История публикации:
Рерих С.Н. Об искусстве Кангра / Рерих С.Н. Свет искусства. Сборник / Пер. с англ. Т.О. Книжник, Т.Г. Егорова; сост. С.А. Пономаренко, И.В. Орловская; предисл. П.Ф. Беликов. М.: МЦР, 1994. 91 с. Сер.: «Малая рериховская библиотека».
Рерих С.Н. Об искусстве Кангра. Пер. с англ. Т.В. Егоровой, И.И Нейч / К беседе с художниками: сб. ст. 2-е изд., испр. М.: МЦР, 2006. С. 47–51. Серия: «Малая рериховская библиотека». (Первое издание сборника имело название «Свет искусства», 1994.)
Рерих С.Н. Заметки об искусстве Кангра. Пер. с англ. Т.В. Егоровой, И.И Нейч / Рерих С.Н. Индийская живопись: статьи, моногр. / Ред.-сост. И.И. Нейч. М.: МЦР, 2011. 440 с.: ил.
На странице представлены два варианта перевода:
1. Первый вариант 2011 г., публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Заметки об искусстве Кангра. Перевод с англ. Т.В. Егоровой, И.И. Нейч / Индийская живопись: статьи, монография / Ред.-сост. И.И. Нейч. М.: МЦР, 2011. С. 183-200.
2. Второй вариант 2006 г., публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Об искусстве Кангра. Пер. с англ. Т.В. Егоровой, И.И Нейч / К беседе с художниками: сб. ст. 2-е изд., испр. М.: МЦР, 2006. С. 47–51. Серия: «Малая рериховская библиотека». (Первое издание сборника имело название «Свет искусства», 1994.)
От редакции книжного издания.
Одним из основных предметов исследований С.Н. Рериха была живопись художественных школ Пенджабских гор (или Гималайских предгорий, где он жил в долине Кулу), объединенных под общим названием Пахари («Горная»), — ярчайшее достижение в истории не только индийской, но и мировой живописи. Его знание и видение этого предмета характеризовалось такой широтой и глубиной, что он пользовался безоговорочным авторитетом среди экспертов с мировым именем.
Работы С.Н. Рериха по искусству Индии имеют не узко-специальный, а комплексный характер. Все они объединены ключевой для индийской культуры темой традиции, и в поисках отдельных её утраченных звеньев С.Н. Рерих делает серьезнейшее открытие. Он прослеживает истоки Гималайской школы живописи, или школы Пахари, до древнейших времен и связывает единой традицией Западные и Восточные Гималаи.
Его методы исследования заслуживают особого внимания. Так, считая используемые мастерами технические приемы «одним из лучших путеводителей в изучении эволюции стиля и выявлении его источника», он устанавливает близость школы Пала, представленной в буддийских рукописях на пальмовых листьях, традициям Аджанты. Пытаясь установить характерные признаки ранней традиции местных художественных школ и исходя из предположения о её близости кашмирскому искусству, дошедшему до нас в виде буддийских стенописей в соседней долине Спити, некогда входившей в состав средневекового западно-тибетского царства Гугэ, он предлагает свой оригинальный способ реконструкции местной традиции с применением сравнительного анализа стилевых особенностей школы Гугэ и её прототипа — школы Пала.
«Из знания всех искусств, из их синтеза вырастет великое искусство будущего» — так объяснял Святослав Николаевич Рерих свое горячее желание видеть представленным в широком масштабе искусство Индии на Родине.
И.И. Нейч
Публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Заметки об искусстве Кангра. Перевод с англ. Т.В. Егоровой, И.И. Нейч / Индийская живопись: статьи, монография / Ред.-сост. И.И. Нейч. М.: МЦР, 2011. С. 183-200.
