ruenfrdeit
Скрыть оглавление

1944 г.

Героический реализм

Знамя Мира (04.01.1944)

Культура (07.01.1944)

Добрая мысль

Неисправимые

Культура (21.01.1944)

К будущему (25.01.1944)

Летопись

Скорей!

А.А.Игнатьев. «Пятьдесят лет в строю»

Твердим

Русскому сердцу

АРКА (18.02.1944)

Во славу

24 Марта (01.03.1944)

Лонак

АРКА (14.03.1944)

Живем

Борьба за Культуру

Русь — Индия

Дозор (07.04.1944)

Знаменосцы

Посылки

Грабарь (25.04.1944)

Старые письма

Добрые вести

Римский-Корсаков

Камни проклятые

Культура (18.05.1944)

Рылов

АРКА (01.06.1944)

«Славяне»

Культура (15.06.1944)

Русский век

На вышке

Сбережем

In India

Каменный век

Терпите

Отвечаю

Спешно (01.08.1944)

Репин

Прекрасный путь

Шестой год

Срывы

Битва

Поспешим

Преодолевайте

Знамя Мира (24.09.1944)

Скоро

Холст

Не болей!

Вперед (15.10.1944)

Подивитесь

Ладно ли?

Мясин

Хорошо ли?

Заботно

Печаль

Герои

Любите Родину

 

 

Героический реализм

 

...Каждая весть теперь, как нежданный подарок. Даже мирные Швейцарские горы уже почти недосягаемы. Португалия почему-то вовсе замолчала. Женевский журнал еще дохо­дит, но Коимбра замолкла, точно бы там ничего не происходит. Если пошлю Вам последние мои очерки – вряд ли они дойдут. Давно хотел послать Вам темперу, но это уж совсем невозможно. Даже книги в Америку запрещено посы­лать. Все становится труднее.

Вот Вы определяете мое искусство как героический ре­ализм. Мне радостно такое определение. Подвиг, героизм всегда были зовущими. Истинный реализм, утверждающий сущность жизни, для творчества необходим. Не люблю ан­типода реализма – натурализма. Никакой сущности натуры он не передает, далек он от творчества и готов гоняться за отбросами быта. Печально, что так долго не отличали натурализм от реализма. Но теперь это различие утверди­лось. Это даст здоровый рост будущим направлениям ис­кусства.

Истинный реализм отображает сущность вещей. Для по­длинного творчества реализм есть исходное восхождение. Иначе всякие паранойные тупики не дают возможности но­вых нарастаний. Без движения не будет и обновления, но новизна должна быть здоровой,  бодрой,  строительной.

Упаси от абстрактных закоулков. Холодно жить в абстрак­тных домах. Не питает абстрактная пища. Видали жилища, увешанные абстракциями... Жуткие предвестники! Довольно! Человечество ищет подвига, борется, страдает... Сердце требу­ет песнь о прекрасном. Сердце творит в труде, в искании высшего качества.

Жизнь двинула такие грозные реальности, что им будет созвучен лишь истинный реализм. Хитрым загибом, переги­бом, изгибом не преоборешь ужасов, затопивших смятенное человечество. Ближайшее будущее не сулит быстрого оздоров­ления.

Шатается Культура. Близится пустыня знания. Призрак голода бродит по миру. Жестокосердие иссушило. Беда по­рождает беду. В лохмотьях скитается бедствие. Бесчисленны жестокие драмы людские. Всякие эпидемии, мании, мегалома­нии не дремлют. Неразрешимы судьбы.

Среди такого хаоса художники могут поднять знамя геро­ического реализма. Зычно позовут они к нетленной красоте. Утешат горе. Кликнут к подвигу. Пробудят радость. Без радо­сти нет и счастья. А ведь о счастье мечтает и самый нищий убогий. Мечту о счастье не отнять у человека. Художники всех областей, помогите!

 

1 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

Знамя Мира

(04.01.1944)

 

«Идеи не умирают, они порою дремлют, но они просыпа­ются еще более сильными, чем были до своего сна». Не умерло Знамя Мира. Оно лишь свернулось, пока зверствует война. Но придет час, когда люди вновь сознательно обратятся к заботе об охране культурных ценностей, к этой истинной ос­нове мира. И не об одних только культурных ценностях Зна­мя Мира трепещет. Оно трепещет о сердце человеческом, а том великом сокровище, где созидается обновленное будущее. Сердце человеческое жаждет мира, и, может быть, этот час уже близится.

Удивительно было узнать, что сейчас Р.Ренц в серии «Библиотеки Нового Мира» издает в Дели брошюру, посвя­щенную нашему Знамени Мира. Еще гремит война, а куль­турные деятели уже выдвигают то, к чему неизбежно вернется человечество. Никогда не знаете, какими путями продвигается идея.

Вот она обнаруживается среди изданий «Библиотеки Но­вого Мира». Мы об этом не говорили. Культурная необходимость выросла сама собою, нежданно, по логике несказуемой, непререкаемой. По несказуемому маршруту движется идея. Иногда книга, оставленная на перекрестке, попадает в наиболее достойные руки. Неведомы пути крылатой мысли. Мысль и победа изображались крылатыми. Иначе их и не предста­вить.

Друзья, вам иногда казалось, что осознание истинных культурных ценностей еще не осенило смятенное человечест­во. Не нам судить. Наверное, добрые посевы где-то дают всходы. Мы временно не знаем их. Но полезная поросль уже крепнет.

Племя молодое на своем языке произносит священные клятвы, те самые, которыми горели и мы. Те же самые зна­комые ручьи и потоки широко разнесли обрывки листов и сохранили весть для могущих принять ее.

Помню книжку о Знамени Мира, нежданно появившуюся в Шанхае перед войною. Вот «Фламма» из Либерти – Инди­ана тоже несла ту же весть о Знамени Мира. Вот брошюра из Буэнос-Айреса. Вот брошюра из Ревью Международного Пра­ва. Вот – из Маха Бодхи в Калькутте. А сколько писем, за­просов... И все это нежданное! В такой неожиданности – особая прелесть. Именно идеи не умирают.

Много знаменных славных деятелей, так сказать, первого набора, к прискорбию, уже ушло, но приходят другие. Каж­дого из вновь приходящих хочется спросить, где и как услышал он впервые? Обычно узнаете о каких-то неожиданных путях, подчас красивых и героических. Молодые сердца пылают. Часто они стесняются обнаружить свои мечты, но отоприте приветливо, и радость войдет. Вернее, влетит, ведь она тоже крылатая.

Перелистайте литературу о Знамени Мира, о договоре охраны культурных сокровищ. Немала эта литература – более трехсот книг, брошюр, статей на разных языках. А сколько упоминаний в других книгах, в очерках, в речах! Какие благородные незабываемые мысли выражены в этих зовах и утверждениях! Смотрю на фото наших конференций в Брюгге и в Вашингтоне. Такие собрания не проходят бесследно. «Орифламма» широко пронесена по миру. В книгохранилищах сбережены зерна оповещений. Эта весть понадобится скоро. Народы вспомнят о трудах бывших и восполнят их прочными достижениями. Идет жизнь! Развернется Знамя Мира!

 

4 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

Культура

(07.01.1944)

 

Опасаемся, не случилось [ли] чего с Вашей очередной почтой? Ваше последнее письмо было от 15 Октября. Вы писали, что вложите в следующее перевод Дутко. Хотя письмо Ваше где-то задержалось, но зато пришла Ваша добрая теле­грамма от 31 Декабря, и шла она всего четыре дня, словно бы Вы почуяли, что мы беспокоились о Вас, о Вашем письме. Радуемся, что у Вас все ладно и даже брезжут какие-то воз­можности – превосходно! Так и нужно начинать значитель­ный год. Здоровье Е.И. налаживается, но все еще нужна осторожность. Е.И. будет огорчена, если «М.О.» не дойдет. Теперь – все возможно.

Чуяло мое сердце, что с посылкой эскизов выйдет не­ладно – вернули из Бомбея через три недели. Видите, те­перь нужно какое-то особое экспортное разрешение, а где живет этот разрешитель, того не сказали. Теперь я поручил сие дело полковнику Ману – пусть проделает все, что тре­буется. Но ведь задержка-то какая, вот и показывай союз­ное искусство! В то же время из Америки доходят книги и брошюры. Только что получена статья Кауна о Лермонтове и новая книга Брэгдона. Поблагодарите от меня Брэгдона за отличную книгу,  мы все ее очень оценили. Спасибо ему и за дружескую надпись. Чтобы не отягощать почту, все делаю через Вас, а то вдруг еще и письма в Америку за­прещены будут.

Неужели манускрипт «Слава» все еще не получен? Ведь он был послан еще летом. Потеря его была бы прискорб­на. Большое значение имеет своевременная получка ману­скрипта и доставка его по назначению. Ведь год-то какой – 1944-й! Святослав сейчас в отъезде с выставкой. Кто бы мог думать, что моя «Святая ночь» останется в Индии! Впрочем, пусть больше знают о русском народе, о русском искусстве. Именно сейте добро всюду, где только можете. Судьба даст рост зернам полезным. Всем друзьям наш сер­дечный привет – для мысли нет расстояния. В прошлом письме я поминал книгу «Декада». То была добрая, строи­тельная Декада, а вот теперь на пепелище оканчивается темная, злая декада. Где ее достижения? Где ее новизна и где стройка? А вот Вы теперь опять слагаете Декаду добра. В добрый  путь!  В добрый  час!

Когда Победа развернет свои крылья прекрасные, то и все супостаты низвергнутся. Смело вперед! Духом с Вами.

 

7 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Добрая мысль

 

Добрый Азис Бек Курманаев пишет из Симлы: «Сегодня отослал Вам книги и журнал Красного Креста, где на 22-й странице маленькая заметка о моей идее. Во время концертов и танцев мы всегда имеем очень много заказов сыграть попу­лярные мелодии. В начале Октября мне пришла мысль, что таким образом можно было бы собирать деньги на Красный Крест. После долгих уговоров и доказательств удалось пол­учить ящик. За один месяц, с 27-го Октября по 27-е Ноября мы собрали 507 р. Если бы это ввести по всей Индии, то можно было бы собирать крупную сумму, но здесь, по-види­мому, они очень мало заинтересованы этим. Все же я смог послать несколько ящиков в Лахор, Калькутту и Бомбей. В Дели я ездил сам, чтобы поставить там ящики во всех оркестрах.

Был здесь представитель Интернационального] Красн[ого] Креста (швейцарец) и сразу же написал об этом в Швейцарию. Каждый день слушаю радио, новости с  Родины очень отрадные».

 

Поистине, добрая мысль. Вот и еще одно дело искусства приобщается к великому человеколюбивому Красному Кресту. Сердечно и просто создается помощь. Правильно помыслил Азис – слушатели пусть тут же посильно отзовутся на благой призыв. Из ручейков сливается целая благодатная река. В добрый час!

Любопытно, что и о таком простейшем деле пришлось немало «поговорить» и раскачать лиц причастных. Если сама идея Красного Креста раскачивалась целых семнадцать лет, то, видно, и все подсобные начинания требуют немалых уси­лий. И чем проще и яснее мысль, тем туже она входит в человеческие мозги. Темная спекулятивная затея часто быст­ро внедряется в слабые мозги, а вот идея красивой помощи требует настойчивых усилий.

Ничего не поделаешь, такова уж цивилизация! И всегда будут валить на публику, на народ – не поймут, мол. На­праслина, мерзкая напраслина! Народ отзывчив. Народ серд­цем чует, и «по нитке слагается рубашка неимущему».

Милый Азис, радовались мы Вашей благой мысли. Музы­ка пробуждает сердца человеческие. Около звуков гармонии должно зарождаться красивое и доброе. Шлю Вашу идею в дальние страны. Пусть и там порадуются и примкнут к до­бру. Спасибо за добрую весть. Год-то какой – 1944-й!

 

12 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Неисправимые

 

Американское радио сообщает важнейшую новость: Руз­вельт со времени войны пролетел пространство более, чем от земли до луны. Неисправимы! Слушатели недослышали и пе­респросили: «На луну улетел?» «С луны свалился?». Во дни мировых неслыханных потрясений по миру несется весть о луне! После этого все почтовые летчики начнут вычислять, сколько раз они на луну слетали. Положим, Рузвельт – кале­ка безногий, и этим можно засчитывать его полеты. Но ведь и Черчилль уже облетел его.

Вообще радиосообщения требуют внимательной редакции. Иногда наряду со спешным известием передается такая ни­кчемная историйка, что диву даешься, кто же пустил ее по ветру? Всему миру на удивление! И с печатным делом все еще трудно совладать, а радиоволны особо требуют бережно­сти. Куда только не занесут они жданную весть!

Да и музыка должна быть избраннее. Иногда заревет та­кой джаз, что рука сама тянется закрыть волну. Ведь моло­дежь учится на пространственных наставлениях. Думает она, что все посылаемое в пространство избрано как наилучшее, достойное подражания.

Вообще, что делать с новейшими открытиями? А самоле­ты понесли бомбы, радио заревело... Сообщения должны быть служебны, и правда и точность вовсе не нужны. Бумага тер­пит такое унижение, какого раньше, пожалуй, и не бывало. Впрочем, бумага вообще кончается.

Все гуманитарное кончается, не в моде. Просвещение от­ставлено на какое-то будущее райское время. А пока одича­ние? Пока что изобретен особый самолет без пропеллера, значит, почти бесшумный. То-то можно подкрасться, да и ух­лопать побольше. Неисправимы!

Призраки «шапочного разбора» не дремлют. Черчилль предлагал французам перестать быть французами и взять ан­глийские паспорта. Де Голль в Алжире предал военному суду пятьсот французских министров, генералов, губернаторов, ад­министраторов. Можно представить, сколько миллионов фран­цузов будет судимо во Франции! В Югославии – Тито и Михайлович. С поляками неладно. Финляндия мечтает о ве­ликой Финляндии с Мурманском, Карелией, Ленинградом!!! Рузвельт бухнул астрономический бюджет в полтриллиона! Греки просят короля не возвращаться. Радио всякое такое со­общает.

 

16 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Культура

(21.01.1944)

 

Мое прошлое письмо кончалось припиской. Повторяю ее, ибо теперь письма часто теряются: «Большая радость – сейчас прилетело Ваше письмо от 10 Ноября с письмом Уида. Все Ваши вести превосходны – это подлинное строительство. Елена Ивановна пишет Вам отдельно, а теперь шлем теле­грамму. Две части «Мира Ог[ненного]», «Братство», «Общи­на» – на очереди. Не пропало ли Ваше письмо между 15 Окт[ября] и 10 Ноября? Попытайтесь узнать о дальней­шей судьбе «Славы». Радостны такие добрые вести. Пусть 1944-й будет везде во всем победоносен. «Да будет!»

Поистине, Ваше письмо принесло радость. В нем звучала несломимая  бодрость.   Такая  бодрость  есть  мощный  магнит. Расцветет издательство, окрепнет Академия, разрастется АРКА. Будет жива «Фламма». Отлично, что ВОКС непосред­ственно шлет Вам полезные материалы. Как прекрасно спо­собствовать взаимопониманию Культур двух великих народов! Каждым Вашим выступлением, каждым оповещением Вы тво­рите полезнейшее дело. Довольно мрака невежества, пусть всюду просияет правдивое осведомление. Только на такой по­чве растет сотрудничество.

Вы писали, что Ламонт говорил Вам о моей книге. Все думается о каких-то новых полезных сотрудничествах. Не хо­чет ли он быть почетным советником АРКА? Опять-таки Вам на месте виднее. Как полезна Ваша поездка в Посольство! Все это – истинное добро, а Вы – добродеятели. Чуется, что около АРКА у Вас вспыхивают новые добрые очаги. В боль­ших водах Ваш корабль. Крылья Победы уберегут его от всех смерчей.

Ман ведет переписку о получении экспортного свидетель­ства на посылку эскизов к «Половецким пляскам» для Мясина. Только подумайте, что прошло более месяца со времени первой посылки эскизов, а движения нет. Этакая проволочка из-за нелепой новой формальности! Объясните Мясину, в чем дело. Среди всяких Ваших спешных занятий найдите минутку прислушаться, что происходит у Хоршей. Наверное какие-то пакости там делаются, ведь иначе они и жить не могут. А всю Вашу добрую, полезную работу темная свора ненави­дит, ибо зло не терпит добра. Сколько неплохих, но слабых людей совращает хоршевская банда своею злобною ложью! Встречаетесь ли Вы с чехословацким консулом? – они всегда были друзьями. В их лондонском журнале «Европейский Обозреватель» недавно была душевная статья Руфины Хилл о моем искусстве.

Спрашивают меня о нашей Лиге Культуры. Она претво­ряется в обществах Культурной связи – они растут и мно­жатся. Значит, наша мысль была правильна и своевременна. Можно радоваться. На днях радио из Тегерана оповестило об открытии и там общества Культурной связи – всюду идея Культурного единения. Не все ли равно, под каким названи­ем, – лишь бы творилось полезное дело. Безразлично, каким путем или в каких словах проникает в мир добро. Всюду, где мы добро примечаем, будем помогать ему. Да живет добротворчество! Умножатся в добротворчестве силы и возможности Ваши. Культура так унижена сейчас, что каждый культурный труд особенно благословенен. Всем друзьям, сотрудникам – наши сердечные мысли».

 

21 января 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

К будущему

(25.01.1944)

 

Декарт, Паскаль, Мольер не были включены во Француз­скую Академию. Не были признаны «бессмертными» в кавыч­ках. Беру пример из множества ему подобных в разных странах. Все это заметки для будущего. Авось одумаются и захотят мыслить по справедливости, хоть по самой убогой справедливости.

Мировой пересмотр должен помаленьку совершаться. Го­ворю не о политическом «шапочном разборе» – он уже много где дает себя чувствовать, даже не дожидаясь конца Армагед­дона. Вероятно, он будет не менее жесток и кровожаден, не­жели бомбы. «Человеческое, слишком человеческое»!

Люди должны помыслить о культурных перестроениях, об истинном просвещении, о биологической нравственности. «Гуд тайм» и джаз еще не наставники. Рассказывали, что в пред­военное время нацистские студенты являлись на экзамены с револьвером, угрожая несговорчивому профессору. Рассказы­вал это сам профессор, человек достоверный. Может быть, и в иных странах бывали всякие подобные насилия. Когда Культура шатается, тогда можно ждать всевозможных уродств. Пусть будут эти язвы вскрыты, чтобы при дальней­ших построениях избежать таких античеловеческих прокля­тий. Довольно крови, довольно человеконенавистничества!

Только от школы, от семьи могут быть услышаны эти спешные зовы. Пусть они будут не только гласом в пустыне, но приказом набатным. Много говорилось о разных вандализмах, но вандалы и вандальчики и в ус не дуют и продолжают свое скверное, дикое дело. Мне приходилось видеть пожима­ние плечей, мол, довольно о вандализмах. Ну, сказал – и довольно. Нет, миленькие, вовсе не довольно. Красный Крест Культуры вовсе еще не осознан. Синодик зверских вандализмов растет и даже, страшно сказать, очень умножается. В основе гнездится невежество. Ведь оно может жить и во фра­ке с орденами. Доживет ли человечество, когда военные бюд­жеты будут перечислены на просвещение?!

«Перековать мечи на орала», «Положить тигра с овцой», – кто-то зверски хохочет...

 

25 января 1944 г.

Публикуется по изданию:  «Прометей», т. 8. М., 1971.

 

 

Летопись

 

Руфина Хилл поминает в лондонском журнале, как рус­ское искусство «завоевало мир». Об этом мирном завоевании можно написать целую любопытную книгу. И это необходимо сделать.

Совершался знаменательный психологический процесс. Недаром называют искусство знаменосцем народа. В мировом шествии русского искусства остаются памятными многие по­разительные подробности.

Вдруг сделалось ценным для иностранных артистов иметь русские имена. Можно назвать множество таких «русских», ни слова по-русски не говоривших. Во многих оркестрах поя­вились русские музыканты и дирижеры. Начали учиться рус­скому языку. Участились переводы русской литературы на всякие языки. В театре всюду появилось русское искусство. Русские выставки широко и победно прошли по всему миру. Окрепли и выросли культурные связи.

Мы, оказавшиеся в центре этих движений, можем свиде­тельствовать, как за последнее сорокалетие русское искусство явилось прекрасным знаменосцем русского народа. Много на­писано на всех языках за это время о русском искусстве. Много превосходно написано. В этих писаниях справедливому летописцу надлежит зорко разобраться. Кое-что окажется не­достаточно осведомленным, кое-что тенденциозным, кое-что ошибочным, даже из добрых намерений. Во всем этом обшир­нейшем материале нужно справедливо разобраться, ибо все, даже и в ошибках невольных, все-таки служило победе рус­ского искусства во всех его областях.

Такая летопись должна быть выполнена. Она составит замечательную страницу русской Культуры. Может быть, такой достоверный летописец уже и трудится. А если еще нет, то пусть появится. В смятении событий многое теряет­ся, забывается. Немало чего уничтожено и зверскими бом­бами. Но победное шествие русского искусства должно быть справедливо освещено и заботливо описано. В нем явлено большое историческое событие. О великих победах русских будут и великие летописи. Должна быть и летопись о по­беде русского искусства.

