю случай выводка чибисами детей около станции Плюсса Варшавской ж. д., впрочем, они были там всего одно лето и потом куда-то скрылись. Также в конце июля под мой выстрел попался орёл-беркут; когда из него начали делать чучело, оказалось, что желудок и зоб были совершенно как тряпки, без всякого присутствия какой-либо пищи.
В наших краях с каждым годом увеличивается количество хищных птиц. Особенно много луней, сарычей, сов и соколов. Кругом казённые леса, где лесники всячески истребляют их, чтобы представлять лапы в императорскую охоту, да и другие охотники тоже им потачки не дают, а они и знать не хотят. Поля и леса положительно усеяны хищниками. Я во время охоты за тетеревами совершенно случайно убил 6 сарычей, 3 сокола и 2 ястреба; все они сами налетали на меня. Но всё-таки в оберегаемых угодьях лесной и полевой дичи много. Особенно много серых куропаток, но удачной охоте на них помешает ещё почти совсем незрелый овёс. Приходится откладывать охоту до сжатия овса, до конца августа и начала сентября.
Тетеревей много. Но странно, что в выводках всё чёрные тетерева, и самки составляют не более как пятую или шестую часть. Косачи понемногу начинают бормотать; скоро, верно, нечнётся осеннее токование. Вальдшнепов выводки были, как первые, так и вторые, большие; первые штук по 6, а вторые по 4 и по 3. С весны их в наших краях бывает много, но осенние высыпки бывают немногочисленны и редки.
Я слышал, что будто бы серая куропатка другой раз без всякой посторонней причины делает вторую кладку в середине июля. Не знаю, можно ли дать веру этому известию.
Охотничья газета. 1891. 19 августа. № 33. С. 523.
Любопытная книжка
Недавно ко мне попала книжка дешёвого издания под громким названием: «Наши благодетели — сарыч и ворона». В этой книжке я нашёл несколько странных и любопытных мест, которые я и хочу разобрать.
Сперва процитирую их подлинно:
1) Правда, вороны обижают иногда цыплят в деревнях, да это изъян небольшой, и надо только повесить мёртвую ворону на палку — они и отстанут. А польза от ворон, галок и грачей несметная. (Стр. 27).
2) Ворона — птица умная, дружная. Зверька побольше ей обидеть — не под силу; она мышей ест, да червей. Убивать ворон — настоящее преступление. (Стр. 23).
3) Другие большие птицы: лунь и осоед тоже полезны — изводят мышей. (Стр. 22).
4) Особенно пускай все отцы закажут своим детям гнёзд птичьих не разорять, а особенно вороньих, галичьих и т. д. (Стр. 34).
5) Сарыч, он [же] канюк, копчик, скопа. (Стр. 1).
Теперь рассмотрим эти пункты отдельно.
Во-первых, странно это слово «иногда», вероятно, автор поставил его по ошибке вместо «всегда», так как разве пропустят вороны не только цыплёнка, но даже курицу, утку и т. п. домашнюю птицу? Я знаю случаи, когда в защиту от ворон приходилось растягивать сети и не выпускать из-под них кур. О действительности средства, рекомендуемого в этой книжке против ворон, я думаю, не стоит распространяться, довольно, если скажу, что прошлое лето, несмотря на то, что по берегам озера висели убитые вороны, их сородичи перетаскали чуть не на глазах целый выводок домашних уток. Само собою, что этому же можно привести десятки примеров. Весьма странно выражение, что польза от ворон несметная. Конечно, я не буду отнимать хороших качеств у вороны, как то: истребление вредных насекомых, мышей и грызунов, но мне кажется, что эта польза совершенно почти стушёвывается перед вредом, наносимым этою птицей, так как ворона разоряет гнёзда полезных птиц, истребляет громадное количество яиц, уничтожает всходы и семена хлеба и кормовых трав, также и плоды; ворует всё блестящее, обламывает молодые побеги, засоряет сады помётом и, наконец, истребляет птиц даже больших самой себя и, вследствие своей прожорливости, решается нападать на зайцев.
Таким образом, автор мог бы сказать, что вред, наносимый вороной, особенно в южных местностях, где много грызунов, может уравновешиваться с пользою, приносимой этой птицей, но говорить прямо, что польза несметная, о вреде же почти умалчивая, — весьма странно. Никто не сомневается, что ворона — птица умная, например, ум её выказывается в том: когда ворона собирается нападать на зверька (который больше её ростом), напр., зайца, то она старается сперва выклевать ему глаза, а потом уже, ослепив его, окончательно добивает.