Заметки об искусстве Кангра
Перевод с англ. Т.В. Егоровой, И.И. Нейч
Долина Кулу, которая вместе со Спити и Лахулом образует самую восточную часть района Кангра, в прошлом была частью Великого торгового пути в Центральную Азию. Впоследствии, с постройкой дороги в Ладак через Кашмир, эта важная артерия утратила свое значение. Сюань Цзан, китайский путешественник, упоминает Кулу в своих Записках о путешествии на Запад, называя ее царством Кулута. Он отмечает, что это была буддийская страна, в которой имелось свыше двадцати монастырей, а также колонна Ашоки, воздвигнутая на том месте, где проповедовал Владыка Будда.
Так было в VII веке; теперь ничего из этого уже не осталось, и только предание то тут, то там упоминает о буддийских центрах. И хотя до сих пор не было предпринято ни археологических раскопок, ни систематического изучения памятников, тем не менее факт существования некой школы буддийского искусства, процветавшей здесь с очень отдаленных времен, не вызывает сомнений.
Кулу упоминается в древнейших индийских писаниях, и с этой долиной связывались такие имена, как риши Вьяса.
Самые ранние монеты, найденные в Кулу, относятся к I веку н. э., и согласно надписям письмом кхароштхи они имели отношение к царству Кулута.
В Лахуле была найдена сасанидская ваза, а в некоторых уединенных местах этого района сохранился ряд гуптских изображений.
Вне всяких сомнений, соседствующая индогреческая культура и кушанские веяния проникли в эти долины.
Торговый путь, проходивший через Центральную Азию и служивший также артерией для многочисленных вторжений, был хорошо обустроен, и, поднимаясь на перевал Ротанг, ведущий из Кулу в Лахул, все еще можно обнаружить каменные ступени, сложенные столетия тому назад для облегчения странствия. Кто же сложил эту лестницу? — Трудно сказать, но вполне возможно, что она существовала там со времен самых ранних контактов с Центральной Азией. Лестница, которая поднимается по склону горы на протяжении нескольких тысяч футов, свидетельствует об очень оживленном движении.
Буддийская традиция сохранилась только в Лахуле и Спити. В Кулу она была полностью вытеснена индуизмом и местными культами, близкими культам коренных обитателей этих долин, принадлежащих к мон-кхмерской языковой группе, которых до сих пор можно встретить в более уединенных и труднодоступных долинах, таких, например, как Малана — ответвление долины Кулу.
Одна из наиболее ранних скульптур, обнаруженных в этом крае, — это хорошо известное изображение Будды из Лахорского музея, найденное в деревне Фатехпур в Кангре и датируемое 578 годом. Другие гуптские фигуры, которые я нахожу в районе, в целом следуют образцу фатехпурского Будды — по-видимому, существовал некий, типичный для этого края стиль. Этот стиль, как я уже упомянул, бесспорно ведет свое происхождение от более ранних гандхарского и кушанского стилей; их общая черта — инкрустация металлом, которая могла появиться вместе с греческими веяниями, ибо была характерной особенностью некоторых египетских и греко-римских бронз. Так, для этих скульптур довольно типично использование серебра для глаз, красновато-золотистой меди — для рта и отдельных частей одежды или украшения. В некоторых из них я встречал даже вставки из бронзы и меди различных оттенков для создания дополнительного цветового плана, — нечто подобное обработке трона фатехпурского Будды. Бронза, использованная для самой фигуры, обыкновенно довольно бледного оттенка, что создает хороший фон для инкрустации.
Нам доводилось слышать о мастерах-литейщиках из Манди и Сукета, и я полагаю, что традиция их искусства очень древняя.
Требуется проделать еще довольно большую работу, чтобы найти недостающие звенья в переходе от гуптского периода к веяниям времени Палов, которые пришли в Кулу и данный район с востока, вероятно, с переселением некоторых семей из династии Пала, решивших обосноваться в этих нагорьях. По преданию, нынешние правители Манди по имени Сена пришли сюда в XI веке с востока, а другие ветви по имени Пала пришли с юга, то есть из Пуны, куда они переместились из Бенгалии. В ряде скульптур того периода ясно прослеживается заметное влияние традиции искусства Пала. Великолепные рельефы храма в Баджауре в Кулу, выполненные из твердого черного камня, пригодного для очень тщательной обработки, — типичные образцы совершенного мастерства ремесленников школы Пала. Эти исключительно утонченные изображения в роскошном, изысканном стиле являются работой мастеров высочайшего класса, которые всецело овладели всеми тонкостями резьбы по камню в стиле Пала.