Искусство есть знаменосец народа.

 

1 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Скорей!

 

За эти недели Ваших писем не было, дошел от Фриче один «Мир Огненный». Может быть, и другие два дойдут. Была большая радость, – книга издана отлично. Найдет она свои пути и зажжет новые сердца. Как вовремя подошел Уид для движения прочих книг! Наверное, Карнеги Холл напра­вит запрашивающих по новому адресу. Между прочим, Ваша прежняя почтовая бумага Академии вполне пригодна, стоит лишь поправить 250 на 200 – хорошее совпадение. У нас сне­га, почта совсем испортилась, а телеграф уже несколько дней не действует. С продуктами все труднее. Опасаюсь, не пропа­ло ли Ваше письмо между 15 Октября и 10 Ноября. Там мог быть перевод Дутко и Ваш годовой отчет АРКА, и много другого весьма интересного. Не вернулся ли Дутко? Не видал ли Б.К.? Не было ли чего дальнейшего о «Славе»? Хотелось бы послать Вам новую книгу Тампи и второе (улучшенное) издание брошюры Ренца, но ведь теперь в Америку запреще­но посылать. Вот и эскизы для Мясина все еще под запретом. И журнал Дельфийского Общества, видимо, пропал. Так пе­чально, когда последние безобидные ниточки обрываются. Это еще между союзными странами, а уже Швецию или Португа­лию или Швейцарию и трогать нельзя. Страшно подумать, что случилось в Риге со всеми картинами и книгами. Неужто все это погибло? А в Праге, Белграде, Загребе, Париже, Брюгге?..

Просматривал сейчас некоторые старые письма. Сколько в них предупреждений против Хоршей! Вспоминал, как многие не хотели сотрудничать с группой наших учрежде­ний, опасаясь Хоршей. М-с Тер, увидав Хорша, прямо ска­зала, что с этим ужасным человеком она не может иметь ничего общего. Таких мнений можно привести очень много. Да что говорить, Вы сами все это знаете. И Юрий не раз Вам говорил об этом вреде. Вот уж подлинные сатанисты! Кроме всех ограблений и мошенничеств по отношению к нам всем, Хорш вредил мировому делу Знамени Мира, по­рушил русское дело – музей, кощунствовал над именем Преподобного Сергия – попрал все добро. А все его подку­пы судей и адвокатов! Все таинственные телефоны хоршевского преступного «покровителя»... Какая скверная, какая мерзостная драма – глумление над всем миром! События подтверждают, насколько неотложны и своевременны были все наши начинания. Преступная банда все нарушила. И Лига Культуры имела широчайшую программу, а теперь все тормозится, ограничивается, замедляется. Поистине, сказано, что один конь может задерживать целый караван. Все пре­одолеем, бодрости достаточно, но невольно негодует сердце, зная такие вандализмы. Помню, как один из сотрудников наших писал: «Скорей, скорей, пусть скорей сделается все, что должно совершиться!»

Русские славные победы гремят. Подвиг совершается, «идет война народная, священная война». Эти дни слышали мы все о наших прежних местах. Вот наша станция Волосово, а теперь она уже город. Леможа, Заполье, Извара – все наши места. Так хочется там, на Руси, помочь всем знанием, всем опытом, всеми накоплениями! Душевный привет Вам, всем друзьям и сотрудникам.

 

4 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

 

А.А.Игнатьев. «Пятьдесят лет в строю»1 

 

«Из тьмы веков, через голову извечного общего врага тя­нулись нити непонятной взаимной симпатии между Россией и Францией – странами, столь отличными и по своему характе­ру и по своей исторической судьбе.

Когда в мировую войну германские полчища вторглись во Францию и приближались к древнему городу Реймсу, угро­жая чуду архитектуры – Реймскому Собору, я просил фран­цузов спасти хранившийся там драгоценный памятник русской письменности – евангелие на славянском языке XI века нашей эры.

История этого рукописного документа такова: колыбель русской культуры – Киев стал уже в эту эпоху известен Европе, с ним начали считаться, и французский король Генрих I испросил себе в супруги дочь киевского князя Ярослава – Анну. Сделавшись французской королевой, она принесла присягу, положив руку на евангелие, привезенное из Киева. С тех пор все французские королевы приносили присягу на верность Франции на том же русском документе»  (стр. 146).

«...Не меньшим успехом пользовался в предвоенном Па­риже и русский балет. Он был, однако, совершенно отличен от традиционного балета Мариинского театра. Для заграницы надо было создать нечто артистически целое: танцы, наглядно отображающие музыкальный замысел автора, танцы, пласти­ческая экспрессия которых идет в унисон с музыкой. Пионе­ром в этом новом жанре хореографического искусства выступил Дягилев. Сын кавалергардского офицера, поначалу только талантливый дилетант, он быстро достиг высокой эру­диции в области искусств и сумел составить свою труппу из таких первоклассных артистов, как Павлова, Карсавина и не­подражаемый Нижинский. В России места для этого новатора не нашлось. Консервативный императорский балет не мог примириться с революцией в театральном искусстве. Исполь­зованная Дягилевым музыка Римского-Корсакова, Черепнина, Прокофьева, Стравинского требовала новых, полных смелой оригинальности постановок, декораций Бакста, Рериха, Бенуа и не только классических танцоров, но и высокоталантливых исполнителей.

Париж ахнул, Париж потерял голову: в России – темная реакция, а в Париже – русские балеты, представляющие для искусства дерзкий отрыв от прошлого и смелый прыжок к новому и неизвестному» (стр. 156-157).

 

8 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Твердим

 

Давно твердилось!

Мы никогда не откажемся, что с большим интересом следим за достижениями науки. Будь то в Обществе психических исследований, или в Дьюк Университете по передаче мысли – решительно во всех проявлениях познавания каждый культурный человек должен быть доброжелательно открыт. Вы давно имеете статью «Борьба с невежеством», она написана, точно бы отвечая на некультурные злоумышления. Общество психических исследований в его лучших проявлениях и все опыты над психической энергией должны быть встречаемы доброжелательно. Должны вызывать тщательнейшее научное исследование.

Только невежды не знают, сколько полезнейших институ­тов и университетских курсов по изучению психических явле­ний открыто во многих странах за последнее время. Только невежды не знают,  сколько научных книг выдающихся ученых, например, Алекс[иса] Карреля издано в последние го­ды. Итак, пусть каждая некультурная атака на познавание встречает четкий обоснованный отпор, чтобы воинствующие невежды садились в ту лужу, которую они заслуживают. Председатели Общества психических исследований могут на­звать целый ряд ценных трудов. Пусть невежды будут выяв­лены самым ярким способом.

И мы всегда останемся доброжелателями всех искренних познавателей. Все психические исследователи, физиологи и биологи, к какому бы лагерю они ни принадлежали, они яв­ляются пионерами науки грядущего. Психические явления как основа человеческого творчества и прогресса найдут себе заслуженное место в достижениях эволюции.

И все-таки большинство будет упорствовать, ехидно уверяя, что совсем мало общественное мнение уделяет вни­мания психическим явлениям. Отрицатели, как всегда, не желают заглянуть на полки больших библиотек, где столпи­лось множество серьезнейших трудов. По счастью, не боль­шинство, но избранное меньшинство всегда двигало эволю­цию. В данном случае это меньшинство весьма мощно и включает много лучших имен истинных культурных деяте­лей. А препятствия, чинимые невеждами, лишь создают но­вые возможности.

«Ad augusta per angusta».2  

 

12 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Русскому сердцу

 

Сколько башен и стен воздвигалось вокруг сокровища русского! Для всего мира это сокровище благовестит и вызывает почитание. Уже сорок лет хождений по твердыням рус­ским. Напоминается, как это сложилось.

В 1894-м Троице-Сергиева Лавра, Волга, Нижний Новгород, Крым. В следующем году – Киево-Печерская Лавра. Тайны пещер «Стена нерушимая».

В 1896-м и 97-м – по пути из «варяг в греки», Шелонская Пятина, Волхов, Великий Новгород, Св[ятая] София, Спас Нередецкий, все несчетные храмы, что, по словам лето­писца,  «кустом стоят». В 98-м – статьи по реставрации Святой Софии, переписка с Соловьевым, Стасовым, a в 99-м – Псков, Мирожский монастырь, погосты по Великош, Остров, Вышгород. В 1901-1902-м опять Новгородская область, Вал­дай, Пирос, Суворовское поместье, Мста со многими храмами древними от Ивана Грозного и до Петра Великого.

1903-й – большое паломничество с Еленой Ивановной по сорока древним городам, от Казани и до граниты литов­ской. Несказанная красота Ростова Великого, Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода, Владимира, Спаса на Нерли, Суздаля, всего Подмосковья с несчетными главами и баш­нями! Седой Изборск, Седно, Печоры и опять несчетные белые храмы, погосты, именья со старинными часовнями и церквами домовыми и богатыми книгохранилищами. Какое сокровище!

Тогда же впервые оформилась мысль о нужности особого охранения сокровищ народных. Доклад в обществе архитекто­ров-художников. Сочувствие.

В статье «По старине» и во многих писаниях о храмах и стенах кремлевских говорилось о том, чем незабываема Земля Русская. В 1904-м – Верхняя Волга, Углич, Калязин, Тверь, высоты Валдайские и Деревская Пятина Новугород­ская. Одни названия чего стоят, и как незапамятно древне звучат они!

В 1905-м – Смоленск с годуновскими стенами, Вязьма, Приднепровье. В 1907-м – Карелия и Финляндия, славные карельские храмы. От 1908 до 1913-го – опять Смоленск, Рославль, Почаев. В 1910-м раскопки Кремля Новгородского, оказавшегося неисследованным, а затем, до войны, и Днепровье, и Киевщина, и Подолье. В 1913-м – Кавказ с его древностями, а в 1914-м при стенописи в Талашкмне получи­лась первая весть о Великой Войне.

Война со всеми ее ужасами еще и еще напоминает охра­нение всего, чем жив дух человеческий. Война! Все сочувст­вуют предложению всенародной охраны культурных сокро­вищ. Вот-вот уже как будто и состоится! «Враг рода челове­ческого» издан Сытиным во сотнях тысяч.

Бесчисленные развалины всюду напоминают о зловещих разрушениях. Исследуем. Запоминаем. И только в 1929-м оформился Пакт по сохранению культурных сокровищ. Спа­сибо Парижу и Америке, которые поняли, поддержали. Но ведь это еще только воззвание. Нужно, чтобы его услышали. А кругом столько гибели!

Всеми силами спешим с Пактом. Но не коротки пути по миру. И не везде благоволение. Нужно преобороть и пре­возмочь.

Всеми доходчивыми до сердца человеческого словами молим о сохранении Культуры. «Твердыня Пламенная» в стать­ях: «Конвенции Знамени Мира», «Знамя», «О Мире и Куль­туре моления» и во многих других, обошедших прессу Европы, Америки, Индии, говорилось все о той же охране народного достояния.

Две международных конференции в Бельгии с выставкою исторических памятников принесли много пользы. Наш Па­рижский комитет много поработал над введением Пакта в сферу международного права.

Наконец, в Ноябре 33-го года Вашингтонская конферен­ция привлекла уже представителей тридцати шести стран, ко­торые подписали единогласное постановление, рекомендуя своим Правительствам ратификацию Пакта.

Кто-то в нетерпении: «Когда же? Когда же?». И мы сами в еще большем нетерпении. С еще большим трепетом оглядываемся на всякие развалины, искажения или небре­жения.

Если люди давно понимали ценность культурных сокро­вищ, то сейчас, в мировом смятении, они должны еще ярче вспомнить всю красоту лучших творений человеческих, чтобы тем сознательнее и упорнее ополчиться на защиту всего пре­красного, научного.

Сведения о всяких разрушениях и искажениях поступа­ют почти ежедневно. Если вандалы так действенны и орга­низованны, то неужели же работники Культуры не найдут в себе объединительного сознания? Неужели сердце их не подскажет им, что взаимные разрушения лишь останутся позорною страницею человечества! Сердце подскажет всю ценность сотрудничества, и все трудники во благо со всех концов мира убежденно воскликнут: «Тесно время! Удвоим усилие!»

Каково же русскому сердцу слышать о вандализмах не­мецких над русскими сокровищами! Больно слышать о разру­шениях в Новгороде, в Киеве, в Петергофе, в Пушкине, в Вязьме, в Калуге, в Калинине и во многих русских старин­ных городах. Порушены музеи Толстого, Чайковского, Чехо­ва, Гоголя, Пушкина... Нескончаемый синодик непоправимых разрушений!

Опять взойдет красно солнышко над землею Русскою. Опять обстроится, украсится наша Великая Родина. Но ста­ринное сокровище уже порушено. Уже нет Спаса Нередицкого! Позор варварам! Позор разрушителям народного дос­тояния!

Оборонил русский народ свою Родину. На диво всему миру народ нашел силы противостать врагу. Отбросил народ вражеские полчища. Уже к Пскову подступает русское воинство. Сердце русское превозмогло беду. Уже идет великая новая стройка.

Победное Знамя, Знамя Культуры, Знамя труда, творчества блистательно развернется над Землею Русскою.

Исполать народу русскому.

Исполать всем народам семьи русской.

 

15 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

Вариант очерка под названием «Чутким сердцам» впервые опубликован в газете «Свет», Рига, 22 марта 1935 г.

 

 

АРКА

(18.02.1944)

 

Только что послали мы Вам телеграмму о пролете двух Ваших писем, а тут-то они и пришли. Теперь мы имеем от 25 Ноября, 13 Декабря и 27 Декабря – три письма и какие славные письма! Все Ваши сведения об успехах АРКА нас глубоко радуют. Творится большое полезнейшее дело. Вы вписываете в Вашу деятельность прекрасную главу. Понима­ем, как должны Вы уставать, но сознание великой пользы приносимой окрылит и удесятерит силы. Посылаю «Русскому Сердцу», можете использовать как можно лучше. Скажите Вашим новым друзьям, как мы все хотели бы приложить на­ши силы и знания там, на месте. Непременно скажите! Непо­нятно, отчего Б.К. не дал письма Вам и нам через Д.? Напишите ему через Д. и скажите, что мы очень ждем. Ра­дуемся и успеху «Мира Огненного» – так и должно быть. Предостерегите Д. от Греб. – он впал в ярое кощунство и старается заразить добрых людей. Выписки из его писем со­храните – пригодятся! Он кощунствует и вредит русскому де­лу – долой его! Истина развалиться не может. Никакое грабительство не нарушит истину. Радуемся, что Вы не огор­чаетесь отношением Олбани. Если там «доллар – король», то Вам не по пути. Можно и без них преуспеть. Вы помните, что то же самое было и при начале Мастер Института.

После двух месяцев переписки было разрешено послать эскизы «Половецких плясок», что мы немедленно и сделали. Надеюсь, посылка дойдет к Вам благополучно. За эти неде­ли пришла еще одна книга «М.О.» – на этот раз от Зины. Пришли брошюры от Музея Нового Искусства, три журнала из Калифорнии и один журнал от Аниты Мюль из Охайо (поблагодарите ее). Как идет продажа книг? Вообще, какие книги у  Вас имеются?  И сколько? Здесь спрос на  «Алтай-Гималаи». Вообще, странно, что издательства не посылали книг в Индию. Здешний книжный рынок очень расширяется. И опять был спрос на Конлана. Существует ли это издание, да и он сам? Прилагаю образец холста. Кто знает, может быть найдется. Он был от Лефранка, не было ли в Нью-Йорке его представителя? Нет ли движения со «Славою»? Сейчас мы все здоровы. Надеемся, что и у Вас ладно. Итак, в добрый час – «пер аспера – ад астра». Всем Вам, нашим дорогим,  шлем душевные мысли.

 

18 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Во славу

 

Сколько растерянных статей и выписок! И не найдешь, откуда. Вот страница семнадцатая, а где предыдущие? «Не устанем твердить о сотрудничестве».

«Новая раса может зарождаться в разных частях земли. Даже не удивитесь, если отдельные проявления скажутся в самых неожиданных местах... Сеть зарождения расы разбро­сана по дальним окраинам. Но одна часть мира решает судь­бу века. Не буду называть эту часть мира, но история всех движений достаточно отметила ее».

«Правильно судите о необходимости исхода из гнойных городов и о равномерном распределении населения пла­неты».

«Явление кооперации различных слоев материи характер­но для Нового Мира... Сила мысли будет зовущим началом Нового Мира».

Напрасны будут старания конспектировать содержание изумительных книг, из которых взяты эти цитаты. Конспек­тировать их невозможно, потому что сами они сжаты до крайности, и вместо предполагаемого конспекта пришлось бы написать десятки томов трактатов. Да и не нужно это. Сказанного достаточно, чтобы встрепенулся дух человека, если он не принадлежит к теням, населяющим теперь мир – теням незнающим, теням утерявшим, в ужасной пляске заканчивающим свои дни на планете... Но устремленный Дух встрепенется и будет искать, а ищущие – всегда найдут. Но нелишне будет указать, что учуявшим Новый Мир на развалинах Ветхого нужно преобразить свое сознание и воспитать сердце на действенном добре. Чтобы ни одна злая мысль не отравила пространства, ибо мыслями человек тво­рит. Пусть станет устремившийся на дозоре над своими мыслями, словами и поступками. Пусть он отдает себе от­чет в сущности каждого своего действия – направлено ли оно к общему благу или нет?

«О священном безумии говорят Древние Учения, счи­тайте это как противодействие против холода вычислений; считайте это как жизненное начало поверх условий мерт­венности».

О дневной и ночной душе говорит Мережковский. Две души у человечества. Одна холодная, рассудочная, дневная душа – она знает точные вычисления, приборы, аппараты и узкоматериальную логику вещей. Другая – ночная. Для этой не существует обычной логики, она молча обходит ее, вернее – не замечает. Ей нет дела до железных дорог, экономиче­ских выкладок, а вся она, точно трепетное ухо, прислушива­ется к происходящему в глубинах сознания, где совершается брак между духом человека и Космосом. И оттуда ночная душа выносит в бодрствующее сознание внезапные прозрения, необъяснимые ощущения... Место дневной – в мозгу, ночной – в сердце. Мы называем вдохновенными безумцами, иногда – поэтами решившихся поведать нам таинственные шепоты сердца, для которых рассудок не находит оправданий. Но они, эти люди, просто чуткие. И приятно сознавать, что сре­ди них особое место занимают русские. Русская мысль, кото­рую, по словам Достоевского, так мучительно вынашивает русский народ, эта мысль о Новом Мире, царстве вселенской правды.

 

«Я носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть», –

 

восклицает Гумилев в ту пору, когда он в пылу боя на Германском фронте ощутил:

 

«Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьется в груди моей».

 

Золотое сердце русское, бьющееся в миллионах, населяю­щих Русь, никогда не помышляло о чем-то узконациональ­ном, шовинистическом, захватническом. Нет, оно всегда томилось неосознанными устремлениями всемирности и меч­тою о храме всеобъемлющем, о граде Китеже, Новом Иерусалиме. И об этом опять поет Гумилев:

 

«Я – угрюмый и упрямый зодчий

Храма, восстающего во мгле...»

 

Не забуду, как приходил вечерами Гумилев. Как горел он о благе, о совершенствовании. Задумывал поэму о граде Китеже. Толковали о постановке ее. Может быть, он уже на­чинал ее, но собраны ли все его писания?

Вот и Игорь Северянин – этот совсем другой, но в суще­стве тоже любивший народ русский. Где он? Жив ли? По­мню, он назвал «универсальный Рерих» – показалось обидно, а оказалось по добру, для стиха понадобилось. Чего только не бывало?!

Жив ли Городецкий? Тоже любил и понимал народ рус­ский. Веселый, добрый, даровитый! Хорошие с ним бывали беседы. «Ярь»! – писал я ему на обложке. С Прокофьевым предполагали затеять постановку, а теперь слушаем в убогой радиопередаче его кантаты и опять же во славу Народа Рус­ского.

Все такие дружества и сознательно и подсознательно ут­верждали Русскую Великую Победу.

Говорилось и творилось во славу Русскую. Гремят Русские Победы. Кует Русский Народ Великое будущее.

К земле ухо прикладывали, в кулак даль оглядывали, шептали на песок да на ветер, и отовсюду и всячески отзву­чала красная, прекрасная судьба Народа Русского.