Говорить о том, что ворона обижает зверьков, которые больше её, — нечего; я сейчас рассказал, как ворона нападает на зайцев.
Также совершенно неизвестно, почему убивать ворон настоящее преступление? Потому ли, что она истребляет массу яиц и птенцов разных весьма полезных птиц, или почему? Затем говорится, что луни полезны; никогда до сих пор не слыхал этого, а знаю только, что луни, и то кроме камышового, могут быть терпимы в сельском хозяйстве. Следовательно, и тут автор выразился чересчур сильно, что мешает правдоподобности его рассказа.
Конечно, если автор считает ворону птицей, которая приносит несметную пользу и которую убивать — настоящее преступление, то он совершенно прав, запрещая разорять их гнёзда; но так как мы видели, польза от вороны не только не несметная, но даже, особенно на севере, и совсем стушёвывается перед вредом, то, я думаю, истреблять вороньи яйца даже довольно полезно для хозяйства и для всего.
Так у вороны обыкновенно бывают по 4 яйца, то сколько же эти 4 молодые вороны погубят яиц и птенцов-мухоловок, чеканов, славок и т. п. безусловно полезных птиц?
Поэтому, мне кажется, недурно бы было не только не запрещать разорять гнёзда, но даже назначить плату за яйца этой птицы (прибавлю, везде в северной и средней России).
Теперь остаётся последний и самый любопытный пункт; это, что «сарыч, он же канюк, копчик (sic), скопа (sic)».
Что это такое значит — я не мог догадаться; ведь это всё равно, что сказать: легавая, она же гончая, борзая.
Так все три животные — собаки, и все три охотничьи, но, между тем, эти собаки ничего общего между собою не имеют. Также и здесь, конечно, что канюк, копчик и скопа — все птицы и все, притом, хищные, но канюк принадлежит к роду сарычей, копчик — к соколам, а скопа — к скопам. Можно предположить, что всё сказанное о сарыче можно сказать и о копчике, и о скопе (и то с натяжкой), но зачем же скупиться на слова, тем более, что без этого получается что-то не совсем понятное.
Затем, эта книжка, как видно из слога, написана для народа. Неужели автор думает этой книжкой разубедить мужичков в их старинном убеждении против ворон? Если это так, то пусть лучше автор оставит это дело: мужички гораздо более доверяют своему многолетнему опыту, чем книжке.
Не буду уже упоминать о других интересных местах книжки, напр., о том, как галки собирают мошек со спин лошадей и т. п., а замечу автору, что ворона и грач — не одно и то же, что по пользе, приносимой ими, их смешивать нельзя, так как хотя польза от грача не особенно велика: он истребляет мух и земляных червей, но она всё-таки несравненно больше пользы, которую приносит ворона. В заключение только прибавлю, что редактирована эта книжка журналом «Русское богатство».
Русский охотник. 1891. 31 августа. № 34. С. 541–542.
Живучесть зайца
В морозный декабрьский вечер я сидел в сарае на душистом клевере, поджидая зайцев, которые обыкновенно целыми десятками приходили ночью, полакомиться.
На моё несчастье луна зашла за тучу, стало темно. Вдруг какая-то тень пронеслась через поле, другая, третья. Зайцы начали подходить, я выбрал переднего, обстоятельно приложился и выпалил — заяц, как сидел, так и грохнулся на снег. Я ещё просидел часа полтора. Зайцев подходило много, но стрелять всё было неудобно.
Наконец, большой русак подскочил ко мне шагов на 15 — я выстрелил, но заяц, к моему огорчению, только завертелся и побежал прочь, сперва очень скоро, потом всё тише и тише и так скрылся из виду. Я зажёг спичку и, по колено в снегу, пробрался к тому месту, где был заяц. Там было порядочно крови.
Удивился я, как это заяц, очевидно раненый дробью № 00, убежал, однако поиски отложил до следующего дня, так как у меня не было лыж и было темно. На следующий день поднялся северный ветер, вздымавший целые столбы пушистого снега. Конечно, место происшествия было занесено. Но кровь выдала зайца, она со снегом свернулась маленькими красноватыми шариками. По ним-то я пошёл, и шагов за 50 от места, где стрелял, нашёл зайца. Поверите или нет, но он был ранен следующим образом: передние лапы были в колене сломаны, задняя была прострелена и, кроме того, поранен пах.
Как он мог бежать, один Бог ведает, но, верно, он бежал на костях, на коленах, потому что передние лапы были у него положительно чуть не оторваны, и весь он был залит кровью. Вот после этого и говорите, что заяц слаб на рану.