Множество каменных рельефов с растительным орнаментом, с красивыми завитками, вероятно, того же периода, можно обнаружить по всей долине до самой Манали. Известен также и ряд бронзовых фигур, указывающих на влияние искусства Пала.
Последние столетия являются временем полного упадка и утери мастерства, вызванных либо нашествиями, либо какими-то иными причинами, — трудно сказать. Для этого искусства характерна довольно грубая каменная скульптура и бронзовые изображения, совершенно не похожие на прекрасную бронзовую маску Мунджи Деви из храма в Нирманде, датируемую IX–X веком.
Маски богов и богинь, представляющие собой полые барельефные изображения божественных ликов, являются одной из характерных особенностей Кулу и соседних индуистских районов. Эти маски, как правило, дарились храмам верующими, и потому многие из них имеют надписи и датированы. На время больших праздников и различных религиозных процессий и обрядов эти маски, которые являются двойниками богов из храма, выносятся за его пределы на передвижных алтарях и служат как бы представителями храмовых богов. Интересно, что все эти маски обычно инкрустировались различными металлами, а иногда и драгоценными и полудрагоценными камнями. Возможно, что это пережиток еще более ранней традиции инкрустированных бронзовых изображений.
Так называемая школа искусства Гугэ, которая процветала в Спити и имела распространение в соседних районах, несомненно, является продолжением или переработкой традиции школы Пала, пришедшей в долину с востока. Эти стенописи — пока единственные известные нам образцы буддийского изобразительного искусства, уцелевшие в этом крае. Довольно часто в них можно обнаружить и центральноазиатскую манеру в изображении семейства жертвователей, помещавшегося в одном из нижних углов росписи. Возможно, что эта особенность появилась вместе с другими веяниями, пришедшими через Великий Центрально-Азиатский путь.
По преданию, в районах Кулу и Кангра имелась ранняя местная школа живописи, сосуществовавшая с искусством бронзовой и каменной скульптуры. Однако ничего из этого раннего искусства не сохранилось. Может быть, мы еще найдем манускрипты, которые обычно писались на бересте и, согласно традиции, часто иллюстрировались. Вполне возможно, что мы даже откроем и какую-то стенопись, но пока ничего из этого еще не обнаружено. Более поздняя так называемая школа Кангра имела распространение до самых нижних границ подчиненных областей, а быть может, проникла и далеко на север, в высокогорные районы долины Кулу, но самое раннее известное нам искусство живописи относится к XVII веку — это так называемые стили Басоли и Гадди. По всей видимости, стиль Басоли является развитием более раннего, коренного для этих мест искусства, своего рода раджпутско-могольской интерпретацией местных культов гадди, кульминировавших в культе Кришны — божества в облике пастуха. Искусство Кангра достигло исключительного совершенства в XVII–XVIII и начале XIX века. Правда, поздние образцы утратили непосредственность, свойственную ранним школам; искусство примитива с его свежестью взгляда уступило место совершенству техники, которая своими ограничениями и предписаниями обычно подавляет истинное вдохновение и чувства, столь замечательно живо выраженные ранними художниками, — они заглушаются тысячью и одним техническим соображением и очередным нововведением. Упадок — явление общее для всех искусств, оно имеет свою аналогию практически в каждой сфере жизни и может служить символом нашей механической цивилизации со всем тем отрицательным, что приносит нам наш стремительный технический прогресс. И в этом мы видим завершение цикла малого эволюционного периода, нисходящую спираль, которая на следующем витке подымется вновь и вознесет нас к еще более высоким достижениям, к еще большей высоте самовыражения.