 

24 февраля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

24 Марта

(01.03.1944)

 

24 Марта встречаете среди напряженной полезной дея­тельности. Подошли новые дела, обновились прежние. Труд­ное военное время не помешало росту работы. Сознание подсказывает, какое славное расширение возможно. Радость, большая радость, когда видишь, что победное преодоление совершается. Волна победы докатилась в урочное время. Жаль, что привет к памятному дню невозможно послать Друзьям, в рассеянии сущим. Где все они? Как выжили, как преодолели? Во многих странах притаились друзья. Пошлем им мысленно наш сердечный привет. Вспомним о них в День памятный. Недалек уже день вести радости. А наши-то, наши Русские Победы! Так и гремят. Там, где весь народ встал за свою землю, там он непобедим. Особое 24 Марта свидетельствует о победах народных. Вот если бы все члены АРКА проявили то же сплоченное, деятельное уст­ремление! Из родников и большие реки зачинаются. За это время дошел от Зины третий «Мир Огненный», получены две Ваши телеграммы, дошел «Великий Облик» в переводе Дутко и Дельфийский журнал с моей статьей «Мусоргский, Станиславский, Дягилев». Также доплыли два выпуска «Со­временного Музея» со многими их чудачествами. Получен и портрет Уида (в их журнале). Хорошее лицо – передайте ему наш привет. Ценно, что он живет высокими идеалами. При этом он работает, а не только числится на списках. Вы писали, что ВОКС присылает Вам много материала. По­просите их также посылать ко мне как Почетному предсе­дателю АРКА. Прямо сюда – мы имеем полезное приме­нение. Удивительно, почему Б.К. не пишет и даже не вос­пользовался связью через Д.? Не вернулся ли теперь Д. и нельзя ли от него узнать подробности их свидания. Очень странно, что Б.К. замолчал и Вам и нам. Может быть, Д. даст намек, что именно мешает Б.К. продолжать переписку, им же начатую. Нет ли новостей о «Славе»? Хоть бы эс­кизы для Мясина не задержались в пути. Так хочется, что­бы они дошли вовремя. Очень ценю, что он поддерживает дягилевские традиции  и тем способствует русскому делу.

АРКА помогает всюду, где может быть культурная поль­за. Работаем мы усиленно. Послал Вам пароходной почтой несколько страниц из книги Тампи – авось дойдут! В Каль­кутте в журнале «Дон оф Индия» напечатано обращение Уида об АРКА – попробую послать Вам этот номер. Отметьте и это в Ваших отчетах об АРКА. Сердечный привет всем друзьям, дорогим сотрудникам к 24 Марта.

 

1 марта 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Лонак

 

Бутанский раджа Дорже с женою едут в Тибет по слу­чаю особых молений – 24 Февраля наступает Лонак, чер­ный год. Весь тибетский год от 24 Февраля 1944-го по 24 Февраля 1945-го пройдет под бедственным знаком черного года. При этом имеется в виду не Тибет только, но все человечество. По древним традициям исчисляется знамена­тельный год.

Жаль, что многие старинные книги Тибета так трудно получить. Тибетские нотабли3 охотно обещают прислать мно­гое интересное, но затем «за горами, за долами» все забывается.  Письма идут медленно,  а то и вовсе не доходят.

Вот знаете, наверно знаете, где именно имеются нужные книги, но на письма нет ответа. О Гесэре есть книга в Калимпонге, но владелец ее кому-то дал ее почитать, да и за­был, кому дал. Все может случиться, хотя книги Тибет и бережет и хранит. Ни тибетец, ни монгол книгу наземь не бросит, чтит слово книжное.

Много чего в их книгах старинных чужаками еще не про­чтено, не изведано. Постоянно приходится слышать новые подробности «Гесэриады». Можно слышать о священных пеще­рах в Пиринеях, о Пресвитере Иоанне, о великане Полифе­ме, о Бругуме самые неожиданные отклики.

В одном из Амдосских монастырей на стенописи изобра­жен Московский Кремль! Разве не удивительно? Лхаса будто прежде называлась Гота – откуда-то так слышали старые миссионеры-католики. Откуда сие?

Менгиры напоминают о чьих-то незапамятных хождени­ях. Нетронуты недра Тибета. К его нагорьям устремлялось воображение многих народов. Но хранилища крепки. Клады Тибета захоронены. Разве удалось британцам в 1904 году прикоснуться к скрыням? Ничего, ничегошеньки не увидали непрошенные гости. А уж как им хотелось урвать самое со­кровенное! Нет, с оружием не пройдешь.

 

7 марта 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

АРКА

(14.03.1944)

 

Пришла новогодняя весточка от Жина – привет им, хо­рошие они, редкие люди. Пусть бы и к АРКА они поближе были. Между прочим, уже давным-давно мы говорили, что в каждом деле должны быть законные заместители. Не бу­дет ли Жин таким заместителем в Картинной Корпорации? Кстати, кто заместители у Катрин и Инге? В случае како­го-нибудь непредвиденного отъезда такие готовые деятели вдруг могут понадобиться. Ведь грабители всегда ждут слу­чая,  чтобы нежданно напасть.  И Зина могла бы быть заместительницей чьей-либо. И война теперь достаточно показа­ла, насколько должна быть предусмотрена каждая неожи­данность. Злой враг Гитлер, а Хорш еще злее. Сделайте, как лучше и  крепче.

Узнайте о судьбе «Славы». Это важно не только по личным отношениям, но и потому, что «Слава» была пере­дана через АРКА. Должно быть, в ближайших Ваших пись­мах будет и годовой отчет АРКА. Хорошо, что этот отчет выйдет ладным, ведь он пойдет и в ВОКС и ко всем поч[етным] советникам. Надо, чтобы они не заскучали. Вы будете рады узнать, что с нашей выставки в Гайдерабаде некоторая сумма (входная плата и пр.) была послана через м-с Черчилль в Русский Красный Крест. Давно мне хоте­лось туда послать, а тут Комитет выставки сделал это очень достойно. Хорошо, что Вы устраиваете в одной из студий выставку материалов из ВОКСа. Когда она сменяет­ся или дополняется, давайте знать в хронику тех газет или журналов, которые симпатизируют русскому сближению. Ведь есть же такие!

Из-за медленности почты мы не знаем Ваших текущих дел – уже целая зима прошла. Эти строки дойдут к Вам уже к лету, и много событий за это время совершится. У нас полная весна. Снег около дома сошел. Цветут сливы и абрикосы. Думаем о Вас, так хочется, чтобы у Вас все было ладно и бодро. Душевный привет друзьям.

 

14 марта 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Живем

 

Спасибо за вести. Читая их, пожили с Вами. Мысленное единение есть самое реальное. Вы говорите, что Фосдики хо­рошие люди. Истинно так. Трогательно, как Зина в каждом письме своем Вас поминает, так сердечно, задушевно помина­ет. Видно, как сердце их к Вам открыто.

Спрашиваете, как живем? Трудимся и трудимся. С пере­рывами от утра до вечера. Встаем в семь, слушаем радио. Единственное прикасание к житейскому миру. Знаем, что не всегда радио достоверно и все-таки прибегаем к нему. Газеты также неверны, и правда дрожит в извилистых строках. Где-то было сказано, что печатные черные буковки – бесенята. И такое бывает.

После радио расходимся по своим рабочим комнатам. Елена Ивановна – весь день за рукописями, за книгами. (Нога зажила). Юрий с ламой – за ценнейшими перевода­ми. Светик – за картинами – сильно преуспевает. Я – за картинами и писаниями. И такие дни коротенькие! Не ус­пеешь оглянуться, а уже обед, а там и до вечера недалеко.

Подышать воздухом не всегда удается, разве ненадолго. Людмила – хозяйствует. Рая – стучит на машинке. Иногда четыре машинки стучат. Не успевают даже на огород схо­дить. Так, что-то вроде монастыря. Впрочем, так и называют нашу общину.

Иногда приедут гости из дальних индийских городов. Удивляются: как же вы так и живете? А потом и завидуют, когда вернутся в свою городскую пыльную сутолоку. Им ди­во, что, кроме Святослава, мы совсем редко выезжаем. Елена Ивановна живет здесь более двенадцати лет. Только три лета выезжала в горы – в Лахуль, в тибетскую природу. Юрий и я с 1937 года не спускались в индийские равнины. А времени все не хватает.

Конечно, сейчас не очень-то и уедешь. Бензин не дают, керосин не дают. В городских гостиницах и места нет. Жаль, что почта совсем испортилась. Заграничная почта почти вовсе пресеклась. Где все друзья? Почти все они в тяжком положении. Ужасно подумать, что многие из них не пережили грозный Армагеддон. Даже с нейтральными стра­нами переписка нарушилась. Письма в Америку [идут] че­тыре с половиной месяца, в Москву до шести месяцев. И так все примолкло. А горы в сияющем снежном уборе зовут и ликуют, точно ничто не стряслось. Впрочем, иногда и буквально сотрясаемся. Землетрясения нередки. Лишний раз напоминают о всеобщей подвижности.

Холст кончается. Бумага кончается. С красками плохо. Вот наш драгоценный кобальт совсем на исходе. Оранжевый кадмий уже давно кончился, да и многое другое почти иссяк­ло. Утешают, что цены пищевые упадут, а они все вверх лезут. А восходы и закаты утешают. Звезды-то, звезды!

На снегах, на ледниках солнце сверкает, не признает ни­какого Армагеддона. Пока наши высоты – одно из самых мирных мест мира.

Так вот и живем. Вот «Святая ночь» («С нами Силы Небесные») и «Борис и Глеб» останутся в Хайдерабаде. Еще две русских картины будут в Индии и напомнят о великом народе русском – друге Индии. Кто мог думать, что русские темы затронут сердца дальней Индии?! А между тем и Три-вандрум, и Тери-Гархвал, и Аллахабад, и Индор уже имеют Русские памятки. Так вот и живем. Гремят славные русские победы. А Спас Нередица разрушен! Ужасно! Далеко внизу за Беасом тянется ниточка каравана. Звенят колокольцы. Могут быть вести. Спасибо за Ваши письма. Пишите. Мыс­ленно мы с Вами и шлем стрелы бодрости. Сердечно...

 

20 марта 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Борьба за Культуру

 

Пришел Ваш пакет с любопытной газетой «Ограбленное искусство», с хорошей программой АРКА и двумя журналами. Вы знаете, что к писаниям «тибетца» нужно относиться осто­рожно. Сейчас долетело Ваше многозначительное письмо от 25-26 Января. Глубоко понимаем Ваше справедливое негодование, когда Вам приходится выслушивать грубые суждения против борьбы за Культуру, и это еще в стенах Культурной Ассоциации. Хорошо также и тухлое староселье! Все это весьма прискорбно.

Вероятно, в будущем выяснится, с кем возможно сотрудничество. Только невежды могут говорить, что служение Куль­туре есть пропаганда. Хотелось бы знать, какая книга не есть пропаганда мысли, в ней выраженной. За Культуру приходится выносить многое. Вы совершенно правы, оставаясь на зорком дозоре. Сами обстоятельства покажут, как воспринять проис­ходящее. Что-то очень темное сквозит за невежественными выпадами против Культуры. Спрашивается, в чем же деятель­ность АРКА, как не в обоюдном оповещении о Культурной жизни? И в прошлую войну опубликовывались акты вандализ­ма, и это было предупреждением заблудшему человечеству. Но Вам-то, Вам как тяжко одиноко стоять на бессменном дозоре! Впрочем, это одиночество лишь кажущееся. Вы не одиноки. А всякие невежды и клеветники неизбежны. И чем идеал выше, тем больше псов его облаивают. Вот Вы поминали о какой-то теософке-клеветнице. Конечно, клеветников всегда было мно­го, а в теперешнее смятенное время они умножились. Давно Крылов сказал: «Коль слушать все людские речи, придется и осла взвалить себе на плечи». Старая истина! Но в Вашем случае клеветала теософка, и это показательно. Не раз слы­шалась клевета из Адьяра4 и из Женевы, и можно лишь удив­ляться,  что,  так сказать,  философы  не  умеют  уберечься от гнуснейшей человеческой привычки. Клеветник – лгун – не­вежда! Конечно, от клопов следует оберегаться. Что делать – и на такую оборону приходится тратить энергию, а то заползут вонючки.

Скоро выходит брошюра Ренца о Пакте. Все время прихо­дится слышать нежданные упоминания – то из Лондона, то из Испании, то из Ватикана. «Благословение» бомбами заставляет людей вспомнить о добрых желаниях облегчить участь челове­ческую. Я послал письмом статьи для мисс Лерер через Вас, – авось дойдут. Поблагодарите Дутко за ее переводы. Трога­тельно, как она тянется ко благу. Ободрите, отеплите ее. Дой­дут ли эскизы для Мясина? Когда? Как? А хотелось бы! Также хочется знать судьбу «Славы» – это так важно. Если в студиях есть место для материалов ВОКСа, то сделайте там постоян­ную выставку и назначьте определенные два-три часа в день. Пусть к Вам приходят. Об этом сделайте объявление и в кон­сульстве и в посольстве, наверное, там есть доска для объяв­лений. Бывало, у нас в Общество Поощрения, от 3 до 6, постоянно приходили многие полезные люди. Был как бы жи­вой клуб, и многое хорошее там зарождалось. Конечно, нужно время, чтобы образовалась такая добрая привычка. О такой постоянной выставке и в ВОКС должно сообщить. Ведь это будет живой нерв Культуры.

Когда выставка где-то далеко на стороне, никогда не зна­ете, как она показана и что при этом сказано. А тут, дома, могут быть лучшие объяснения. Да и расположить материалы можно привлекательно. Размещение выставки есть уже ключ к успеху. Самые лучшие вещи можно убить их нелепым рас­положением. А тут, когда всякие тухлые староселья еще про­зябают, каждое сведение о Культуре должно быть заботливо обережено.

Человечество сейчас мечется в неслыханном водовороте, и тем более нужно настойчиво напоминать о Культуре. Увы, значение ее совсем изуродовано. Опять вылезли смешения Культуры с цивилизацией, а то и с «древним ужасом», не раз потрясавшим человечество. Гибнут, гибнут памятники гения человеческого. Близится жестокий «шапочный разбор». Но сер­дце человека рвется к героизму, к подвигу. Воинство русское являет неслыханные победы во имя Родины и Светлого буду­щего. Культура есть молот будущего. Особенно ценны труды во имя Культуры, когда они рождаются не в роскоши, в из­бытке, но среди нелегкой каждодневной работы, в напряжении творящей психической энергии.

Вероятно, у Вас спрашивают, какую русскую историю прочитать. Укажите: «История России» проф. Вернадского. Все-таки мало знают нашу великую Родину. Хорошо еще, что умножаются уроки русского языка. Пишут, что в России те­перь кличка «антикультурный» является оскорбительным ругательством. Русские воины идут в бой с кличем: «За Толстого! За Пушкина!» Знаменательно! Хочется закончить одним из любимых стихотворений А. Толстого:

 

«Пусть тот, чья честь не без укора,

Страшится мнения людей;

Пусть ищет шаткой он опоры

В рукоплесканиях друзей.

Но кто в самом себе уверен,

Того хулы не потрясут;

Его глагол не лицемерен,

Ему чужой не нужен суд.

Ни пред какой земною властью

Своей он мысли не таит,

Не льстит неправому пристрастью,

Вражде неправой не кадит.

Ни пред венчанными царями,

Ни пред судилищем молвы

Он не торгуется словами,

Не клонит рабски головы.

Друзьям в угодность, боязливо

Он никому не шлет укор;

Когда ж толпа несправедливо

Свой постановит приговор,

Один, не следуя за нею,

Пред тем, что чисто и светло,

Дерзает он, благоговея,

Склонить свободное чело».

 

Сердечный привет всем друзьям и добрым сотрудникам. Вперед, вперед и вперед!

 

24 марта 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Русь – Индия

 

Не удивительно, что в песнях и в гаданиях цыган слышится много санскритских слов, ведь цыгане – выходцы из Индии. Гораздо удивительнее, что в песнях русских сектантов оказывались целые санскритские песнопения, хотя и в очень искаженном виде. Откуда?

Конечно, в Баку с древних времен был храм вечного огня, при котором всегда жили индийские садху. Это был храм большого огня, а такой же – малого огня был и доселе суще­ствует здесь, в Кангре. Значит, с давних пор были какие-то связи.

В Астрахани и в Поволжье жили индусы. Даже от них пошли некоторые обрусевшие роды. При Екатерине – индус­ский раджа в Яблоницах. Сказание об Иосафе, царевиче ин­дийском. Беловодье. Множество санскритских корней в русском языке. Афанасий Тверитянин в Индии. Долгорукий – при Акбаре.

Если поискать да прислушаться непредубежденно, то многое значительное выступает из пыли, из мглы. Нужно, неотложно нужно исследовать эти связи. Ведь не об этно­графии, не о филологии думается, но о чем-то глубочай­шем и многозначительном. В языке русском столько санскритских корней! Кое-какие ответы на такие запросы имеются, но ведь они разрозненны и случайны и забыты в пыли неведомых полок библиотечных. Пора русским уче­ным заглянуть в эти глубины и дать ответ на пытливые вопросы.

Трогательно наблюдать интерес Индии ко всему русскому. В нем не только доверие к русской мощи, но и нечто родственное. Даже такой стесненный обстоятельствами жур­нал, как «Новости Советского Союза», широко расходится и ждется в самых неожиданных уголках Индии.

Тянется сердце Индии к Руси необъятной. Притягивает великий магнит индийский сердца русские. Истинно, «Алтай-Гималаи» – два магнита, два равновесия, два устоя. Радостно видеть жизненность в связях индо-русских.

Дело не в политике, а в живых душевных человечес­ких отношениях. Непрочны швы политические, то и дело лопаются и являют отвратительные прорехи. Другое дело – прочные сердечные узоры. Чем древнее они, тем они краше.

Красота заложена в индо-русском магните. Сердце сердцу весть подает.

В каких горах жил Святогор?

 

29 марта 1944 г.

Публикуется по изданию:  «Неделя», 26 ноября – 2 декабря 1973 г.

 

 

Дозор

(07.04.1944)

 

Сейчас прилетело Ваше славное письмо от 1 Февраля. Итак, АРКА гремит по радио – это прекрасно. Вы правы, для юбилея Римского-Корсакова нужно что-то хорошее сде­лать. Мы всегда были и с ним самим и со всею семьею в добрых отношениях. С ним и со Стасовым я ездил в Мос­кву к Льву Толстому. Эскизов к его операм было у меня много. «Снегурочка» для Питера, для Парижа, для Чикаго. «Псковитянка» (Париж у Дягилева). «Царь Салтан» (Лон­дон). «Сеча при Керженце» (Дягилев). В маленькой моно­графии (Корона Мунди) Вы имеете несколько эскизов. Конечно, эта книжка имеется у Вас или у Катрин – оттуда Вы можете вырезать. Кое-что было и в монографии Еремен­ко. Хорошо, что с Уидом у Вас ладно. Пришла Ваша радо­стная телеграмма – «Сердце» и «Иерархия» сданы в печать. Порадовались и мы – таким путем, вопреки всем препятст­виям, добро проникает в новые круги. Не знаем, где посев даст лучший урожай. Иногда плодородие возрастет на со­всем нежданном поле. Только закоренелые невежды будут брюзжать против, благо и отпадут они, как сухие листья. Вот не скажут потом, что мы неуместно заботились и о мире и о сохранении культурных ценностей. В Китае некий идиотичный молодой человек довольно грубо выговаривал мне: «Ваша настойчивость о мире и о Культуре граничит с одержанием. Никто ничего не разрушил, не нарушил, к че­му же вы взываете о каком-то несчастье?»

Это было в 1935 году. Если этот идиотик еще жив, то вероятно, теперь даже он понял уместность и неотложность наших повторных зовов и молений. Вот и теперь не умолкай­те в защиту культурных ценностей. Не думайте, что люди-людишки уже одумались и научились беречь народное досто­яние. Того и гляди, что вновь можете услышать о новых раз­рушениях и расхищениях. Праздновались дни Культуры, и тогда же совершались некультурные поступки. Нечего хва­литься Культурою, когда культурные деятели и голодают, и холодают, и беспризорно страдают. Большинство из тех, кого нынче почитают и величают, в свое время погибали неприз­нанными. Не сказать ли примеры? Недаром сказано, что име­ются общества покровительства животным, но нет заботы о человеке.

Самый почетный дозор есть дозор о Культуре. Будьте действенны на таком дозоре. Помните, что бездейственною обороною ничего не спасете. Одна оборонительная тактика ведет  к  поражению.  Победа – в  отважном,  обдуманном  наступлении на врагов темных, жестоких в невежестве – только так можно оборонить Культуру. Твердите о Культуре. Не бойтесь, если Вас будут укорять в повторениях. В сущности, повторений в природе вообще не существует. Какое же может быть повторение в постоянном движении? В полете жизни все преображается, все обновляется. В таком обновлении Вы всег­да остаетесь молодыми и бодрыми. Надо надеяться, что обще­ства Культурной связи найдут в себе силы поверх всего отбирать и беречь все, принадлежащее истинной Культуре вне преходящих делений и недоумений.

Велика сокровищница Культуры, разобраться в ней мо­жет лишь тот, кто сумеет возвыситься над пеною жизни вче­рашнего дня. Сухие осенние листья не смутят уборщиков сада. Они – мудрые садовники – пришли ради весны, ради расцвета. Ничто так ни близко Культуре, как чувство любви, осознание прекрасного и сердечное стремление к подвигу. Во «Внутренней Культуре» (Лос-Анджелес) была моя статья «Скрижали Азии». Вы, должно быть, знаете этот журнал. В журнале друзей Уида было упоминание об египетской музы­ке, инструментованной Зиною – помните, это было в Амери­ке. Из Америки журналы приходят и книги, а отсюда почему-то нельзя посылать, и нам вернули посланное. Это жаль, хотелось бы послать вторые издания Тампи («Гурудев») и Бабенчикова и Голлербаха, а теперь Ренц уже печатает «Пакт» и выйдет второе издание текста Конлана. Все это Вам бы пригодилось. Весна у нас холодная и дождливая. Снег на горах опустился необычно низко. Нет ли шевелений о «Сла­ве»? Нет ли новостей от Б.К.? Как вышел отчет АРКА? Не отзовется ли о нем ВОКС? Пусть будет у Вас все хорошо. Пусть придут к Вам ладные сотрудники. Сердечный привет всем друзьям.