Русский охотник. 1891. 28 сентября. № 38. С. 598–599.
Из Царскосельского уезда Петербургской губ.
Осенняя охота в полном разгаре. Каждый праздник железнодорожные вокзалы бывают переполнены десятками самых разнообразных охотников. Поохотиться действительно есть за чем. Серых куропаток много, и охота по выводкам весьма добычлива. На облавах приходится убивать много зайцев, косачей и рябчиков. Косачи в морозные утра поют, а по окончании песни, часов в 61/2 — 7 часов утра, близко подпускают, так что можно иной раз стрелять из-под собаки. Рябчики с первых чисел сентября на пищик идут хорошо, так что в утро можно убить штук 5–6. Начался пролёт вальдшнепов, и теперь в небольшом лесу можно встречать высыпки штук от 5–10.
Бекасы ещё летят, особенно под вечер их можно много встретить на мочевинах. В конце августа встречал нескольких кроншнепов, их в нашем краю очень много. Дупелей нет и не было, просто надо удивляться, куда девалась эта птица, которой прежде так было много. Уток местных и налётных масса; особенно хороша бывает вечерняя тяга. 11 сентября летели гуси стаей штук в 60. В конце августа на озимых полях появились стада сивок, штук по 15–20. Тогда же появились стайки турухтанов и кроншнепов-трескунов. Свиристелей и дроздов совсем мало, вероятно, благодаря полному неурожаю на рябину. Сарычи улетели. Сокола пока ещё тут. Странно — 15 сентября я встретил во время охоты за куропатками несколько перепелов; неужели они так поздно улетают?
Ласточки пока ещё здесь. 3 сентября летели стадами грачи. Журавлей вовсе не пришлось наблюдать.
Зайцев будет много, и по пороше можно будет славно поохотиться. Медведи на овёс ходили вяло, верно, из-за обилия клюквы и брусники. Волки в окрестностях зарезали несколько баранов и жеребят. Убыль воды в реках и озёрах незначительная. Погода тихая, но почти каждый день бывает дождь.
Охотничья газета. 1891. 30 сентября. № 39. С. 615.
О второй кладке дупеля и перепела
Прочитав в № 38 «Охотничьей газеты» статью Вербицкого «Из Черниговского уезда», я нашёл в ней, между прочим, вопрос о том, существует ли у дупеля вторая кладка?
Совершенно такой же вопрос интересует и меня, потому что в прошлом году 15 июля я нашёл в болотистом лесу дупеля; так как собака не отходила, то я поискал среди мха и нашёл 2-х птенцов, только что вылупившихся из яйца, чуть ещё не мокрых. По сравнительно позднему для вывода времени у меня тогда впервые явился вопрос: что это была — запоздавшая первая или вторая кладка? В настоящем году я узнал, что один охотник случайно нашёл гнездо дупеля с птенцами ещё в пуху около 5 июля во время охоты за утками. Всё это меня заставляет думать, что, вероятно, и у дупеля, как у вальдшнепа, существует вторая кладка. Интересно было бы знать, не случалось ли кому наблюдать того же у бекасов и гаршнепов, и не менее интересно узнать мнения других охотников о второй кладке дупеля.
В конце первой половины августа я нашёл перепёлку с детьми, ещё покрытыми черноватым пухом. Так как я мало знаком с перепелами, то мне очень интересно знать, что это — запоздавшая первая или вторая кладка?1
Охотничья газета. 1891. 7 октября. № 40. С. 631.
Из Царскосельского уезда Петерб. губ.
Осенний ток тетеревей. — Гуси. — Вальдшнепы. — Гаршнепы. — Серые куропатки. — Зайцы. — Хищники
30 сентября пробовал было начать охоту на чучела, но ещё рано, и тетерева хотя и летали, но всё-таки не садились. Погода просто весенняя, так что на припёке днём до 20о тепла, но ночью, особенно к утру, уже морозит; доходит до 4о мороза. Под вечер, когда бываешь в лесу, просто так и кажется, что вот-вот протянет вальдшнеп. Утром бывает ещё более похоже на весну, так как тетерева прекрасно поют.
30-го сентября заметил стаю гусей, штук 20; они долго кружились над озером, но всё-таки не сели.