Школа Кангра проникла на восток до самого Техри-Гархвала, где в XVIII веке творил великий художник Моларам. Сначала Моларам работал в могольской технике, но потом перешел к традиционному стилю Кангра и создал замечательно красивые и совершенные по технике миниатюры. Очень немного имен художников дошло до нас, это искусство остается преимущественно анонимным. Известны еще такие имена, как Манак и Кишанчанд, и я совершенно уверен, что по мере дальнейшего изучения школы Кангра всплывут и многие другие имена.
Невозможно не поддаться очарованию тонкого лиризма миниатюр Кангра. В них нашла отражение необычайно пышная красота природы этих районов, вдохновлявшая художников на создание изумительно декоративных композиций, насыщенных теми богатыми и красочными деталями, которые она столь щедро раскинула перед ними. Красивые цветущие деревья, луга, горные склоны, красивый кангрский тип — тип, сохранившийся до наших дней. Тонкий лиризм, яркость красок — все это привело к созданию уникальной традиции, известной нам как школа Кангра. Свежесть сельского взгляда оказала свое влияние на сложение традиции Кангра, но меняющийся образ жизни и политические перемены в стране, как это обычно бывает, привели в середине прошлого XIX века к исчезновению этого стиля выражения. Будем надеяться, что новые современные художники станут следовать богатой и замечательной традиции Кангра, взяв за образец те прекрасные композиции и поэтические образы, которые мы находим в миниатюрах этой школы.
[Конец 1950-х годов]
Публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Об искусстве Кангра. Пер. с англ. Т.В. Егоровой, И.И Нейч / К беседе с художниками: сб. ст. 2-е изд., испр. М.: МЦР, 2006. С. 47–51. Серия: «Малая рериховская библиотека». (Первое издание сборника имело название «Свет искусства», 1994.)
Об искусстве Кангра
Перевод с англ. Т.В. Егоровой, И.И. Нейч
Долина Кулу, которая вместе со Спити и Лахулом образует самую восточную часть района Кангры, являлась в прошлом торговым путем в Центральную Азию. Впоследствии, с постройкой дороги в Ладак через Кашмир, эта важная артерия утратила свое значение. Китайский путешественник Сюань Цзан упоминает Кулу в своих «Записках о путешествии в Индию», называя её королевством Кулута. Он пишет, что это была буддийская страна, в которой насчитывалось свыше двадцати монастырей, а также имелась колонна Ашоки, обозначавшая место, где проповедовал Владыка Будда.
Так было в VII веке; теперь ничего из этого уже не осталось, и только предание то тут, то там упоминает о буддийских центрах. Правда, до сих пор не были предприняты ни археологические раскопки, ни систематическое изучение, однако существование определенной школы буддийского искусства, которая процветала здесь с самых ранних времен, не вызывает сомнений.
Кулу упоминается в древнейших индийских манускриптах, и с этой долиной были связаны такие имена, как риши Вьяса.
Самые ранние монеты, найденные в Кулу, относятся к I веку н.э., и согласно надписям на кхароштхи [1] они принадлежали королевству Кулута.
В Лахуле была найдена сасанидская [2] ваза, существует также ряд изображений эпохи Гуптов, сохранившихся в некоторых отдаленных местах этого района.
Не приходится сомневаться, что индо-греческая культура и кушанские [3] веяния проникли в эти долины.
Торговый путь через Центральную Азию, который служил также артерией для многочисленных вторжений, был хорошо обустроен, и если подниматься на перевал Ротанг, ведущий из Кулу в Лахул, то можно и поныне обнаружить каменные ступени, сложенные века назад для удобства путешественников. Кто же сложил эту лестницу? Трудно сказать, но, возможно, она существовала там со времен очень давних контактов с Центральной Азией. Лестница, которая поднимается по склону горы на расстояние в несколько тысяч футов, свидетельствует об очень оживленном движении.