 

7 апреля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Знаменосцы

 

Уже до войны писал я и Щусеву и в Комитет по делам искусств о желательности устройства русской выставки по Индии. Была выставка военных русских плакатов, но хоте­ лось бы выставку вообще русского искусства. Хотя бы не тяжелые для транспорта вещи, но достаточно показательные для достижений наших художников. Выставка такая была бы встречена сердечно.

Скажут, не теперь, а когда-то после войны. А почему бы и не теперь? Приезжают же в Индию и ботаники и энтомо­логи, а ведь культурно-художественные связи не менее важ­ны и неотложны.

Путь через Иран уже достаточно выяснился, да и не­много места потребовалось бы для сотни-другой небольших вещей в легких рамах. Индия ответила бы, со своей сто­роны.

Кроме выставки, могла бы прибыть научная археологиче­ская и этнографическая экспедиция. Материал для нее неис­черпаемый. Многое уже исчезает, постепенно изживается. Но все же поразительны всякие аналогии. А красота, красота-то какая!

Не следует откладывать. Что еще возможно сейчас мо­жет быть невозможно завтра. По петровскому завету: «про­медление смерти подобно». Если русские ученые и деятели других областей уже приезжают в Индию и подолгу рабо­тают здесь, то почему же художники – эти знаменосцы на­рода – медлят?

Вот сейчас в Индии находится Иранская Культурная миссия. Много ценных постановлений уже сделано – обмен учеными, обмен трудами и фотоснимками. Университеты приветствовали иранских собратьев, и много сердечных слов было сказано об укреплении Культурной связи Ирана и Индии. Китайские Культурные миссии уже побывали в Индии.

Такие же благотворные связи могут быть закреплены между Индией и Русью. Все условия благоприятствуют. Не отложим то, что во благо может быть теперь же выполнено. Вот АРКА – Американо-Русская Культурная Ассоциация от­лично действует, и ВОКС помогает ей многими материалами. ВОКС мог бы и в Индии помочь своим воздействием. В Теге­ране уже имеется Общество Культурной связи и наверно пол­учается большая обоюдная польза. И затраты невелики, а следствия безмерно покроют их. Юрий и Святослав с их глу­бокими знаниями Индии и всего Востока были бы незамени­мыми деятелями в такой ИРКА. Неистощимы научные и художественные материалы. Сердце Индии готово принять знаменосцев русского народа.

 

13 апреля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

Посылки

 

Приятная нежданность – пришел от Вас целый пакет московских брошюр. Говорю «нежданность», ибо он был так долго в пути, что мы уже потеряли надежду получить его. Брошюры хороши: «Александр Невский», «Москва», «Русские женщины», «Осуждение вандализма» – наконец-то додума­лись осудить варварство. Наконец-то подумали о сокрови­щах народных. Спасибо, большое спасибо за присылку. А тут еще ТАСС прислал «Красную Звезду» за несколько ме­сяцев. Значительные статьи Эренбурга, Толстого, Шолохова, Тихонова. Все это так отвечает последним русским победам! Слушаем о них с радостью и с гордостью за великий Народ Русский. А вот и еще хорошая присылка! Пришли от Фричи девять книг «М.О.» Значит, от Вас сюда книги доходят. Спасибо, большое спасибо. Пришло хорошее письмо Брегдона. Спасибо ему от меня. Он, конечно, не знает, что нам отсюда сейчас трудно посылать. Он читал Конлана и очень хвалит. Кстати, Вы спрашивали, насколько могут журналы цитировать книги? По прежним законам, чуть ли не треть, лишь бы с указанием, откуда. К сожалению, последнее об­стоятельство плохо соблюдается. Сколько раз приходилось жалеть, что полезная цитата, хотя и в кавычках, неизвест­но откуда взята. Бывало и так: целиком перепечатывались мои очерки без указания автора, а одна книга Е.И. была перепечатана на Дальнем Востоке без имени автора. Всяко бывало!

Заботит, дойдут ли вовремя эскизы для Мясина и вообще дойдут ли? Его задание нужно поддержать. Что случилось со «Славою»? Если даже знаем, что она была послана и дошла, это еще не все. Хотелось бы знать, что с ней сделали – это очень важно.

Иногда спрашивают о судьбе некоторых картин моих. Меньше всего я сам о них знаю. Где «Рассказ о Боге», где «Три радости», где «Волокут волоком», где «Знамение» (оно было в Кишиневском Музее), где «Ростов Великий», где... да много таких странников! Вот какая-то нелепость вокруг «Дел человеческих»... Где «Языческое» – оно было в Загребе, в Музее? «Святые гости» были в Белграде, а теперь? Словом, если услышите о чем, – запишите.

Пришла Ваша телеграмма о предположенной операции С.М. Обычно эта операция не считалась опасной и произ­водилась при местной анестезии. Наш врач здесь перечис­лял много наблюденных им случаев прекрасного исхода. Вот и у старого Шк. такая же операция дала отличные следствия. Понимаем Ваше волнение и шлем лучшие мысли. Как подвигается русский язык Дедлея и Уида? Главное – разго­ворная речь и возможность чтения. Мы видели здесь отлич­ные достижения после нескольких месяцев разговора. Пусть будет Вам всем хорошо! Пусть приходит к Вам новое и полезное.  Преуспевайте во славу великого дела Культуры.

 

21 апреля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Грабарь

(25.04.1944)

 

Москва. 25-4-44

Грабарь пишет:

«Дорогой друг

Николай Константинович,

Присланные Тобою альбомы воспроизведений с Твоих картин возбудили живейший интерес всей нашей художест­венной общественности.

Русь всегда была дорога Твоему русскому сердцу, и Ты уже на заре своей замечательной художественной деятельно­сти отдавал ей все свои огромные творческие силы.

Русские художники никогда поэтому не переставали счи­тать Тебя своим, и Твои произведения всегда висят на луч­ших стенах наших музеев.

Все мы пристально следили за Твоими успехами на чуж­бине, веря, что когда-нибудь Ты снова вернешься в нашу среду.

Надеюсь, что Ты получил в свое время мой ответ на письмо, на Твое приветствие по поводу выхода в свет, моей книги воспоминаний.

Привет Тебе от русских художников и особо сердечный от нас, немногих оставшихся в живых Твоих друзей далеких лет.

Привет Елене Ивановне и Твоим даровитым сыновьям.

Твой Игорь Грабарь.

Москва 167. Петровско-Разумовская аллея, 6, кв. 5».

 

25 апреля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Старые письма

 

Сколько нового в старых письмах под светом новейших событий! Вот отрывок письма из Харбина 15 Мая 1937  [г. ]:

«... В кабинете доктора (Н.П.Г.) недавно произошел значительный разговор между главным представителем атамана Семенова в Харбине, генералом Власьевским и д-ром Г.Власьевский заметил образ Преподобного и об­ратился к доктору со словами: «Так вот что – вы рериховец: ведь у Вас образ Св.Сергия». На вопрос доктора, является ли упомянутый образ верным признаком привер­женцев Рериха, последовал утвердительный ответ, что это именно  так...»

Можно бы привести много образчиков такой фашист­ской мерзости. Много старых писем. Самые отбросы стол­пились около русских фашистов и всяких «истов». Думается, что такие гнилые листья уже разметал вихрь событий. И американский русофашист уже в тюрьме с на­чала войны. Вот из Парижа перед самым его занятием писали: «Откуда, откуда, как гнилые болотные листья, всплыли подобные вредители? Конечно, они сгниют в тине трясин, но сколько вреда, часто непоправимого, они нане­сут всему сущему!»

Да, Русь восчувствовала фашистское опустошение! И вовсе не ради какой-то идеи шли фашисты. Их орды шли для самого бесстыдного завоевания. Украина включалась в какую[-то] Остмарк с особым министром. Раздавались по­местья. Одесса дарилась румынофашистам. Карелия дарилась финнофашистам. Все такие раздачи далеки от идеи и более всего похожи на разграбление чужого имущества.

Перед войною с легкой руки англофашиста Мослея ста­ли появляться апологеты фашизма. Даже появилась какая-то англофашистская Валькирия. Объявились болгарские фашисты. Чего только не было! Близился чертовский ливень и зонтиком уже не укрыться было. Некоторые прежде поч­тенные русские люди вдруг сделались поклонниками Гитле­ра и даже не стыдились писать нам сюда, уговаривая, что мы неправы, подозревая гнусные происки Гитлера. И такие письма были. Пришлось резко ответить, что нам с Гитлером не по пути.

Если нашлось бы время, можно было бы из таких старых писем сделать поучительный салат, а затем – ив огонь. Но много с тех пор опало сухих листьев, и многие и правые и виноватые уже ушли. Старые письма – новые вести.

«Бабка  голландка»  злющая,   презлющая!   Еще  домой  не доехала, а уже установила смертную казнь, а в Голландии ее вообще не было. Так и поедет с виселицей, с гильотиною, с топором... Еще и сыра голландского не откушала, а уже о виселицах мечтает бабка голландка.

 

29 апреля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Добрые вести

 

Долетели добрые письма от Жина и от Катрин – оба от 24 Марта и были в пути менее месяца. Это совсем хорошо. Вести Жина отличные – можно только радоваться полезным трудам всей семьи. Не только он, но и жена его и сын преуспевают. Катрин и Инге пишут об издательстве – отчет весьма утешительный. Жаль, что судьба Спенсера не так слагается, как хотелось бы. И Катрин и Инге обе сердечно и восторженно говорят о Ваших трудах и преус­пеяниях. Так ценно слышать отзывы сотрудников! Долете­ли сейчас вместе два Ваших письма – от 13 Февраля и от 6 Марта. Как видите, я отмечаю числа каждого Вашего письма и из этого Вы знаете, какие именно и когда Ваши письма дошли.

С Уидом Вы действуете правильно. Все-таки он уже много помог, не так, как другие директора. Может быть, он окажется и еще полезнее в будущем. Сами знаете, как мало людей! Вы правы и с устройством лекций – они до­рого стоят и хлопотливы. Уже писал Вам, предлагая сде­лать постоянную выставку в помещении АРКА, где иногда Вы можете беседовать с группами. Будет и сердечно и вни­мательно. Впрочем, Вы уже так и поступаете и, как видно, с успехом. Учащиеся и учительницы – прекрасная аудито­рия, и так могут слагаться новые, добрые отношения. Лек­ция бывает холодна и скучна, а групповая беседа вносит интимность, душевность. А ведь в Нью-Йорке столько школ! Сколько полезных сведений о Руси можете заронить в сердцах молодежи! Это уже не политика, а человечность и Культура.

Хорошо, что имеете глаз за грабителями – нужно быть в курсе их мрачных ползаний. Они являют такой поразитель­ный пример вандализма, и можно лишь удивляться, что об­щественное мнение так легко примиряется с вандалами. Даже и Брэгдон, хотя и протестует, но шепотом – в подушку. Бу­дем  ждать  Ваш  отчет  АРКА.   Конечно,   Вы  пошлете  его в ВОКС и предложите им опубликовать его в местной прессе. Странно, почему они не отвечают Вам о «Славе». Еще раз запросите – ведь они же получили манускрипт? Может быть, Лерер может поместить отчет АРКА где-либо в прессе? Пусть больше знают о преуспеянии доброго дела. Как жаль, что у Вас опять боли – это так нервирует, хоть бы электричество помогло. Теперь Е.И. вполне оправилась, но у Светика брон­хит и тянется уже долго. Печально. Ценим Ваш добрый от­зыв о Дутко – она хорошая. Ее перевод «Великий Облик» уже появился в «20 Сенчюри». Привет ей. Любопытно, как существует Завадский – тоже не оправдал надежд. Любопыт­но, что письма Жина и Катрин от 24 Марта дошли 22 Апре­ля, а Ваши от 13 Февраля дошли лишь 2 Мая – где-то залежались. Итак, действуйте «с оружием Света и в правой и в левой руке».

 

4 мая 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Римский-Корсаков

 

Из Америки пишут: «Нас просил Базыкин о следующем: в Мае исполняется столетие со дня рождения Римского-Корсакова, и там будут большие юбилейные торжества. Нас просят собрать всяческий материал, касающийся постановок его опер здесь, в Америке – афиш, программ, фотографий с постано­вок, костюмов, книг, изданных о нем, нот, и т.д. Мы начали нащупывать разные источники и сразу же наткнулись на по­разительный факт – Метрополитенская Опера не имеет му­зея, не сохраняет афиш, программ, не имеет никаких фотографий ни с постановок, [ни с] костюмов, известных ар­тистов, выступавших в его операх!!! Просто я не поверила ушам своим, когда секретарь оперы мне все это спокойно пе­редал по телефону. И вот они нашли для нас две программы – постановки «Садко» и «Золотого петушка», а также две фотографии – и это все!! А ведь богатейшая Опера во всем мире, а музея и архивов нет! Затем я начала искать частным путем, еще нашла пару фотографий. Сегодня пошла в библи­отеку и нашла ряд рецензий чуть ли не о всех операх, шед­ших здесь, в Нью-Йорке, и других городах. Но библиотека нам, конечно, не отдаст эти рецензии, и я решила снять фо­тостаты с них – получится неплохо. Начиная с 1908 года, собрала рецензии видных музыкальных критиков. Мне очень больно особенно потому, что именно теперь, если бы мы мог­ли найти фотографии с Ваших картин и эскизов и рисунков к «Снегурочке», «Садко», «Царю Салтану» и другим операм, – вот бы послали достойную коллекцию! Но где это все те­перь? Где все эти картины? Все отзывы в газетах, журналах чикагской постановки «Снегурочки»! С ужасом узнала, что так как Чикагская Опера уже давно не существует, то и все их архивы (если только таковые у них были), костюмы, декорации куда-то безнадежно пропали, исчезли с лица земли. Опять подумала о культурности, которая совершенно не изве­стна здесь – не берегут, не сохраняют того, что составляет культурные накопления. На чем же будет учиться молодое поколение? Все это просто дико! А между тем Вы именно, родной Н.К., могли бы дать так много касающегося жизни и Вашей совместной работы с Римским-Корсаковым. Как это сделать? Или, вернее, что нужно для этого сделать? Мне очень обидно, что АРКА должна собирать крохи в то время, как мы могли бы собрать истинные сокровища. И я пони­ маю, что в Москве все истинно оценят – будут большие торжества (несмотря на войну) и, вероятно, создастся музей его имени».

Кто мог бы подумать, что театр, претендующий на Куль­туру, не имеет даже архива своей деятельности! Поразитель­но и знаменательно! Но вот что истинно знаменательно – Русь во время неслыханной войны, в дни бытовых бедствий торжественно празднует столетие со дня рождения Римского-Корсакова. Этим праздником народ заявил о своей культурно­сти, о бережливости к народному достоянию. Народ русский научился ценить свои сокровища – в этом истинный путь восхождения.

Замечательна жизнь Николая Андреевича. В своем не­исчерпаемом творчестве он шел вперед, совершенствуясь до самой кончины. Утончены его последние творения: «Ки­теж», «Царь Салтан», «Золотой петушок». Но и начальные композиции, как «Снегурочка», уже показали всю мощь его великого таланта. А «Садко», «Шехеразада», «Майская ночь» и вся несчетная сокровищница романсов, симфоний – какой творческий подъем гремел без устали! И не всегда было легко великому композитору. Он был инспектором во­енных духовых оркестров. Затем был инспектором консер­ватории (даже не директором). Мы помним, как пустовали беляевские концерты, а ведь там исполнялись лучшие рус­ские творения. И весь этот трудный жизненный путь, все семейные заботы, все бурления консерватории не понизили творчества. Наоборот, оно росло и цвело. Кроме своих ком­ позиций, Римский-Корсаков находит время оркестровать неоконченные вещи Мусоргского и уделить сотрудничество в «Великой кучке». Для всего великий творец находит вре­мя и сердечную внимательность. Целый ряд поколений композиторов и музыкантов воспитал Николай Андреевич. Велико было его знание русского народного творчества, и оркестровка Римского-Корсакова дала целую блестящую плеяду последователей. Он умел щедро давать. Быть твор­цом и педагогом тоже нелегко.

Римский-Корсаков – явление незаменимое, и рады мы были узнать, что Русь воздает ему заслуженный почет. В музее Римского-Корсакова соберется материал со всех концов мира. Эта всемирность создалась сама собою, магнитом вели­кого русского творца. Нет народа, нет страны, где бы не зна­ли и не почитали нашего русского гения. Всенародный поклон его памяти.

 

9 мая 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

Камни проклятые

 

«Как часто проходим мы мимо нашего счастья, не заме­чая его, не взглянув на него, а если и взглянем, то не узнаем его».

Бомбейский журнал напечатал мой очерк «Эти проклятые камни». Там пример сужденной серебряной горы из жизни Китая. И в нашей жизни было нечто подобное. В версте от Извары с детства мое внимание привлекали какие-то стран­ные развалины. Точно бы обвалившиеся стены и полузарос­шие груды чего-то белого. Мне пояснили, что тут давно была устроена большая известковая печь, но обжиг не удался, и даже разрушены были толстые стены.

Говорили, что известь получилась совершенно негодная и только развалила печь. Так мы и знали о каких-то прокля­тых негодных камнях. Много лет прошло. В 1926 году, когда мы были в Москве, пришлось прочесть об открытии ценней­шего вещества. По описанию места я понял, что это не что иное, как наши «проклятые камни». Конечно, они не годи­лись для извести. И вот все мы ездили мимо этого места, заглядывали на развалины, удивлялись, но никто не ожидал «ценнейшего вещества». Пожалуй, изварские родники окажутся целебными и ценнейшими.  В очерке «Проклятые камни» говорилось о серебряной горе в Китае, но много таких кладов захоронено.

Отгадайте, есть ли такая страна, где золото падает с не­ба? Есть такая страна – это Индия! Во время пресловутых взрывов в Бомбее по воздуху носились куски золота из разметанных грузов. Кусочек золота в 27 фунтов падает на кры­шу дома, пробивает целый этаж и валится на балкон, где семья пила чай. Много золота летало по воздуху. Где же видано, чтобы золото падало с неба? Поистине, Индия – страна чудес!

 

13 мая 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Культура

(18.05.1944)

 

Радостно получить письма Зины и Дедлея от 24 Марта. К радостному памятному дню Вы собрали и ряд добрых сведе­ний. Так сердечны оба письма, так душевны слова Дедлея о Свете. Именно к Великому Свету пусть возносится дух. Трудная жизнь человеческая озарится радостью Высшей Кра­соты. Вперед – к Свету!

Все, что Вы сообщаете об АРКА, отлично. Пусть движут­ся выставки АРКА и по музеям и школам и всяким обще­ственным учреждениям – всюду откроются новые хорошие сердца. Спасибо Уиду за пожертвование 2000 долл. Безраз­лично, сделаете ли А. Пресс как Общество или как Ассоциа­цию – Вам на месте виднее, как лучше, как полезнее. Радуюсь, что картины Святослава хорошо разместились – сколько их и какие именно? Альбуерно я писал, и мое пись­мо мне вернули обратно. Непонятно, почему Вам можно с Юж[ной] Америкой переписываться, а нам нельзя. Передайте Альбуерно мой привет. Удивляемся письму Эми – ведь Вы ей послали отчет АРКА. Вот Вам и дружба народов! Когда же дойдут эскизы для Мясина? Когда же нечто провещится о «Славе»? Почему по этому пункту ВОКС молчит, а работа АРКА ему, видимо, нравится. Когда возвращается Дутко? Не слыхала ли она чего нового? Вы правы, что летние месяцы в Нью-Йорке для нее были бы тягостны. Но трогательно ее стремление быть поближе к общей деятельности. Не дает ли она уроки русского языка? Читая письмо Дедлея, думалось, а ведь, пожалуй, скоро он по-русски напишет. Как идет русский у Уида? Хорошо, что он отбыл свой срок и теперь мо­жет быть ближе к Вам, к АРКА.

Вы писали об остолопах, глумящихся над понятием Куль­туры. Если все зверства, сейчас происходящие, не образумили их, то это лишь свидетельствует, на каком низком уровне может застрять сознание человеческое. К сожалению, Ваше прискорбное наблюдение нам не ново. Недаром мы били в набат. Не без причины ссылались на признаки одичания. Не случайно печаловались о падении человеческом. Сколько очерков прошло в печати о различии цивилизации от Куль­туры. Сколько раз восклицали, что цивилизованный дикарь есть самое отвратительное зрелище. Невежество цивилизации есть стыдное безобразие. Да, цивилизации нечего гордиться, когда в мире проживают многие миллионы неграмотных чет­вероногих. Вандализм вещественный еще ничто перед рабст­вом мысли, скованной невежеством. Знаем, как трудно Вам пробиваться сквозь лед невежества. Отрицание, самое гнусное отрицание, царит на всех концах земли. Но тем священнее труд тех, кто защищает Культуру, кто несет высоко свобод­ное знание. Осознание такого почетного труда удесятеряет си­лы, превращает каждодневную работу в победоносный подвиг.