Вальдшнепы ещё тут; последний раз охотился 2-го октября и убил пару. Тогда же у озера убил гаршнепа. На утиной тяге чуть не убил глухаря: я стоял уже часов в 9, и было совсем темно; вдруг через озеро летит большая птица — по шуму и полёту я узнал глухаря — и садится на сосну, шагах в 50-ти от меня. Темнота испортила всё дело, и глухарь улетел.
Серые куропатки ещё подпускают хорошо, и, несмотря на позднее время, можно по ним охотиться с собакой: я убил 1 октября 5 штук, из-под собаки.
Зайцы, несмотря на полный листопад, в полях ещё мало показываются. Русаки уже совсем вылиняли, беляки белеют. Эту зиму будет много лисиц. Волки тоже пошаливают в окрестностях. Утки стали тянуть очень поздно, часов в 9 или позже, так что можно стрелять только при луне. Рябчики на пищик идут хорошо. Перелётные хищники все улетели. Теперь хозяйничают вороны и сойки: на них, как говорится, и грозы нет.
Также изобилуют наши поля одичавшими кошками; в конце сентября я убил пару.
Местные охотники раскладывают падаль и ждут волков и медведей.
О предохранении ружья от ржавчины
Без сомнения, у всякого охотника сердце обливается кровью при виде как пачкается и ржавеет его ружьё при зимних охотах.
Заинтересованный вопросом, как бы предохранить ружьё от ржавчины, я был познакомлен одним инженером с металлическим лаком. Но он только и мог сказать, что такой лак существует, но что и как, он ничего не знал. Я отправился в лаковую фабрику, где и приобрёл баночку светлого лака для металлов в 25 коп. Пришедши домой, я, предварительно вычистивши все наружные металлические части ружья, покрыл их тонким слоем лака.
Так как лак спиртовый, то он в каких-нибудь 10 минут засыхает. Об этом лаке я по личному опыту могу сказать следующее: сырости он, если положен ровно и аккуратно, не пропускает и вполне предохраняет ружьё от ржавчины, но держаться он может не более 21/2 недель. От жары слезает и клеится, так что летом он не применим. Но зимой, когда от снега, сырости, наконец, от пота рук и мороза ружьё сильно страдает, я думаю, этот лак принесёт большую пользу. Я полагаю употреблять его следующим образом: перед отъездом на охоту начистить наружные металлические части ружья и покрыть их слоем лака, ровным и не густым, а то всё-таки является желтоватый оттенок. Затем, после охоты, можно или совсем очистить его мокрой горячей тряпкой и покрыть части вазелином или только добавить лак на попортившиеся места. Летом, когда тепло, лак неудобен; от соединённой теплоты атмосферы и выстрелов он клеится, но зимой, когда сравнительно холодно, он клеиться не может и вполне предохраняет ружьё от ржавчины. Если в тёплый зимний день и произойдёт такое избиение, что стволы от выстрелов значительно нагреются, то стоит на время лишь опустить стволы, и они живо охладятся. Но зимой такой сильной стрельбы я не предполагаю, зимой почти всегда решается дело 1 или 2 выстрелами. Вот всё, что я знаю о лаке для металлов, думаю, что он должен оказать некоторую пользу охотникам. Было бы интересно знать, не пробовал ли кто-либо из товарищей-охотников употреблять этот лак и не может ли чем-либо дополнить мои сведения?
Русский охотник. 1891. 9 ноября. № 44. С. 693.
Из Царскосельского уезда Петербургской губернии
Выпал было снежок, да почти уже весь и сошёл. По первой пороше было много зайцев, лисиц и волков; также видели следы рысей и лосей. Особенно много лисиц и волков; смелость последних доходит иногда до крайних пределов; так, напр., в конце октября волки чуть не со двора стащили годовалую телушку. Ни одна собака не смеет вечером выйти за деревню. Также довольно много в этом году белок, но ими наши промышленники как-то пренебрегают. Тетеревей много; егеря говорили, что видали стада штук в 20 и больше.
Серых куропаток тоже много, и они иногда громадными стадами подходят вплоть к жилищам.
Крякв порядочно по незамёрзшим водам.
Замечательно в нашем уезде преобладание русака: беляк попадается всё реже и реже.
5 октября
Охотничья газета. 1891. 11 ноября. № 45. С. 715.
1 Срок пребывания у нас дупелей и перепелов приблизительно на два месяца короче, чем срок пребывания вальдшнепов. Поэтому трудно допустить у нас вторую кладку у дупелей и перепелов, подобно тому, как существует, — хотя далеко не как общее правило, — у вальдшнепов. Запоздание вывода естественнее объяснить уничтожением яиц первой кладки. — Ред. [газеты].