Буддийская традиция сохранилась только в Лахуле и Спити. В Кулу она была полностью вытеснена индуизмом и местными культами, обнаруживающими свое сходство с культами исконных обитателей этих долин, принадлежащих к группе монкхмер, которых до сих пор можно встретить в некоторых более отдаленных и изолированных долинах, таких как, например, Малана – ответвление долины Кулу.
Одной из самых ранних скульптур, обнаруженных в этом районе, является хорошо известное изображение Будды из Лахорского музея, найденное в деревне Фатехпур в Кангре и датируемое 578 годом. Другие скульптуры периода Гуптов, которые я нахожу в районе, в целом следуют образцу фатехпурского Будды; видимо, существовал определенный стиль, характерный для этого края. Этот стиль, как я уже упоминал, несомненно ведет свое происхождение от более ранних гандхарского [4] и кушанского стилей; общая их черта – инкрустация металлом, которая могла появиться как результат греческого влияния, ибо это было особенностью некоторых египетских и греко-римских бронзовых скульптур. Так, для этих скульптур весьма характерно использование серебра для глаз, красновато-золотистой меди – для рта и отдельных частей одежды или орнамента. В некоторых из них я даже находил вставки из бронзы и меди различных оттенков для создания дополнительного цветового плана, – нечто похожее на то, что можно видеть в троне фатехпурского Будды. Бронза, использованная для самой фигуры, обыкновенно довольно бледного оттенка, что создает хороший фон для инкрустации.
Мы слышали о создателях скульптур из Манди и Сукхета, и, надо полагать, традиции их искусства довольно древние.
Требуется проделать ещё очень большую работу, чтобы найти недостающие звенья в переходе от эпохи Гуптов к веяниям периода Палов, которые пришли в Кулу и в этот район с востока, вероятно, с переселением некоторых правящих семей Палов, решивших обосноваться в этих нагорьях. По преданию, нынешние правители Манди, чья фамилия Сена, пришли сюда в ХI веке с востока, а другие ветви с фамилией Пала пришли с юга, то есть из Пуны, куда они переместились из Бенгалии. В ряде скульптур того периода ясно прослеживается заметное влияние палской традиции. Прекрасные скульптуры из храма в Баджауре в Кулу являются типичными образцами искусной работы палских мастеров, исполненной в черном камне, пригодном для очень тщательной обработки. Эти скульптуры, выполненные в красивом, изысканном стиле, представляют собой весьма утонченные изображения и являются работой мастеров высокого класса, которые в полной мере овладели всеми тонкостями резьбы по камню в палском стиле.
Существует множество каменных рельефов с растительным орнаментом, с красивыми завитками, вероятно, того же периода, которые можно обнаружить по всей долине до самой Манали. Также известен ряд бронзовых изделий, свидетельствующих о влиянии традиции эпохи Палов.
Последние века являются временем полного упадка и утери мастерства, вызванными либо вторжениями, либо какими-то другими причинами, – трудно сказать. Это время отличается довольно грубой каменной скульптурой и бронзовыми изображениями, совершенно непохожими на прекрасную бронзовую маску Мунджи Деви из храма в Нирманде, датируемую IХ–Х веком.
Маски богов и богинь, представляющие собой рельефные изображения лица божества, являются одной из характерных для Кулу и прилежащих индуистских районов особенностей. Эти маски обычно дарили храмам верующие, и потому многие из них имеют надписи и датированы. Эти маски, являющиеся копиями богов из храма, во время больших празднеств и религиозных церемоний выносятся за его пределы на передвижных алтарях и служат, так сказать, представителями храмовых богов. Интересно отметить, что все эти маски обычно инкрустировались различными металлами, а иногда драгоценными и полудрагоценными камнями. Возможно, это пережиток более ранней традиции инкрустированных бронзовых изображений.
Так называемая школа искусства Гуге, которая процветала в Спити и получила распространение в соседних районах, несомненно, является продолжением или переработкой традиций палской школы, пришедшей в долину с востока. её буддийские изображения – пока единственные известные образцы живописи, уцелевшей в этом крае. Довольно часто в этих стенописях можно обнаружить и среднеазиатскую манеру в изображении семейства жертвователей, помещавшегося в одном из нижних углов росписи. Эта особенность появилась, видимо, вместе с другими веяниями, пришедшими через великий Центральноазиатский путь.