Герой должен быть культурным деятелем. Герой после битвы будет истинным просветителем молодых поколений. Сознательный герой растет в грозе Армагеддона. Герои – в сражении, герои – целители и просветители. Пусть все герои-подвижники соберутся в дружину непобедимую и радостную. Высшая радость познания превратит и горе в светлое дости­жение. Да будет!

Вот отовсюду слышится стон от жестокости. Точно в мрачнейшие века инквизиции люди-звери измываются над своими собратьями. Вспыхнула жестокость, излечить от этой свирепой эпидемии может лишь Культура, глубоко осознан­ная. Да будет! Не было ли у Вас сообщений о Роквел Кенте – у меня к нему доброе чувство. Кто такой Сикорский, по­минаемый Вами? Пошлю Вам пароходным письмом несколько очерков – может быть, пошлете в «Дельфийский журнал», а «Любители искусства» не передаст ли Брэгдон в «Завтра» или куда-нибудь? Всякие такие меры Вам виднее на месте. Ду­шевный привет всем добрым друзьям.

 

18 мая 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Рылов

 

Рылов пишет в своих воспоминаниях: «Николай Константинович Рерих, создавший себе всесветное имя своим оригинальным, полным поэтического мистицизма искусством, был талантливым директором Школы, все время заботившимся о ней. Кроме тех нововведений, о которых было уже сказано, Рерих ввел лекции по анатомии и, кроме существовавшего краткого курса истории искусств, эпизодические лекции по этому предмету известных специалистов.

Сам он посвящал особые часы обсуждению эскизов для стенной живописи. Организовал под руководством Щуко, Билибина, Макаренко и Плотникова экскурсии учащихся в старинные русские города для изучения древнерусской живописи и зодчества. Надо удивляться, откуда у Рериха столько сил и энергии. Вникая во все детали школьного дела, во все нужды художественно-промышленного образования, проводя свои планы через педагогический совет и комитет Общества, привлекая нужных людей, он находил время писать много прекрасных картин, составляющих гордость музеев и частных коллекций, делать эскизы декораций и целые театральные постановки, росписи храмов в селе Талашкино, громадные панно для Казанского вокзала в Москве (уничтоженные бывшим директором Академии Художеств Масловым), эскизы для архитектурной мозаики. Кроме того, он писал газетные фельетоны, статьи по искусству и белые стихи. Эти его писания я не любил, когда он их читал, не знал, что делать от скуки; я не переносил его архаику в литературе и трудноусваиваемую мистику в стихах. Удивительно, когда он выбирал время на все это?! Кроме того, он делал доклады в Археологическом обществе о произведенных им раскопках, собирал ценную коллекцию голландской живописи и коллекцию монет. Всего, что он делал, не перечесть. Он не раз ездил за границу, посещал театральные премьеры, концерты. Он был связан со всеми редакциями, издательствами, типографиями и критиками, знал когда и какую кнопку нажать, и все это он делал, главным образом, для собственной карьеры, славы, денег. Что ж, талантливому, умному и дельному человеку карьеризм был бы не в укор, если бы он во имя низменных интересов не изменил своей стране, не бросил своего детища – Школу и не уплыл к долларам за океан».

А я-то думал, что Аркаша добр, не завистлив и справедлив! Он отлично знал, что мы по болезни еще в 1916 году поехали в Карелию на берега Ладоги. Химона приезжал к нам в Сердоболь. Рылов знал, что мы были в Америке всего от 20 сентября 1920-го по 8 Мая 1923-го. Затем – в Азии, в Тибете, в Китае, в Монголии, в Индии. В 1926-м мы – в Москве. Где же измена, где «низменные» цели? Неужто из низменных целей я всегда поддерживал и самого Аркашу? Эх, человеческая справедливость!

Давно сказано: «Каждый судит по себе, от себя». Уж не о себе ли, Аркаша, ты говаривал: «Прост как дрозд, нагадит в шапку и зла не помнит».

 

25 мая 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

АРКА

(01.06.1944)

 

Долетели Ваши письма от 14 Апреля и письмо Жина из Атланты от 24 Апреля. Ужас, сколько больных – и Зина, и С.М., и жена Жина! Как теперь Ваши болящие? Надеем­ся, что все ладно. А у нас домашний лазарет продолжается. Не успел Святослав немного оправиться – то же самое на­чалось у Е.И. Какая-то особая форма – среднее между трахеитом, бронхитом и коклюшем. Эта новая комбинация проявляется повсюду – как бы эпидемия армагеддонная. Ко­нечно, уродливые, жестокие обстоятельства должны пора­жать и слизистые оболочки. Нельзя пять лет перегружать пространство взрывами без последствий. Очень томительно такое длительное воспаление, особенно по ночам. Теперь Е.И. лучше, но все еще далеко не ладно. Замечательно, что эта новая форма повсеместна. Длится от одного до трех месяцев.

Спрашиваете, как быть с инкорпорированием? Мы уже писали, что оно желательно и чем проще – тем лучше. Главное – польза дела! Перевод «М.О.» хорош, и само из­дание хорошо. Все, что пишете о деятельности АРКА, отрадно. Полезные люди будут приближаться. Также получен отчет АРКА и «Сюрвей» с интересными фото. Конечно, в следующем отчете Вы упомянете об этом номере «Сюрвей». Отчет АРКА очень хорош и внешне и внутренне. Любопыт­но, что скажет ВОКС, получив этот отчет? К сожалению, все такие обороты возьмут много месяцев. Для будущего отчета заведите папку и накопляйте в ней все новости и большие и малые – потом легче составлять. Мало ли полезных запросов, телефонов, писем происходит – упоминание о них дает ширину картины. Не отозвались ли почетные со­ветники на отчет? В какие газеты и журналы пошлете? Все это значительно и своевременно.

В «Красной Звезде» сообщается, что Тенишевский Музей в Смоленске разграблен. Там был мой эскиз «Царицы Небес­ной» – значит, и еще один покойник. Вероятно, и стенопись в храме тоже погибла. ТАСС прислал недавно вышедшую мо­нографию умершего Рылова. В ней упоминается об уничтоже­нии моих фресок Масловым. Жаль, что Рылов не знает всей моей заграничной работы и даже не знает, что мы были в Москве в 1926 году. Странно, до какой степени разъединены народы сейчас, вопреки всем путям сообщения. Видимо, Ры­лов не видался с Б.К., ибо ни о нем, ни о Степе не помина­ет, а ведь жили они в одном городе и долго вместе работали в Обществе Поощрения.

Если собрать все, что писали обо мне Рылов, Грабарь, Бенуа, Маковский, Бабенчиков, Голлербах, Иванов, кн. Тенишева, Дымов, Койранский, Бурлюк, Рудзитис, Л.Андреев, Кузьмин и другие за последнюю четверть века, какие проти­воречия окажутся! Где же тут разобраться постороннему чи­тателю?! А если еще добавить иностранных писателей, то получится немалая энигма.

Вы писали, что вследствие спешного течения дел АРКА наша Академия оказалась в тихом русле. Вполне понятно! Сейчас АРКА должна спешить со своими утверждениями. Академии временно трудно, ибо много молодежи отвлечено войною, да и Вам не разорваться же на все дела. Ведь и помощников мало! Впрочем, в теперешнее переходное время везде трудно. Конечно, такое утешение не очень-то утеши­тельно, но, впрочем, «нагружайте меня, когда иду в сад прекрасный» – давно сказано. В следующем [отчете] под­черкните Ваши непосредственные сношения с ВОКС, их оценку и пересылку им «Славы». Среди книг, имеющихся у Вас, должны быть «Адамант» и «Селиванова» и маленькая монография «Корона Мунди». Пожалуйста, пришлите ее шесть экземпляров. Не остаются ли какие книги на складе у Катрин или в Либерти? Здесь есть спрос на Конлана – теперь скоро его текст появится в Аллахабаде, но люди хо­тят рижскую большую монографию. ТАСС прислал два но­мера московского журнала «Славяне» – вероятно, и Вы его видели. Во втором номере (Февраль) есть статья Юрия Окова (кто такой?) «Среди русских в Америке» – прочтите, следует знать. Об АРКА то же самое, что и Вы в письме приводили. Не увеличить ли при случае число почетных советников?

Радуюсь, что Ваши музейные изыскания успешны. Зна­чит, «Ведущая», по завещанию Пальмер, теперь в Музее Коннектикут. Две картины – «Человечьи праотцы» и «Берендеева слобода» – после Бринтона в Филадельфийском Музее. Постепенно и еще найдется. Не было ли в Хартворде?  Ценные сведения о русском искусстве накопятся.

Прилетит это письмо к Вам уже в середине лета. Да будет Вам всем хорошо. Чуем, как трудно бывает. Из всех житейских решений избирайте самое простое – уж очень сложна сейчас жизнь. Привет всем Вам, всем друзьям. Ми­лые Жины, знаем, как трудитесь Вы на общую пользу, сколько добрых слов сеете Вы о единении, о справедливо­сти, об истинном преуспеянии. И взойдут Ваши честные по­севы и загорятся новые молодые сердца. Милые Катрин и Инге, Вы неустанно трудитесь на пользу единения великих народов. Радуемся слышать от Зины, как Вы поддерживаете АРКА, и Зина и Дедлей так ценят совещания с Вами. Ве­ликий двигатель – единение и доверие. Истинное добро воз­растет из Ваших общих достойных трудов. Милые Муромцевы, и Вы близки общему славному делу – дорого нам узнавать о Ваших сердечных беседах. Подходите ближе и крепче. Сейте добро во славу народа русского. Светло смотрите в будущее и чуйте Вы все наши сердечные мысли о Вас всех. Так и скажите душевно друг другу о единении, о взаимном доверии, о нерушимом сотрудничестве. И люби­те друг друга, помогите обоюдно всем, чем можете, а ведь сердце человеческое может многим чем помочь.

 

1 июня 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

«Славяне»

 

В Гималаи прилетели желанные гости – два выпуска нового московского журнала «Славяне». Знаменательно и многозначительно! Читаем, радуемся. Встают старинные вос­поминания и мечты. Никто не представлял себе, как имен­но братские мечты претворятся в действительность.

А вот подвиги русского народа и всех славянских патрио­тов сложили новые пути, и воссоединяются ветви великого древа славянского. Новыми путями воссияло братство народов славянских. И пойдут они в дружестве и в добротворчестве к единой светлой цели, к нерушимому сотрудничеству и преус­пеянию.

В добрый час! И сменятся тучи неволи на светлые крылья блестящих достижений. «Один в поле не воин», но могучее воинство всеславянское утвердит свободу своих сы­нов и воздвигнет Знамя славной, жданной Победы.

Всеславянский Комитет в Москве живет и шлет сер­дечный привет всем братьям от корня славы. Благое едине­ние, зачатое в грозе и молнии, в трудах, среди боевых по­двигов, создаст единодушие в обновленной народной жизни. В добрый час! Хочется послать из Гималаев душевный при­вет всем братьям-славянам. Ведь и в Индии сейчас немало славян.

Много воспоминаний за полвека. В гимназии пели сла­вянский марш. Еще в школьные годы писались статьи о Руси для боснийского журнала «Нада». Незабываемые беседы о славянстве с В.В. Стасовым и Владимиром Соловьевым. По­том запомнилась встреча с большим сербским патриотом Пашичем – как сердечно звал он непременно приехать в Белград. Затем картины «Славяне» – часть выполнена, часть осталась в эскизах.

Где «Боривой»? Где «Световитовы кони»?

Выставка в Златой Праге по приглашению общества «Манес». Поехали добрые вестники-картины, и скоро при­шли добрые вести. Пришел отдельный номер журнала «Дило» с прекрасной в своей искренности статьей Мартена. Ф.Сальда в «Волне Смери» посвятил статью, сильно звуча­щую. Губерт Цириак в «Модерн Ревью» прочувствованно-поэтически назвал выставку «сен минулости» – сон прошлого. В этом сне прошлого мне-то снилось вовсе не прошлое, но будущее. Потому-то Злата Прага навсегда осталась для ме­ня вратами в будущее. Так навсегда сложились крепкие дружеские узы с Чехословакией. Потом – радушие великого мыслителя, Президента Масарика. Будем надеяться, что картины мои в  Музее Замка Збраслава уцелели.

Живы ли картины в Белграде, в Загребе? Жива ли Югос­лавская Академия? Я был сердечно тронут избранием в по­четные члены и большим крестом Св. Саввы – ведь это весточки от братьев. Жив ли наш кружок в Белграде? Живы ли наши группы в Болгарии, в Варшаве? Все разметал Арма­геддон!

Одно нерушимо – братское всеславянское единение. И болгарский народ вернется к нему и вспомнит, как Русь сто­яла за свободу болгар. Такие вехи нерушимы. Радовался я, когда до войны приехал к нам в Гималаи мой ученик, отлич­ный болгарский художник Георгиев. Жив ли? А сколько дружеских статей было в болгарских журналах, и такие листы не завянут.

Люблю вспоминать и встречи с великим сербским ваяте­лем Местровичем – он был у нас почетным советником. Где он? Жив ли? Какими средствами послать привет всем брать­ям, в рассеянии сущим? Но и теперь вспыхивают дорогие весточки.

Чехословацкая газета шлет привет. Министр Ян Масарик телеграфирует: «Примите мои самые лучшие пожелания к Вашему семидесятилетию. Хорошо помню Вашу дружбу с мо­им отцом и со мною и многими благодарными чехословаками, вспоминающими выставку Ваших произведений в Манесе. Надеюсь увидеть Вас после победы в Праге. Ян Маса­рик, Министр Иностранных Дел». Истинно, и мы все хотели бы встретиться, да еще в Праге, в самой Златой Праге, став­шей так неразрывной с народом русским. Кто знает – многи пути человеческие, отчего не прилететь и в братскую Злату Прагу?!

И еще веха. В Париже французы устроили общество «Люзас», посвященное славянам-лужичанам, уже давно изнывающим под германским ярмом. Выбрали в почетные члены, ибо знали, как близко мне все, до славян касаемое. Наш Святослав был президентом Американской сек­ции «Люзаса». Мадам де Во-Фалипо много потрудилась, изыскивая данные об этой древнеславянской ветви, и ма­териалы были значительны. Несмотря на всякие утеснения лужичане сохранили свою славянскую сущность и свято помнят о своем славянстве. Поучительно убеждаться, как прочны славянские ветви. Так, в самом Бранденбурге уце­лели славянские народные обычаи, даже больше уцелели, нежели в русской деревне в Потсдаме, где только русские имена остались.

Много где можно найти следы всеславянства. Далеко хо­дили славяне. Афанасий Тверитянин в Индии. Долгорукий при Акбаре. Анна Ярославна – королева Франции. Ее сест­ры – королевы Венгрии и Скандинавии. Роксана, поповна из Подолья – султанша Сулеймана Великолепного. Куда за­ходили новугородцы! Аляска, Галапагос, Гаваи, Калифорния – форт Росс – дружественный подарок Америке. И нет та­ких дальних гор и островов, где бы не нашлось памятки славянской. Даже в нашей долине в Кулуте первый насель­ник был русский. Не перечесть! «Победа Александра Не­вского» теперь в Индоре. Моя «Земля всеславянская» широко обошла Индию. Много вех! Из-под скрыни подни­мается крепкая поросль. Всеславянский Комитет широко со­берет вести о всех славянах, о всех делах славянских.

Вспомним Боривоя:

 

«И внезапно, где играют всплески

                        белые прибоя,

Из-за мыса выбегают волнорезы

                        Боривоя.

Расписными парусами море

                        синее покрыто.

Развелось по ветру знамя из

                        божницы Световита.

Плещут весла, блещут брони,

Топоры звенят стальные

И, как бешеные кони, ржут

                        волынки боевые.

И начальным правя дубом

Сам в чешуйчатой рубахе

Боривой кивает чубом.

              ……………………

Я вернулся из Анконы,

Где поля от крови рдеют,

Но немецкие знамена

Над стенами уж не веют.

 

И от Бодричей до Ретры

От Осны до Дубовика

Всюду весть разносят  ветры

 О победе той великой».

 

5 июня 1944 г.

Публикуется по изданию: Н. К. Рерих. "Россия". М.: МЦР, 1992.

 

 

Культура

(15.06.1944)

 

Как Ваши болящие? У нас лазарет все еще не кончился. Светик почти поправился, но Е.И. все еще не может оправиться от кашля – особенно по ночам и утром. За эти дни болела и Рая. Был сильный гастритоэнтерит. Но теперь она оправляется. Многое необычно. Вот и погода особенная. Ночью бывает всего 10° Цельсия и после полудня – ливни, вихрь, гроза, град. Для Июня все это необычно.

На днях выйдет второе издание Конлана. Попрошу друзей, не смогут ли они переслать Вам несколько экземпляров. Только подумать, что это письмо дойдет к Вам к концу Июля! Значит, Вы мыслите уже о будущем сезоне. Какие события происходят! И какие еще произойдут, пока долетит письмо. И подвиги, и ужасы, и горе – только счастье еще не брезжит. За пять лет ужасов что сделается с сознанием человеческим? Кроме самой войны – разорение, разруха, эпидемии, одичание... И чем же залечивать все эти несносные раны? Только развитием Культуры.

Война подтвердила многие старые истины. Между про­чим, события еще напомнили, что одни защитные действия без наступательных ведут к поражению. Как бы ни были ук­реплены защитные силы, они все-таки будут сломлены, если не смогут перейти в наступление. Суворов знал ценность наступления. Так и во всем, во всей жизненной борьбе. Во имя блага будьте воителями! Не сидите взаперти за стенами кре­пости, но выходите бодро в чисто поле. Пусть каждая разру­шительная злоба получит удар заслуженный.

Спасибо Валентине за ее статью «Общее благо». Пусть она сеет такие добрые зовы. Ведь кто-то и где-то усвоит ее призывы. Наверно, она никогда не узнает, кому помог­ли ее писания – это общая участь. Но тоже знаем, что где-то добрый посев даст всход и урожай. Вот если бы побольше таких сотрудников и каждый на своей ниве ут­вердил бы добро! Нельзя ли от Д. узнать побольше о его свидании с Б.К.? Ведь нужно же как-то раскрыть сию тайну. Не мог же Б.К. провалиться беспричинно! Юрий получил письмо Зины. Так хочется, чтобы его посылка дошла и получила бы следствия. А то, точно в пропасть, все проваливается. Приложение «Славяне» перешлите председателю Всеславянского Комитета. Лучше пошлите сами непосредственно и для ответа дайте адрес АРКА; скажите, что шлете по моему желанию, и попросите под­твердить получение. Прилагаю адрес редакции журнала: «Славяне»,  улица  Кропоткина,   10.

Вот Рим оказался примером, как Культура, Религия, Искусство являются подлинными охранителями. Среди ярых битв Рим невредим, ибо обе стороны не хотели его повреж­дать. Значит, все дело прежде всего в добром желании. Зна­мя-охранитель культурных сокровищ незримо веяло над Римом. Даже жестокость и дикость преклонились перед вы­сокими достижениями. Помните, некоторые невежды нам го­ворили, что во время военных действий ничто не спасет памятники гения человеческого. Но вот достаточно было за­хотеть, и Рим невредим. Так и запишем о примере победы Культуры. Вообще все события лишь подтверждают, насколько наши предложения были своевременны и выпол­нимы.

Итак, опять – вперед и вперед! Передайте мой привет Норман Бел-Геддесу. Каков он теперь? О нем я сохранил до­брую память. Друзьям, сотрудникам душевный привет.

 

15 июня 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Русский век

 

«Красная Звезда» приводит слова американского Х.С. Мо­нитора, что грядущая эпоха будет русским веком. И вот все, что предчувствовалось, все, что казалось – все становится явью. Русский подвиг, русский труд, русская смекалка преобороли все трудности и победно преуспели.

Произошло явление, неслыханное в истории человечества. Друзья всемирно наросли. Враги ахнули и поникли. Злые критиканы прикусили свой ядовитый язык. Не только преус­пела Русь на бранных полях славы, она успела в трудах и среди военных тягот теперь же строиться и ковать прекрасное будущее.

И все такое неслыханное достижение творится самобыт­но, своими особыми народными путями. Многие народы прислушались к действу русскому и приходят к тем же ре­шениям.

Тридцать лет тому, как на Почаевской мозаике мне захо­телось созвать сонм русских воителей. Так над западным вхо­дом собрались славные воины, ставшие крепким дозором. Скоро от Запада пришел враг. Враг всякой Руси, враг всех народов русских. Но просчитался враг, жестоко просчитался, ибо не понял сущности народа русского.

Померялся русский богатырь с врагом страшным и одолел его. Мстислав Удалой грянул оземь косожского богатыря Редедю. И Мономах выходил на единоборства. И ополчалась Русь на Куликовом поле... Да что перечислять! Народ рус­ский научился ценить прошлое. По завету Ленина русский народ сбережет достижения старого знания, без них новой Культуры не построить. «Знать, знать, знать». «Учиться, учиться, учиться».

На Руси будет праздник. Позовет к нему народ всех, кто принес пользу Руси. Взаимно улыбкою обменяются со­трудники всех веков. Для русского века потребуется неог­раниченное  знание.  Вся всенародная  польза будет собрана. Все русские открытия вспомянутся. И первопечатник Федо­ров и все безвестные изобретатели и исследователи будут вновь открыты и добром помянуты. Перемигнется народ со всеми,  кто сеял добро.

К русскому веку русский народ может показать много былых достижений. А все русские подвиги нынешних дней славно возвысятся на празднике русского века. И ведь не са­ми выдумали такое будущее. Из-за океана увиделось предна­чертание судьбы русской. Русский век!

 

17 июня 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

На вышке

 

«На вышке бывает холодно, – рассказывал наблюдатель, – так пронзительно холодно, а шевелиться нельзя. Делаешь­ся не человеком, а мохнатым комом хвои на вершине косма­той сосны. Не знаешь, неужели в этом полузамершем бездействии заключена важнейшая задача?!

Тоненький, неживой проводок напоминает о напряженном действии там, внизу, за лесом. Там чье-то ухо должно ловить мои краткие указания, будет верить им. Может быть, тысячи людей будут спасены единым словом. Если оно, это жданное слово, не придет, то и без него самое молчание окажется кому-то спасительным.

Но пока холодно на вышке. Точно забытый, точно по­кинутый, точно ненужный! Шальной снаряд может скосить и всю сосну и охапку защитной хвои. Тогда-то дела совер­шатся и без провода. Может быть, еще лучше совершатся, а вышка окажется вообще ненужной. Тягостно чувство не­нужности.

Кто знает, не ушли ли вообще? Не переменилось ли во­обще построение? Не забыли ли об одинокой вышке? И знаю, что не забудут, знаю, что вышка эта очень нужна. Но холод­но на вышке. Ветер пронзителен...

Балагуры грегочат: «Эй вы, аисты на крыше! Мы тут гра­наты кидаем, а вы шишками сосновыми бросаетесь». Засмеют, не понимают значения вышки. Не знают, как одиноко на вышках.

Забытые! И знаешь, что нужен, а все же подчас накипает какая-то ненужность. Поди уговори себя, что и в молчании держишь нужнейший дозор...»

Много вышек в жизни. Многие нужнейшие держатся до­зоры. Приносится неотложная польза. Только при всем том бывает на вышках одиноко. Слышите ли? Отзоветесь ли?

 

Великая годовщина. Три года войны. Три года героиче­ских подвигов. Три года народных испытаний и преуспеяний. Победы, русские победы гремят. От Гималаев сердечный при­вет Народу Русскому.

 

22 июня 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

 

Сбережем

 

Ваша весточка к Юрию была от 24 Апреля, с тех пор писем не было. Конечно, и Зина была больна и операция С.М. А может быть, и письмо пропало! Вот эскизы к «Поло­вецкому стану», по-видимому, еще не дошли. Все теперь не­обычно.

Погода совсем особенная. После полудня вихрь, снег на горах, в комнатах 69°, а сейчас пришла жара. Повсюду все особенное. Исландия отделилась от Дании. Эфиопия порвала договор с Англией. В воздухе какие-то «адские псы»-роботы. Де Голль мутит. Сколько гибели!

Я все-таки еще раз написал Б.К. Может быть, дойдет?! Может быть, и Вы что-нибудь узнаете? Ведь Б.К. сам начал переписку, и что же такое могло случиться с тех пор? Вот Юрий получил письмо от русского ученого из Лондона. Из письма видно, что тот пишет туда же, где Б.К., и получает оттуда ответы. Премудрый Эдин, разреши сию загадку!

Как-то Вы спрашивали о здешних журналах, где я рабо­тал. Прилагаю список пятидесяти двух журналов и газет в Индии – в них писал я за эти годы. В некоторых – иногда, а в других ежемесячно долгое время. Сеялись зерна Культуры, дружбы, взаимопонимания, сотрудничества. И никогда не знаешь, где окажется лучший урожай. Обычно нежданно под­нимаются эти посевы. Все это Вы нe раз испытывали. Значит, и в грозу и в ливень спешите в трудовой путь, если знаете добрую цель. Наблюдайте не только за грабителями, но и за их покровителем. Читаем о нем и улыбаемся – какие негод­ные средства!

Я дал Ваш адрес некоему Турнеру в С.Луи, не пригодит­ся ли? Пришлите парочку маленьких монографий «Корона Мунди», хотя, видимо, многое теряется, но, может быть, дойдет. А теряется не только заграничное, но и здешнее. Вален­тина Леонид[овна] прислала свою и мальчика фотографию – спасибо скажите от нас, когда будете писать.

Интересно справиться в библиотеке Конгресса Нью-Йорка и других, какие русские журналы у них хранятся. Такие журналы, как «Мир Искусства», «Аполлон», «Весы», «Золотое руно», «Искусство и художественная промышленность», «Ху­дожественные сокровища России», «Искусство» (Москва), «Старые годы» и другие отображают целую эпоху истории искусства. Если русские отделы в музеях и в библиотеках должны развиваться, то прежде всего все касаемое до творче­ства Руси должно быть собираемо. Может быть, полезно от АРКА послать в библиотеки вопросный лист с перечислением названных журналов. Вся жизнь должна быть заботливо охра­нена деятельностью АРКА. Сейчас, когда столько разрушено и разграблено врагами, требуется особая бережность ко все­му, что еще возможно собрать на пользу будущих поколений. Так и занесите это мое заявление в анналы АРКА.

Вот уж и половина лета. Опять неустанно гремят русские победы. Неутомимость русская потрясающа. Поистине, буду­щий век будет русским веком. И все, кто приложится к это­му веку, да будут благословенны. Для Ваших сведений будет интересно, что в Туммапади Санджива Дев 14 и 15 Июня прочел две лекции «Р. – победитель тьмы и инерции» и «Р. – преобразитель хаоса в Космос» (по-тамильски) в местном Об­ществе Друзей Советского Союза. Мысли наши с Вами, ми­лые дозорные. Пусть с Ваших вышек хорошее досмотрится. Привет, сердечный привет всем сотрудникам-друзьям.

 

1 июля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

In India5  

 

«The Twentieth Century», «The Modern Review», «The Scholar», «The Hindustan Review», «The Vision», «Peace», «Mira», «Kalyan», «Saqi», «Prabudha Bharta», «Vedanta Kesari», «Kumar», «Maha Bodhi», «The Buddhist», «The Leader», «Art and Culture», «Culture», «The Divine Life», «The Young Builder», «The Educational Review», «The Malabar Herald», «The Dawn of India», «All India Weekly», «College Magazine», «The Hindoosthan», «Sanket», «Roshini», «Czechoslovak», «The Theosophist», «Outlook», «Viswa Bharti», «Mysindia», «The Cochin Argus», «The Sri Chitra Yugam», «Navajeevan», «Free India», «Pen-Friend», «The Bosat», «Young Ceylon», «The Indian Review», «The Comrade», «East & West», «The Holkar College Times», «Dawn», «The Field-Madras», «The Scout», «The New-Outlook», «Upasana», «The Old College», «Kalpaka», «Review of Philosophy and Religion»6 .

j

 

Каменный век

 

Спрашиваете, отчего мы углубились именно в каменный век, изучали его и собирали. Причин несколько. Красота камня, высокое качество отделки его, малоизученность рус­ского каменного века, наконец, таинственная международ­ность культуры камня.

Разве не удивительна тождественность культуры каменно­го века во всех частях света? Повсюду встречаете ту же тех­нику, тончайшую, доселе не разгаданную. Кроме множества находок в пределах России, мы собирали каменные поделки во Франции, в Швейцарии, в Италии, в Египте, в Монголии, в Китае, в Индии, в Америке... Только сопоставляя, можно было изумляться общечеловечностью творчества, давшего одинако­вую и неповторимую технику каменного обихода.

Поистине, поразительна «международность» мысли и во­ли, приведшей самых различных насельников к единообраз­ному творческому выражению. Не было путей сообщения, молчали все надземные каналы, а человек творил единооб­разно. Такая международность мало отмечена в литературе.

Каменный век вообще оставался в пренебрежении. Точно в нем не были заключены глубокие проблемы биологии и психологии. По современным вырожденцам-дикарям приписывали дикость и всему каменному веку – вернее, всем неис­числимым каменным векам. Так ли? Изящная техника, высо­кая пропорция поделок говорят о другом.

По сравнению с неисчетными каменными тысячелетиями кажутся мимолетными века металла. Таинственность, неразгаданность привлекает. Радует высокая техника каменная. Все предложенные разгадки ее пока не помогают, ибо сами разгадчики не могут произвести камень о камень ничего по­добного.

Древний не только умел осилить изящество техники, он знал и ценил качество материала, и в этом было выражено врожденное чувство красоты. А там, где это высокое чувство проявляется, там уже не дикость, но своеобразная Куль­тура.

Где теперь все наши каменные собрания? Мелькнул неле­пый слух, что их выбросили в Мойку. Всяко бывало! Это уже палеолит! Впрочем, Эренбург пишет: «Теперь мы научились ценить наше прошлое».

 

7 июля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

Впервые: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974. Было опубликовано с сокращениями.

 

 

Терпите

 

Пришли письма Зины от 18 Мая и 28 Мая. Душою боле­ли мы, читая о болезни Зины и С.М. Как это все прискорбно! Обеспокоило нас и письмо Катрин от 1 Июня. Пишет, что Зина выглядит очень утомленной, а С.М. очень болезненной. Все это печально. Спасибо доброй Лерер за ее сердечное письмо. Вот таких бы сотрудников, а то всякие староселы – только чучела.

Не удивило нас известие о Лансере, Грабаре, Юоне – говорят, что зависть родилась раньше человеческого рода. Как раз об этих трех я очень хорошо писал, а в свое время и добро им делал! Пришлите их писанину. Какая чепуха с мясинскими эскизами!! Вы правы, указав, что консула здесь нет, и пока мы обернемся с ним, пройдут месяцы. Поэтому спешу теперь же послать инвойс7 и свидетельство оригинальности, подписан­ное здешним магистратом. Пока, может быть, и оно поможет. Пишу кратко, чтобы письмо скорее до Вас дошло. Спасибо Муромцеву за холст и за краски – конечно, краски в порошке. Сколько они стоят, почем холст? Сообщим дальнейшее, как только получим эту посылку. Из США пришло приглашение биософов подписаться на их журнал, и кого же видим во главе их списка? – хоршевского покровителя. Надо их опасаться!

В Аллахабадском клубе Рабиндранат Деб читал и напеча­тал лекцию обо мне – вот еще новый друг. Кто он, – еще не знаю. Такие самородки бывают очень интересны. Вот бы и к Вам такие же помощники. Между прочим, когда я писал Вам о заместителях, имелась в виду Картинная Корпорация, а не издательство. По-видимому, Катрин думает, что имелось в виду издательство, но я писал именно о Картинной Корпора­ции, чтобы еще крепче оградиться от зловредного трио8. Так и сделайте, не откладывая. В свое время и Сутро и Стокc очень вовремя подумали о заместителях в шерах9. Вообража­ем, как негодовало трио. Относительно выборов – размещай­тесь, как удобнее. Мы уверены, что Вы сделаете, как лучше, по местным условиям. Нам писали из Карачи, что было мос­ковское радио, что астрономы установили, что жители Марса усиленно ищут сношений с другими планетами. Не слыхали ли Вы чего о такой «сенсации»?

А победы гремят, и скоро та «Слава» окажется устарев­шей. Потребуется писать о новой, великой Славе. Вы хорошо делаете, продолжая сношения с ВОКС. Если и происходят, как Вы пишете, временами перебои и неразбериха, то ведь время-то какое! Вся планета в перебоях! Токи тяжкие, пото­му всячески берегите здоровье, не переутомляйтесь. А Вы скажете, а как же быть-то? Откуда людей взять? Да, насчет людей всюду плохо. Тяжка ноша мира сего. Да будет же Вам хорошо! Да будет Вам и всем друзьям получше, полегче!

 

15 июля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Отвечаю

 

Дорогой Игорь,

Рады были мы получить Твою добрую Апрельскую весть. Шла она кружно через Вашингтонское Посольство, через на­шу АРКА, и, наконец, долетела в Индию в наш горный Наггар. А в Индию мы причалили уже двадцать лет тому испол­нилось. Конечно, письмо Твое, о котором Ты поминаешь, не дошло – вообще многое теряется.

Ты пишешь о приезде нашем. Думается, сейчас должны собраться все культурные силы, чтобы приобщиться к общей восстановительной работе после всех зверских немецких раз­рушений. И мы все четверо готовы потрудиться для блага Родины. Сношений мы не прерывали, каждый в своей обла­сти. Так и скажи друзьям-художникам. За это время много чего наработано и изучено. В Индии, кроме моих гималай­ских картин, останутся и русские картины: «Александр Не­вский», «Ярослав Мудрый», «Новая Земля», «И открываем», «Борис и Глеб», «Нередица», «Новгородцы». Пусть и такие вестники русской Культуры живут. Здесь так много друзей всего русского! Да и везде их много. Блистательными подви­гами Русь со всеми народами Союза показала всему миру, на какие высокие достижения способен народ. Мы были рады, что удалось и в Красный Крест вложить нашу лепту. Кроме того, Вашингтонское Посольство переслало в ВОКС мой ма­нускрипт «Слава» в пользу Красного Креста, но о дальней­шем ничего не знаю.

Слушаем московские радио. Радуемся Твоим преуспеяниям. Как хорошо Ты сказал о культурности русского воинства. Воины – охранители Культуры – как это прекрасно! Елена Ивановна часто поминает Твою супругу – очень она ей по­нравилась – привет! Привет всем друзьям. Итак, помни, что мы готовы потрудиться вместе – клич кликните! Пиши и прямо: Наггар, Пенджаб, Брит[анская] Индия и через Амери­ку – двойным путем вернее дойдет. Потрудимся во славу лю­бимой Родины.

 

26 июля 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Спешно

(01.08.1944)

 

Прилетело письмо Ваше с письмом И. Гр. Все это весь­ма показательно, и, вероятно, беседа с Базыкиным даст новые горизонты. Спешат события, и дозор особенно нужен. По письму Вашему видим, что Вы все это учитываете. Хо­рошо, что староселье отчалило. Никакой пользы оно не приносило. Только прочли, что хоршевскии покровитель не будет избран. Это тоже показательно – так и должно было случиться. Особенно нужно теперь наблюсти, чтобы при уходе не произошло вредительства. Во всяком случае, вещи задвигались.

Хорошо,  что  Вы делаете постоянную выставку в  помещении АРКА. Это еще больше централизует деятельность и дает Вам возможность новых бесед и сближений. Так и объ­ясните, что это делается во благо. Конечно, при случае мо­гут быть и выставки вроде устраиваемых нашей доброй Лерер, если они не вызывают особых трат и хлопот. Свя­тослав пишет о своей выставке. Воображаем, сколько Вы имеете значительных местных сведений. Наблюдайте – все это показательно.

Русские победы прямо поразительны! Каждый день зани­маются сотни мест – какая неистощимая энергия! Не было ли вестей от ВОКС? Странно, что из посещения Д. ничего не вышло. Странно, что Б.К. не воспользовался такой оказией. Послали мы телеграмму к столетию со дня рождения Репина – авось дойдет. События спешат. С прошлым письмом мы послали Вам инвойс и сертификат об оригинальности эскизов «Половецкого стана», засвидетельствованные местным магист­ратом. Теперь мы достали консульские бланки, заполнили их и послали в Бомбей через одного приятеля, там живущего. Просили, если консул подпишет, переслать воздушной почтой Вам. Посмотрим, как выйдет – бывает много рутины. Вообще эти злосчастные эскизы и здесь и у Вас только хлопоты при­чиняют. Будем надеяться, что в конце польза получится. Так же странно и с посылкою красок – ведь парсель10 идет до 20 фунтов. Почему же в 18 фунтов не принимают? Глубоко понимаем, как Вам трудно на безлюдье. И даже те, кто мог бы сотрудничать, где-то за городом. Но события спешат, а с ними и многое поспешит. Хоть бы болезни Вас не тревожили!

Приветы всем добрым друзьям.

Сердечно...

 

1 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Репин

 

В дни блистательных побед нашей Родины, в дни восста­новительного строения, в дни новых великих достижений на­родов Союза приходит весть о чествовании столетия со дня рождения нашего славного художника Репина. Народы Союза воздают честь великому мастеру повсеместно, тем вписывают прекрасную страницу русской Культуры.

Каждому из нас от малых лет имя Репина было драго­ценно. Каждая подробность его творчества любовно обсужда­лась и запоминалась. Стасов значительно поднимал палец и внушительно твердил: «Гаршин – для сына Грозного». Не бы­ло дома, где бы не было воспроизведений картин Ильи Ефи­мовича. Это были не случайные гости, но народная гордость хранила бережно эти вехи жизни народа русского. «Бурлаки», «Не ждали», «Крестный ход», «Грозный», «Царевна Софья», «Запорожцы» – целый ряд творений, и каждое из них пере­ворачивает страницу истории русского искусства. И сама творческая жизнь мастера, его уменье трудиться не покладая рук, его уход в Пенаты, его вегетарианство, его писания – все это необычное и крупное дает яркий облик великого ху­дожника. Толстой говорил: «Не могу молчать». Так же и Ре­пин не мог молчать и брался за перо, чтобы сказать на общую пользу. Портреты Репина составляли целую историче­скую галерею.

Жаль, что в Париже остался превосходный карандашный портрет молодого Серова. Надеюсь, он сохранился, а хотелось бы иметь его здесь, в Гималаях. Много встреч было с Ильей Ефимовичем. Первая была в его мастерской у Калинкина мо­ста. Повез показать ему эскизы и этюды. Ласковый мастер сказал многое доброе. В Академии шептали: «Сам Репин здесь». И вот в этом «сам» звучало высшее уважение.

Репиным была отображена атмосфера дома Толстого, и тоже сам великий глубоко говорил о Репине, когда Стасов и Римский-Корсаков свезли меня после моего «Гонца». Толстой спрашивал: «А Репин одобрил?» Хотел Илья Ефимович, чтобы я был в его мастерской, и Матэ передал мне об этом.

Не только в Академии, но и в Обществе Поощрения Ху­дожеств мы постоянно встречались. И опять пробегал шепот: «Сегодня доставили репинскую картину!» И бежали смотреть. Все чуяли нечто значительное. Когда-то на улицах Питера можно было встретить Пушкина и Гоголя, а теперь кивали друг другу: «Смотри, вон проехал Репин!» Когда пронеслась весть, что рука дикого вандала изрезала «Грозного», какое всеобщее негодование вспыхнуло! Конечно, всюду имеются вандалы. Итальянцы жгли Леонардо. В Лондоне английская рука изуродовала картину Сарджента, в Париже француз из­резал Милле. Теперь немцы выказали зверский вандализм, уничтожая русские сокровища. Еще недалеко ушли люди от зверя.

Как прекрасно, что трудовые народы Союза почтили па­мять великого творца! Почтили не только официально, но сердечно. Состав Комитета свидетельствует, как дружно со­шлись лучшие художники и писатели, чтобы еще раз поклониться нашему великому русскому мастеру. Говорили, что Пенаты разрушены финнами и немцами. Отвратительны та­кие злобные, бессмысленные разрушения. Но русский народ создаст новые нерушимые пенаты.

В Гималаях сегодня мы побеседуем о Репине, помянем добром, скажем: слава великому художнику! Слава великому народу, хранящему свое культурное достояние!

 

4 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

Впервые: «Наш современник», 1967, №7. Было опубликовано с сокращениями.

 

 

Прекрасный путь

 

Слышится от лучших людей: «Единственный жизненный пример – Россия. У всех на глазах страна преодолела все трудности. Победила сильнейшего врага. Разрешила вопрос о безработных, о стачках. Излечила биржевую язву. Обно­вила религию. Помыслила о Культуре. Возвысила значение науки и искусства. Писатели уважаются. Артисты поднима­ют народное сознание. Труд оценен по качеству. Охранено народное здоровье. Усилено образование. Женщина возвыше­на и призвана к великой работе. Возвеличено материнство. Немедленно после изгнания немцев и их прислужников на­род взялся за восстановление всех разрушений. Народ оце­нил свое славное прошлое. Народ вознес героев своих. Народ выказал истинную любовь к своей Родине. Народ явил высшее самопожертвование. Подвиг, славнейший рус­ский подвиг, вписан во всемирную историю. Народы пойдут за примером Руси, ибо народ огненно запечатлел подвиг труда и славы».

Много восторженных оценок высказано за это время. По­истине, русский великий подвиг всемирно показал, какие до­стижения возможны в жизни, на глазах у всех. Не отвлеченные конференции, не мертворожденные постановле­ния, но жизненная очевидная победа увенчала народ русский.

Пришло время пересмотреть, где истинные друзья, всегда понимавшие русские народные сокровища, а где подхалимы, в силу необходимости преклонившиеся перед русскою мощью. Легко теперь уверовать в русскую наглядную всем победу. Но не ценно такое запоздалое уверование. Крепка та дружба, которая явлена в самые трудные дни. А ведь тогда маловеры ожидали разгром. Сколько было позорных шепотов и разго­ворчиков предательских!