По преданию, в районах Кулу и Кангры наряду с бронзовыми и каменными изображениями существовала ранняя местная школа живописи. Однако от этого раннего искусства ничего не осталось. Возможно, мы ещё найдем манускрипты, которые обычно писались на бересте и часто, согласно преданию, иллюстрировались. Возможно, мы даже обнаружим и стенопись, но до сих пор ещё ничего не найдено. Последняя так называемая школа Кангра процветала в нижележащих областях (а возможно, проникла и далеко на север, в высокогорные районы долины Кулу), и самое раннее известное нам искусство относится к ХVII веку, это так называемые стили Басоли и Гадди [5]. Как представляется, стиль Басоли является развитием более раннего, коренного для этих мест искусства, своего рода раджпутско-могольской интерпретацией местных культов гадди, кульминировавших в культе Кришны – бога в образе пастуха. Искусство Кангра достигло исключительного совершенства в ХVII–ХVIII и начале ХIХ века. Правда, поздние образцы утратили непосредственность более ранних школ; изначальная традиция и свежесть уступили место совершенству техники, которая своими собственными ограничениями и предписаниями обычно подавляет истинное вдохновение и чувства, столь живо выраженные ранними художниками, – они заглушаются тысячью и одним техническим соображением и очередным нововведением. Упадок – это явление общее для всех искусств, оно имеет свою аналогию практически в каждой сфере жизни и может служить символом нашей механической цивилизации со всем тем отрицательным, что приносит нам наш стремительный технический прогресс.
Школа Кангра проникла на восток вплоть до Техри-Гархваля, где в ХVIII веке творил великий художник Мола Рам. Поначалу Мола Рам работал в могольской технике, но позднее перешел к традиционному стилю Кангра и создал очень красивые и совершенные по технике миниатюры. До нас дошло очень немного имен художников, это искусство остается преимущественно анонимным. Известны и другие имена, как Манак или Кшачанд, и я совершенно уверен, что по мере дальнейшего изучения школы Кангра всплывут и многие другие имена. Невозможно отрицать тонкий лиризм миниатюр Кангра. В них нашла свое отражение необычайно пышная красота природы этих районов, которая вдохновляла художников на создание замечательно декоративных композиций, насыщенных теми богатыми и красочными деталями, которые она столь щедро раскинула перед ними. Красивые цветущие деревья, луга, горные склоны, красивый кангрский тип – тип, который сохраняется и поныне. Тонкий лиризм, яркость цвета – все это привело к созданию уникальной традиции, известной нам как школа Кангра. Свежесть сельского взгляда оказала свое влияние на формирование традиции Кангра, но меняющийся образ жизни и политические перемены в стране, как это обычно бывает, привели к исчезновению в середине прошлого века этого стиля выражения. Будем надеяться, что новые художники станут следовать богатой и замечательной традиции Кангра, взяв за образец те прекрасные композиции и поэтические образы, которые мы находим в их миниатюрах.
<Конец 1950-х годов>
[1] Кхароштхи – разновидность древнего индийского письма (около V в. до н.э. – V в. н.э.).
[2] Сасанидский – относящийся к периоду правления династии Сасанидов в Иране (III–VII вв.).
[3] Кушанское царство (I – начало IV в. н.э.), древнее государство, занимавшее в период расцвета (конец I – III вв.) значительную часть территории современной Средней Азии, Афганистана, Пакистана, Северной Индии и, возможно, Синьцзяна.
[4] Гандхара – область в Пенджабе и северо-восточном Афганистане, прославившаяся школой скульптуры, возникшей здесь в период Кушанского царства.
[5] Гадди (также Пахари Бхармаури) – название пастушеского племени, нашедшего убежище в Гималайских предгорьях во времена мусульманского нашествия.