Легко теперь веришь в русскую победу, когда наше воин­ство прошло победно от Сталинграда, от Грозного до Варша­вы. Прикиньте этот путь на Запад от Варшавы и подумайте, куда упадет конец циркуля. Какие грозные бои, сколько со­противления сломлено! Сколько труда самоотверженного, без­ымянного положено во славу великой Родины! Прекрасен путь народа русского.

 

8 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: «Аврора», 1970, №5.

 

 

Шестой год

 

Писем Ваших за это время не было. Вообще уже более недели у нас не было ни почты, ни телеграмм. Прямо водное бедствие – на дороге неслыханные обвалы, снесено тридцать два моста, а далее три железнодорожных. Убиты люди и жи­вотные. Говорят, что даже временные исправления потребует не менее месяца. Дошло ли мое письмо в Карачи для консу­ла? Не могут Вас притеснять со сроками, когда происходят такие бедствия. Что поделаешь, когда почта скончалась. А ведь городские жители и не представляют себе таких негадан­ных бедствий. За наше время здесь ничего подобного не слу­чалось. От Рокфеллеровского Музея прислали просьбу о пожертвовании. Если уже Рокфеллер просит о пособии – та­кое особенно забавно.

С эскизами волокита продолжается. Бомбейский консул отказал, теперь мы послали в Карачи – вот тоже напасть! Бомбейский консул нашел причину своего отказа в том, что Наггар принадлежит к Карачи. Консул неправ, ибо мы всегда посылали картины через Бомбей. Посмотрим, что выдумают в Карачи. Любопытно, что понудило староселье именно те­перь отчалить? Факт хороший, но почему посреди лета? Нет ли в этом чего-то показательного? Не знаем, дошли ли наши телеграммы в Москву к репинскому столетию и к Грабарю. Назад не вернулись. Впрочем, теперь многое, даже заказное, назад не возвращается, но и ответа нет. Не знаешь, где и что пропало?!

Если Мясин захочет фотографировать эскизы – разрешите, но тогда нужно стекло снять и фильмы ортохроматические. У нас здесь таких фильм уже давно нет. Не раз слышали: «Отчего не снимите хороших фото с картин?» Сами знаем, насколько картина искажается скверными снимками, лучше и вовсе не снимать.  Но ведь в наших горах нет ничего, да и в городах здешних фотографы неудачны. Постоянно слышим – нет ли фото с последних картин, а где их взять? Воображаю, сколько у Вас сведений о хоршевском покровителе, ведь и Жин может о нем слышать, да и сказать. Теперь столько поворотных рычагов задвига­лось – только усмотреть. В Археологическом институте были две моих картины – «Три меча» и «Менгиры». Так как там, наверно, публика археологическая, то попросите их к себе на выставку, а там, может быть, у Вас и останутся. Мои листы «Подвиг», «Крылья победы», «Сибирь» идут в южно-­индийской газете – так расходятся добрые слова о русском народе и творят новых друзей. Непонятно, почему Вы не получаете сведений о «Славе»? Если, по нынешним обстоя­тельствам, ее не могут печатать, то нужно известить. Мо­жет быть, мы могли бы издать ее в другом месте! «Слава» для доброго дела предназначена. Придет к Вам эта весточка уже на шестом году войны. Подумать только, что пойдет шестой год человеческого братоубийства! Но пусть это будет последним годом. Пусть Вам будет получше среди всех тру­дов и треволнений. Да будет Вам хорошо! Да будет миру хорошо!

 

15 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Срывы

 

Когда Третьяков купил «Гонца» и узнал, что эта картина является частью целой серии «Славяне», он просил прежде всего показать ему остальные. Не суждено было – через год он умер.

Этюды русской старины были приобретены Государем для музея. В тот же день началась японская война и все отложи­лось. Жаль, памятки о наших народных сокровищах были бы очень уместны. Ведь тогда еще не было принято ценить на­родное достояние.

Не состоялась роспись в Пархомовке – теперь часть эс­кизов в Лувре. Из-за войны немецкой прервалась роспись в Талашкине. Из-за безденежья остановилась раскопка новго­родского кремля. Из-за банкротства С. не состоялись панно в Лондоне. Из-за банкротства Бичама лопнули «Царь Салтан»,  «Садко»,  «Золотой петушок».

Не состоялась большая выставка в Малом Дворце Ис­кусств  в Париже,  предложенная муниципалитетом. Это уже по нашей вине – спешили в Индию. Из-за отъезда в Монго­лию расцвело жульничество Хорша. Не состоялась уже объяв­ленная Брентано монография, составленная Коганом, не знаю, по чьей вине. По злобе Коровина не вышла «Вальки­рия» в Мариинском Театре. Пришлось отнять эскизы к «Мален» в Москве, иначе вообще могли пропасть. Серов хотел купить «У Дивьего камня» для Третьяковки.

Можно вспоминать многие срывы. Многое полезное не со­стоялось по разным причинам. Вот и теперь знаем ли мы, что с музеем в Брюгге, что в Праге, в Белграде, в Загребе, в Париже, в Риге? А ведь в Риге было сорок шесть картин и склад книг. Может быть, какой-нибудь немецкий Маслов уничтожил все, как случилось в Ленинграде с «Керженцем» и с «Казанью». Прямо непонятен этот дикий вандализм над на­родным достоянием. «Керженец» и «Казань» были неплохи, были одобрены в Швеции и в Париже. Дягилев писал, что много раз по желанию публики поднимали занавес – еще раз посмотреть на «Керженец». И вдруг после одобрений – ванда­лизм! Дико! Живы ли эскизы к «Керженцу» и к «Казани», бывшие в Правлении Московского-Казанской дороги? Грабарь пишет, что наше собрание картин поступило в Эрмитаж. А как же один американец купил в Вене у антиквара нашего «Дрохолота»? И не запомнить теперь всех – около пяти со­тен. А где двенадцать картин, присланных нами из Сердоболя? А где восемь картин, привезенных нами в Москву в 1926-м? А где «Змей» из Музея Академии Художеств? А где девять картин из Музея Общества Поощрения Художеств? Много чего. «Небось, очень жалеете о срывах?» «Жалеть – не жалею, но удивляюсь».

«Беда не приходит одна, ну да ведь и счастье не ходит в одиночку».

 

20 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Битва

 

Один здешний автор С.Д. пишет: «Наверно, я не знаю многого из жизни Р.11, может быть, не знаю большей части ее, но и то, что знаю, говорит мне, что жизнь Гурудева есть постоянная, нескончаемая битва. Р. умеет оборонять высокие идеалы и, обороняя, переходит в наступления, выигрывая свои культурные сражения.

Ни годы, ни сложные обстоятельства не уменьшают твор­ческую энергию мастера. Он умеет ждать, он полон тер­пения, чтобы тем полнее отразить вражеские нападения. Кле­вету он отбивает мастерскими, убедительными примерами своего труда.

По-видимому, нет дня, когда бы Р. не трудился, не со­здавал чего-то прекрасного и полезного. Он знает твердо, что земная жизнь есть непрестанная битва. Мастер претворяет в действительность завет: «Благословенны препятствия – ими мы растем».

Автор сказал о битве правильно. Всю жизнь боролись и бились. Победы давались нелегко, но тем они были нам цен­нее. Автор многого не знает и не может знать далекой борь­бы. Да и свои-то авторы вследствие многих наших странствий тоже не могут усмотреть весь путь.

Странно, всегда мечтали о мире, о мире всего мира, а жизнь вела битвами, какими разнообразными битвами! Иной раз казалось, неужели нельзя было обойтись без того или иного сражения? Но нет, ведь не мы искали битвы, а она надвигалась неизбежно. И как говорил один наш друг: «Нуж­но защищаться».

Одна оборона бессильна, значит, приходилось наступать и действовать. Наверно, благословенно это действие, когда, по­добно Дмитрию Донскому, можно ответить Преподобному Сергию: «Все средства к миру исчерпаны». И ответ был: «Тогда победишь!»

Чего только не было! Всякие враги нападали, всякие грабители ограбляли, угрожали, разрушали. И опять битва становилась неизбежной. А злоречие-то! А зависти-то, зави­сти сколько! Правильно Бальзак заметил: «Как объяснишь существование зависти? Порока, не приносящего никакой выгоды»! А клеветы, клеветы-то сколько! Однажды Куинджи сказал клеветникам: «Сами не замечаете, как сделали Р. не только всемогущим, но и вездесущим».

Лучше и не вспоминать. Сколько раз говоришь себе – не вспоминать о былых битвах, а вот объявится писатель и сно­ва к слову придется. Нужно смотреть лишь вперед. Смотреть зорко и радостно. Кладоискатели учили: «А будешь брать клад – не оборачивайся».

 

24 августа 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Поспешим

 

От Вас не было вестей, впрочем, последнее письмо было от 28 Июня – значит, и следующего еще не могло быть. Дни полны событиями. Развязка войны приблизилась. Зна­чит, и новое будущее приблизилось. И в самые трудные дни будем твердо мыслить о светлом будущем. Мы всегда о нем знали.

По-видимому, консул в Карачи даст инвойс, и пакет бу­дет Вам послан воздухом прямо из Карачи. Заказным паке­том я выслал Вам пять листов (декорации и костюмы) к «Весне Священной» для Мясина. Прилагаю здесь копию моей декларации – может быть, она Вам потребуется. Вы писали, что менее ста долларов не нуждается в консульском инвойсе – значит, теперь инвойса не нужно. На почте пакет приняли без возражений – будем надеяться, назад не вернется.

Когда будете передавать Мясину «Весну», напомните ему, что идея этого балета была моя, и потому я получал в Париже гонорар не только как художник, но и как либ­реттист. Последний такой гонорар получил в Париже по моей доверенности Святослав. Как Вы знаете, «Весна» по­священа мне, так значилось и на нотах. Все это любопыт­но, ибо впоследствии Стравинский где-то писал, что всю идею этого балета он задолго видел во сне. Вдова Нижинского где-то уверяла, что Нижинский видел ранее во сне этот балет. Итак, получилось какое-то таинственное царство «снов». Вот как бывает! В моем записном листе «Зарожде­ние легенд» я вспоминал эти житейские курьезы. Но не мешает напомнить Мясину истину – может быть, он под каким-то ложным впечатлением. Само собой разумеется, что я тревожу старые воспоминания лишь ради истины, а вовсе не для гонорара либреттиста. Вероятно, Мясину для Мексики потребуются правильные биографические сведения, пожалуйста, дайте ему.

Из Аллахабада сообщают, что они готовы немедленно издать «Химават», если только удастся достать разрешение на бумагу. В отчете АРКА можете помянуть, что в прессе Индии прошли мои следующие статьи, посвященные русско­му народу: «Подвиг», «Киев», «Новгород Великий», «Горький», «Толстой и Тагор», «Напутствие» (Гоголь), «Пушкин», «Россика», «Русская женщина», «Талашкино», «Державин», «Мусоргский», «Дягилев», «Театр», «Культура», «Московский художественный Театр», «Станиславский», «Монголия», «Любители искусства», «Подземные сокровища», «Крылья Победы», «Сибирь», «Слава», «Русское искусство». Все эти очерки появлялись в различных изданиях, а иногда по два, по три раза, и таким путем множество читателей было ос­ведомлено и творились друзья русского народа. Ведь Куль­турная ассоциация должна проявляться повсюду. Пусть верные зерна дают добрый урожай! Посылаю Вам прекрас­ную статью Ильи Эренбурга («Правда») «Мысли о буду­щем». Все мы порадовались. Тоже пригодилась бы она для АРКА. Вот нашей милой Валентине перевести бы ее! И в Америке и в Индии такая статья принесет много пользы. Знают ли люди о постоянной выставке в АРКА? Новые друзья придут. Был ли Базыкин? Впрочем, у них теперь столько заседаний и комиссий! От Б.К. по-прежнему ни слова. Неужели визит Д. пропал без пользы? Как у Вас-то? Думаем и жалеем. Но события поспешают. Да, да, да, ска­жите друзьям наши душевные приветы.

 

[1944 г.]

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Преодолевайте

 

Спасибо за Ваше письмо от 5 Августа. На каждом моем письме я помечаю числа Ваших писем, и таким образом Вам легко судить, все ли Ваши письма дошли. Но срок оборота писем очень велик – от трех до четырех месяцев – прини­майте это во внимание. Вы получили нашу телеграмму с при­ветом Кусевицкому к его семидесятилетию – значит, мы ровесники. Там же сообщили мы о том, что пресловутые, инвойсы, наконец, высланы воздушной почтой шестого Сентября из Карачи Вам. Будем надеяться, что дойдут вовремя; во вся­ком случае, телеграмма о высылке их – уже доказательство. Прилагаю на всякий случай и заверения нашего магистрата об эскизах «Весны священной», хотя, как Вы ранее писали, они и не потребуются. И эта посылка не без хлопот. Пакет вернули из Бомбея с требованием прислать удостоверение от торговца (дилер) – такая чепуха! Наш бедный почтмейстер совсем с толку сбился, посылая взад и вперед оборванные, грязные пакеты. Неужели опять вернут?! Наверное, Мясин не представляет себе все эти нелепые затруднения. Мало того, что сделать эскизы, мало того – заплатить за посылку, но еще нужно претерпеть всякие необъяснимые нелепости! Спра­шивается, причем тут торговец-дилер!? Вот и холст от Му­ромцева все еще не пришел, а ведь сколько месяцев уже прошло! Не пропал ли?!

Радуемся Вашим сведениям об АРКА – истинно, полез­ная, добрая, хотя и каменистая пашня! Конечно, полезно включить издательницу «Туморро» в число поч[етных] совет­ников, но сочувствует ли она? Столько всяких праздно болта­ющих, а как только дойдет до дела, все они прячутся по своим норкам. Попытайте! Сколько сейчас личностей, кото­рые сейчас якобы выказывают дружбу ко всему русскому, но в глубинах своих шепчут иначе. Всяко бывает! Вы, вероятно, читаете журнал «Тайм» – много любопытных осколков. Виде­ли ли от пятого и пятнадцатого Мая? Из ТАССа получили мы «Известия», «Правду», «Красную Звезду», «Журнал Московской Патриархии» и «Славяне». Может быть, и АРКА пол­учает эти материалы? Рано или поздно ВОКС должен Вам ответить о «Славе». Интересно, что Б.К. давал кому-то читать часть этих статей и писал, что эти читатели были в восторге. А ведь он знал, кому давать. Куда же теперь Б.К. пропал? Хорошо, что напоминаете о нем Валентине – привет ей! Итак, «пер аспера ад астра» – преодолевайте и восходите. Спасибо Жину за весточки. Преоборит жена его нездоровье. Всем друзьям сердечный привет. Неустанно будьте на дозоре. Дни событий!

 

15 сентября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Знамя Мира

(24.09.1944)

 

Книга о Знамени Мира в серии «Библиотека Нового Ми­ра» начала свое хождение. Неожиданны будут пути ее. Вся история этого движения полна неожиданностей. Кто-то про­следит эту историю не только по существу идеи, но и по продвижению в разных странах.

Вот на третьей Конференции в Вашингтоне единогласно подписались представители всех тридцати шести участвовав­ших стран. Затем окончательно закрепили участие в Белом Доме под председательством Рузвельта двадцать две амери­канских республики. Наш французский Комитет писал Пред­седателю Верховного Совета СССР.

В истории движения нужно проследить нарастания, на­чиная с 1904 года. Все время в журналах, в газетах, в речах обсуждалась идея охраны культурных ценностей. Так шло до 1929 года, когда были предприняты международные меры. Значительны были конференции в Брюгге и в Вашин­гтоне в  1931,  1932,   1933 годах. Помимо этих конференций, все время шла усиленная переписка. Во многих странах крепло сочувствие.

Все это для летописца показательно. Конечно, кое-кому не по душе было, что идея изошла от русского. А ведь с 1929 до 1939 года до Армагеддона было достаточно времени, чтобы укрепить наш Красный Крест Культуры. Подумайте о жестоких непоправимых разрушениях по всему лицу Ев­ропы. В течение войны было много запросов о судьбе дого­вора. Невольно вспоминались благожелательные беседы. Вот президенты Пуанкарэ и Думерг, маршалы Лиотэ и Франше д'Эспере, генерал Гуро, профессора международного права Лапрадель и Лефюр, Масарик, Метерлинк, много опытных деятелей понимали идею, сочувствовали. Как-то будет ны­нешнее поколение?

Летописцу Культурного движения важны все перипетии. Большой психологический эксперимент. Любопытные наблю­дения над человеческим здравомыслием и над людским невежеством и безмыслием. Глубокий опыт для вниматель­ного наблюдателя. А пока еще бомбы сыпятся с неба и гиб­нут творения гения человеческого. Вот Красный Крест Культуры опять продолжает скорбное свое хождение. Хож­дение  по мукам!

Говорят, что после Армагеддона будет установлен такой прочный мир, что война не будет возможна. Допустим. Но еще некая война неизбежна: война знания против невежества.

Газеты сообщают, что крыши Папской летней резиден­ции Кастель Гандольфо были ярко окрашены, чтобы пред­отвратить бомбардировку. Значит, приходят к нашей идее. Когда есть доброе желание, тогда и возможно. Вот Рим, Флоренция, Сиенна уцелели, ибо нашлось доброе желание не разрушать.

Сейчас пришло время многих перемирий и мирных дого­воров. Пусть в каждом из них будет отведено место о возме­щении культурных ценностей. Пусть не только украденное будет отдано в целости, но и поврежденное будет возмещено. В Германии, в Румынии, в Финляндии, в Венгрии – повсюду много художественных ценностей, и народы должны распла­титься ими за свои вандализмы.

«Красная Звезда» от 29 Февраля 1944 г. рассказывает о разрушениях и разгромах киевских культурных сокровищ – соборов, музеев, книгохранилищ. Германия и ее сотрудники должны не только вернуть все похищенное, но и восстановить все в прежнем виде, даже вырезанные фрески должны быть поставлены на прежние места, теми же руками, которые га­дили и обезображивали. Нагадившего щенка суют мордою в его «деяния».

Во всех договорах должно быть повелительно сказано о возмещении культурных ценностей. Велико будет воспита­тельное значение, когда народы услышат властное слово об охранении их культурного достояния.

Именно теперь должен зазвучать приказ о Культуре. Мир, Великий Мир живет там, где обитает истинная Культура.

 

24 сентября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Скоро

 

Пришло письмо Ваше от 12 Августа. Теперь Вы уже зна­ете, что инвойсы и свидетельство об оригинальности Вам вы­сланы и от консула и от магистрата. При этом консул письменно заявил, что в случае суммы, меньшей ста долла­ров, никакого инвойса не требуется – заявлено письменно. Валентина прислала свои отличные статьи. Она талантлива. Привет ей душевный – сеет добро, а в этом сейчас такая нужда. Вот если бы она жила от Вас поблизости!

Наша милая Магдалина Лерер прислала к моему рож­дению трогательное письмо с очень хорошим воспроизведе­нием Майтрейи. Оказывается, она хороший график. Передайте ей наш сердечный привет: вся моя американская корреспонденция идет через Вас. Магдалина сообщает, что композитор Льюранс посвятил мне свое последнее произве­дение и посылает его. Наверно, ноты идут пароходом, и нельзя ждать их скоро. Вот и холст от Муромцева все еще не дошел. Последний номер «Тайм» пришел в миниатюрном виде – значит, везде не хватает бумаги. Здешние журналы тоже усохли до неузнаваемости. А ведь это знак печальный – война идет к концу, а тут и культурные проявления то­же пошли к концу! Казалось бы, тут-то о Культуре и вспомнить, а между тем она-то и усыхает. Конечно, война всюду внесла одичание, но всеми лекарствами нужно бо­роться против такой опасной эпидемии. Человек так скло­нен к одичанию. Прискорбно! Сколько же миллионов лет еще должно пройти, чтобы сознание человеческое окульту­рилось? Кроме дикости, еще вспыхивает изуверство. Такая эпидемия очень губительна.

Культурные ячейки – как малые островки среди бурного океана. Того и гляди, что зальет и смоет достижения. Помни­те, как во время одного землетрясения в Японии остров со старыми храмами окунулся в пучину и вынырнул голый-преголый. Ничего не осталось! Хорошо, если уцелевший человек умеет смотреть лишь вперед. Опять-таки «благословенны пре­пятствия – ими растем».

Через все океаны чуем, как Вам нелегко. К тому же все сотрудники иногородние, а письмами не всегда удастся сооб­щиться. Да и все ли умеют отвечать немедленно? Нередко даже у хороших людей письма-ответы залеживаются. Но все это надо преобороть. Иногда кажется, что говоришь, как в подушку, и никто не слышит. А потом вдруг окажется, что ветер унес зерна далеко и взошли они в самом нежданном месте. Жизнь! Псалмопевец сказал: «Очи мои возвожу к го­рам, откуда придет помощь моя». Да – от гор! Иногда мы толкуем: от кого из друзей из освобожденных стран придет первая весточка? Думаем, от того или от другого. А на деле, может быть, от совсем неожиданного. Сейчас опять вернулись из Бомбея злосчастные эскизы «Весны священной» с требова­нием удостоверения от какого-то мифического торговца (ди­лера). Вернулись в изодранном виде. Прямо сумасшествие какое-то! Вот вам и Культура! Опять прибрали мы пакет и послали в Бомбей одному приятелю, чтобы он лично побывал в «учреждении» и попытался уладить всю нелепость. Сколько людей приходится беспокоить, сколько переплачивать – на­верно, Мясин не воображает, через какие ущелья нелепости проходят безобидные эскизы. А вернулся пакет в таком ужас­ном виде, что даже доска была расколота. Прямо беда, точно через лапы вандалов прошел!

А события так и спешат! Индийская Академия искусств и литературы просила меня вступить в нее. Полагаю, что сейчас все культурные силы должны объединиться для борь­бы против невежества. Так и Вы, все наши милые, всеми силами поддерживайте светлое единение. Да будет Вам хорошо! Радуюсь директорству Мясина. Пусть и еще подой­дут даровитые люди. Пусть жалкие злопыхатели гибнут в своем яде. Добро всегда победит. Добро не тлеет, правда не ржавеет.

Прилетела Ваша добрая телеграмма. Книги вышли удач­но, глазная операция удачна. Пусть всюду будет удача.

Сердечно ...

 

1 октября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Холст

 

Сейчас пришли два пакета с холстом. Холст хороший. Большое, большое спасибо. Не знаем, сколько он стоит. Будьте добры, сообщите. Право совестно, что из-за куска холста приходится беспокоить, но положение таково, что каждая малость стала недосягаема.

Вот посылка маленького эскиза, кроме цензуры, требует еще особое экспортное разрешение, а теперь еще новость: на посылке должна быть печать от банка. Что общего меж­ду рисунком  костюма и банковской печатью?

Особенно обидно, когда всякие затруднения пресекают Культурную деятельность. И без того война внесла столько одичания, а тут еще каждое культурное проявление усыха­ет. А каково все отражается на молодежи! Каждая болезнь истощает надолго, а тем более болезнь Культуры залечива­ется трудно. Долго я был в школьном деле и знаю, что малейшее понижение уровня уже трудно побеждаемо.

Переживем! Трудимся, насколько обстоятельства позво­ляют. Как хорошо, что Вы все работаете на культурной пашне. В работе забываются всякие тернии. Обидно, что переписка с Москвою так затруднительна. Непонятно, отче­го письма от Б.К. прекратились с конца 1942-го. По последнему письму было ясно, что через несколько дней последует продолжение, и вдруг все пресеклось. Казалось бы, что по­бедное шествие русского войска должно лишь облегчать сношения с союзными странами, а на деле выходит как-то иначе. Конечно, все мы знаем лишь радио и газеты, а жизнь так сложна.

Краски оказались масляные, а я для темперы употреб­ляю лишь в порошке. Масляные пригодятся Светику. Вот если бы еще один такой же кусок холста! Помечайте, от которого числа доходят весточки, чтобы знать, не потеря­лось ли что-нибудь. Каждое Ваше письмо читаем и перечи­тываем – радость! Пусть Галя по-русски пишет. Как здоровье Касатика? Крепко Вас всех обнимаем – еще раз спасибо.

 

6 октября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Не болей!

 

«Не болей! Придется для Родины много потрудиться».

Вот уже более полувека это напутствие12 звучит. Так ясно помню залы Академии и густую толпу народа. Он все же увидал и через головы властно приказал. Он умел мощно послать благой приказ.

Вот и трудимся. Все мы трудимся именно для нашей лю­бимой Родины. Знаем, что такие труды не по сердцу многим, не любящим народ русский. Немало претерпели мы всяческих козней. Но ведь и враги полезны. Они – как точило для ме­ча. А то чего доброго еще заржавеет оружие.

И болезней за полвека было немало. Пугали тяжким ис­ходом, но приказ звучал, и воля не ослабевала. А сколько опасностей было пройдено! И тонули и замерзали – чего только не было. Но воля не ослабела. А сколько клеветы и вражеских подкопов ограблений, но воля не слабела. Шли трудными перевалами. Иногда казалось, что уже не взойти выше, но высота оказывалась преодоленной. Иногда на узком карнизе над пропастью скала словно бы отталкивала от себя, но все же шли, и карниз оставался позади. Кружилась голова в реке с быстро мчавшимися льдинами, но смотрели поверх в спасительную даль.

На всех путях встречались добрые люди. Сами подходили – добром поминаем. В странах, претерпевших от нашествия, живы ли друзья? Привет им! В Праге на картине «Св. Сер­гий» была надпись: «Дано Преподобному Сергию трижды спа­сти Землю Русскую. При князе Дмитрии, при Минине и Пожарском и теперь». Перед самым нашествием друзья со­крыли эту надпись и в последнем письме известили об этом сокрытии. Теперь скоро откроют, если только вообще что-либо уцелело от вандалов. Сергиевы картины в Чехословакии, в Югославии, в Америке, в Индии.

Отстоял народ русский и свою землю и земли многих народов. Славянское братство, еще недавно забытое, опять ожило. Не болей. Превозмогай, чтобы увидеть дни великие. Да будет!

 

9 октября 1944 г.

Публикуется по изданию: «Московский комсомолец», 8 октября 1969 г.

 

 

Вперед

(15.10.1944)

 

Спасибо за письмо от 31 Августа. Много в нем неожи­данностей. Какая именно болезнь Б.К.? Не сообщит ли Д., в чем дело? И с какого времени Б.К. в госпитале? Удиви­телен эпизод с Валентиною. Все это печально! Может быть, были и какие-нибудь иные причины? Общество А.Й.13 начните спокойно. Пусть приходят – беседуют без хлопот. Жа­леем о Ваших сведениях о Мур[омцевых]. Ничего не поде­лаешь.

Получены два пакета холста от Муромцева. Большая радость. Холст хороший, очень пригодится. Взяли 41 рупию за пошлину, какая же цена самого холста? Напишите. Кра­ски оказались масляные, а я употребляю для темперы в порошке – эти Светику для масляных картин будут хороши. Если бы Мясин заплатил – можно за холст отдать. Отсюда денег невозможно переслать.

Получено разрешение на издание «Химават». Условия следующие: 1. Печатать не более тысячи экземпляров. 2. Книга должна содержать не более 350 страниц. 3. Страни­ца не более как 5 1/2 на 3 1/2. Такие условия еще при пожертвовании Р[усскому] Красному Кресту. Далеко не уедешь при таких ограничениях. Наверно, кое-что придется и сократить. Спрашивается, в какой части книги делать виви­секцию? Из «Россика»? Из «Химавата»? Из «Мир через Куль­туру»? Из «Искусства»? Пожалуй, опять искусство постра­дает, часто этим кончается. Нужно помянуть, что и такое разрешение было дано по личной любезности.

При Десаре (осеннем празднике) ряд статей появился. В «Свободной Индии» – «Сокрытые сокровища», в «Хиндустан Стандарт» – «Любители искусства», в «20-м Столетии» – «Судьба», в «Заре Индии» – «Письмена Азии». Так и в трудные для печатного слова дни все-таки звучит зов о Культуре. Второе издание Конлана сейчас напечатано. Вещь в сто страниц печаталась с Марта. Может быть, Вам уда­лось узнать что-нибудь о «Славе»? Грабарю я напоминал о ней, но неведомо, дошло ли мое письмо. Вот уж подлинно: «тесна моя улица». Маленькие монографии «Корона Мунди» еще не получены. Наконец, получилось уведомление из Бомбея – экспортное разрешение на посылку эскизов пол­учено, но теперь новая нелепость! Банк должен поставить свою печать на пакете. К чему? Это уж вроде «сатанинской печати». И когда человечество изживет этакие нелепости! Эскизы балета под печатью банка!! «Весна Священная» и бухгалтерия!  Ведь какие люди даже не поверят! «И смех и слезы»!

В вихре жизни все нежданно. Самые неожиданные газеты отметили мое семидесятилетие. Радуемся, если Вам удастся хоть несколько дней отдохнуть. Надеюсь, что ВОКС когда-то ответит на Ваши вопросы. Привет сердечный друзьям.

 

15 октября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Подивитесь

 

Прочтите статью Крымского о пан-турецких вожделениях. Вспомните, что сие началось с «легкой» руки Мольтке уже век тому назад. Вспомните, как умный Кемал остерегал своих неразумцев от таких гибельных увлечений.

Подивитесь, что еще сейчас, в прошлом году, вопреки событиям Турция допускает непотребные печатные словеса. Не боится последствий. Не стыдится, что соседи прочтут эти угрозы. Точно бы Турция не дорожит добрососедскими отно­шениями.

Не делаю выписок из статьи Крымского («Большевик», Июнь 1944) – сами прочтите и подивитесь. Где же ты, мир? Великий творческий добрый мир? Где же соизмеримость? Где же Культура? Пора из-за кустов лес увидать. Всякие обвет­шалые понятия пора отставить. Иначе в чем же будет завет­ное «вперед», о чем так много говорится теперь?

Не в машине одной, не в долларе-идоле, не в крахмаль­ном вороте, но в пан-человеческих отношениях забрезжит до­брое будущее. Не туркам бы говорить. Не задираться бы им, получившим драгоценный дар – Чарокский край, Карс, Ардаган... Ведь дары не должны быть опорочены. Каждое право утверждает последствия опорочения дара.

Нельзя сетовать лишь на некую неразумную кучку. На что же тогда правительство? Или оно негодно в своей слабо­сти или оно потакает безумцам? Только теперь турецкое пра­вительство начинает арестовывать безумцев. Не поздно ли? От всяких конференций не продохнуть, а воз Культуры и поныне там, где был.

Много косогоров, луж и выбоин! Путники помогают друг другу среди трудностей пути. На ночлег даже случайные сопутники стараются мирно устроиться.

Еженедельник «Вся Индия» просил весть к их годовому выпуску.  Послал наш старый девиз о культурных ценностях и приписал: «В лучах благословенного будущего брезжит ве­ликий мир. Но мир живет только там, где обитает истинная Культура. Друзья, отставьте все воспоминания прошлого и воскликнете вместе с героическим русским народом: «Вперед! Вперед! Вперед!»

 

20 октября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Ладно ли?

 

За эти недели Ваших вестей не было. Не удивительно, ведь почта так нерегулярна. Пробую послать Вам Конлана и Тампи – насколько удастся, не знаю. Опять побеспокоил друзей. Даже странно подумать, что из-за такого пустяка приходится громоздить «Оссу на Пелион». В «Тайм» сообщалось, что Сааринен открыл в Мичигане Академию Ис­кусств. Любопытно бы знать размеры ее и кто участ­вующие? Как архитектор он очень известен. Также сообща­лось, что на аукционах прошли многие итальянские карти­ны. Не слыхали ли, какие именно? Вообще «Тайм» дает немало интересных сведений. Вероятно, Вы его читаете. Там же мы прочли о позорном провале Уоллеса. Кажется, ни один из вице-президентов не бывал отставлен с таким скандалом. Последите о последующем. Там же мы узнали о новом неотражающем стекле. Что это такое? Для картин это была бы огромная находка.

Музей Модерн-искусства прислал свои чудачества. Что за люди там засели? Посылаю для Вашего архива копию письма Нандалала Боше – он лучший художник Индии. На­конец, вышло второе издание Конлана. В калькуттском журнале «Искусство и Культура» были отличные рецензии и на Тампи и на Бабенчикова – все это было бы полезно для Вашего архива. Пришли шесть маленьких монографий – большое спасибо. Если их много, вот бы еще дюжину получить. Здесь они очень пригодятся. Впрочем, и у Вас, наверно, они идут.

Что же в Риге? Ведь там и картины, и книги, и целый ящик клише из Нью-Йорка. А где все друзья? Имеете ли новые материалы для АРКА? Неужели отсутствие ответов нужно объяснить беспорядком? А между тем обстоятельства все усложняются, и Вы, наверно, это чуете. Вот уже и снег на горах. Пока что осень гораздо холоднее прошлого года. По утрам 44°. Еще одна военная зима – эта уже последняя. Валентина пишет, что ее муж будет заходить к Б.К. и сообщать о здоровье. Спасибо за это внимание. Бедная Валентина, у ней у самой столько тяжких переживаний!

Как здоровье Спенсера? Где он теперь? Вспоминаю, как он однажды в подземке услышал рядом знакомые имена. Оказалось, что два бандита толкуют о том, что публика слишком любит наш музей и необходимо отвлечь ее от му­зея. Этакие мрачные бандиты! И не знали они, что школь­ник слышит их темные замыслы. Какой широкий заговор заваривался против русского дела! Еще Бринтон предупреж­дал не верить искренности неких личностей и некоторых художников. Бандиты действовали, а друзья помалкивали да стеснялись. Вы были свидетелями, как безобразие соверша­лось. И теперь бандиты могут опять окрылиться. Необходи­мо досмотреть.

Долетит к Вам эта весточка уже зимою, пожалуй, к Рож­деству. А за этот полет столько событий произойдет. Да, да – тяжка война, но еще тяжелее «шапочный разбор». Заходят ли в АРКА новые? Или уже усыхает внимание? Все мы трудимся. Послал Конлана в Москву – только дойдет ли! Пусть будет у Вас все ладно. Друзьям – душевный привет.

 

1 ноября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Мясин

 

Пишет Мясин:

«Дорогой Николай Константинович,

Сердечно благодарю Вас за присланные эскизы «Князя Игоря». Для меня был большой праздник получить их. Золо­тая гамма неба прекрасна, она горит торжеством России, от­ражаясь на глубоких тонах непреклонных половцев.

Я убежден, что возобновление этого балета в таком пре­красном толковании его явится искренней радостью для всех тех, кто знает и умеет ценить настоящий русский балет.

Теперь у меня явилось сильное желание возобновить также «Весну Священную». Моя первая мысль была вос­пользоваться материалом, который был сделан в 1929 году Лигой композиторов, но, к сожалению, его больше не су­ществует.

Могу ли я попросить Вас сделать новые эскизы? Если это возможно, я бы хотел иметь лишь одну декорацию и несколько эскизов мужчин, женщин, девушек и избранницы.

Я планирую сделать эту постановку летом 1945 года, и если бы я мог получить Ваши эскизы в будущем Мае, было бы чудно. Как и для Игоря, так и для этой постановки я позабочусь о деловой стороне в момент ее выполнения.

Глубоко признательный Вам, Леонид Мясин».

Прекрасно, если Мясину удастся возродить дягилевский балет. Сейчас Мясин завоевал прочное положение, и ему до­ступно созвать полезных деятелей. В дни трагического «ша­почного разбора» искусство должно сказать повелительное слово. Уже полпоколения земля нервничает и дичает в Арма­геддоне. Культура изуродована, творчество пресечено. Нельзя думать, что сперва можно отравить человека, а потом препо­дать ему основы Культуры.

Положение таково, что печатное слово замирает, издания усыхают, и все поступательное считается несвоевременным. По старой поговорке – «судьба книги претворяется в голове читателя». Но если на темя читателя дом обрушился, то и судьба сложится особая. Пусть героическое творчество напом­нит человечеству о мире, о великом мире, живущем там, где обитает истинная Культура.

Привет Мясину.

 

8 ноября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Хорошо ли?

 

Спасибо за письмо от 23 Сентября. С ним вместе пришло письмо от 30 Сент[ября] о нелепых трудностях с эс­кизами. Надеемся, что Вы вовремя получили консульские инвойсы, посланные воздухом из Карачи. Прилагаю при сем подлинное письмо консула Мэси, из которого ясно видно, что для пакетов стоимостью менее ста долларов консульский инвойс не нужен. Свидетельство об оригинальности Вам было послано.

Как хорошо Зина говорит, что лишь в труде можно пре­одолевать всякие смутные настроения. Труд – святое дело. Можно» удивляться, что ВОКС не пишет и не отвечает на Ваши определенные вопросы. Ведь ВОКС так одобрял дея­тельность» АРКА. В чем же дело? Без новых материалов Вы, конечно, не можете давать новые выступления. Для постоян­ной выставки АРКА ценно все новое, иначе и приток посети­телей иссякнет. Удивительно! В «Дейли Миррор» несколько любопытных черточек текущего безумия. Податной инспектор запрашивает палача о предполагаемом доходе от казненных! Пожалуй, первый раз в истории.

Справедливо Джинс замечает, что нынешняя цивилиза­ция сама себя пожирает. Об уродствах «цивилизации» много раз приходилось писать. Да и о массовых эпидемиях безумия. Вот немцы со своим «гениальнейшим всех веков и народов» Гитлером разве не умопомешательство? Все эти чудовищные суперлативы и неслыханные эпитеты разве не массовое безумие? В истории бывали такие эпидемии. Хочется еще раз на­писать о губительных массовых психозах. Культура трещит. Бывало, Селиванов говаривал, когда кто-то поминал мерзавцев: «Не поминайте мерзавцев – Боткин услышит, на свой счет примет».

У нас уже 4° Цельсия – кругом снег. Томаты – наша лучшая еда – замерзли. Огород прекратился. Видимо, зима будет сурова. А керосину нет, да и со свечами плохо.

Валентина пишет, что Б.К. стало настолько лучше, что его перевезли домой. Спасибо ей. Кем служит ее муж? Может быть, и еще будут вести о Б.К. Я писал ему еще два раза, но ответа не было. Впрочем, и телеграмма и письмо Грабарю тоже без отклика. Пора нам научиться терпению. Будем помнить, что у наших корреспондентов имеются свои причины. Хорошо, что Мясин примкнул к директорству АРКА. Насчет издательницы «Завтра» не знаю – она ведь трудная, да и взгляды ее не ясны. Пришло доброе письмо от Джан из Либерти. Какие они славные трудящиеся! Хорошо, что здоровье ее налаживается. Веронал надо отста­вить – вреден. Строфант хорош, но не преувеличивайте – лучше через день, и пару дней отдохните. С письма Джан марки были кем-то сняты. Воображаем, сколько писем ис­калечено или пропало. Вот Вы можете переписываться с Альбуерно, а мои два письма были возвращены. Пришлось бросить дружелюбную переписку. Напишите ему об этом. И так сколько добрых, полезных нитей пресеклось. Многие из них уже не наладятся. Война – к концу, а трудности рас­тут. Радовались, что Зина и Дедлей хоть несколько дней отдохнули, ведь опять целая зима неустанного труда. Опять всякие человеческие изгибы и перегибы. Такова армагеддонная жизнь. Скажите наш сердечный привет всем друзьям. Да будет хорошо!

 

15 ноября 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Заботно

 

Спасибо за письмо от 12 Октября. Конечно, балетный план Мясина хорош, но Ваши соображения правильны. От­куда ждать таких огромных средств? Разве Москва захочет дать их? Но это проблематично. Интересно, когда посол от­ветит. Разве не удивительно, что о «Славе» – ни слуха, ни духа. Так же удивительно, что Вы не получаете новых ма­териалов. Любопытны Ваши переговоры с Олбани. Может быть, в другом Штате лучше? Письмо Дедлея к членам АР­КА хорошее. Что-то будут писать другие директора? Впро­чем,  Вы увидите.

Получилось душевное письмо Жина из Атланты к десято­му Октября. Спасибо за все его добрые пожелания. Да, толь­ко добром можно пройти жизненный путь. Как-то сложится его дальнейшая служба? Здоровье Жанны, конечно, наладит­ся, но ей следует избегать волнений. В конце концов, боль­шинство человеческих волнений, как буря в стакане воды. От Магдалины пришла партитура кантаты. Поблагодарите ее и композитора. Тоже славная душа. Из Бомбея мы получили сведение, что заказной пакет с книгами Вам послан, хотя и с трудностями. Можно эти книги выставить в АРКА.

Почему-то опасаюсь за АРКА. Так часто люди бегут ту­да, где миллионы, а там, где Культура, им и дела нет. Удивительно небрежение Культурою. По-прежнему люди не различают цивилизацию и Культуру. Свет Культуры для слепцов не сияет. Впрочем, как-нибудь утрясется путями неисповедимыми. Давно люди сказали: «Все имеет конец, а кол­баса имеет два конца».

Когда будете составлять отчет АРКА, можно помянуть наши пожертвования для Русского Красного Креста. Впрочем, на месте Вам виднее. Если полезно, в отчете дайте лист дневника «Крылья Победы» или «Слава». Прилагаю оба лис­та. Но действуйте так, как полезнее. Всякие события надви­гаются.

Последите, где Уоллес и что грабители? Говорят, что людоедство вымирает, а разве грабительство не каннибальство?! Не придут ли еще вести о Б.К? Не верится, чтобы там были запрещены всякие почтовые сношения. Непонятно, почему отсюда, к Вам посылать трудно, а от Вас сюда посылки идут. Приходят «Тайм» и «Научные новости», вчера дошел номер журнала Марка Твена. Пошлите от меня открыточку Кириллу Клеменсу – журнал был с его надписью. Что-то давно ничего и« выло от Муромцевых. Все ли ладно у них? Где Спенсер – о нем часто думаем. Один наш друг уже получил письмо из Бельгии – шло через Лондон два месяца. Но мы, вероятно, и Вы еще ничего не получили. Постоянно прихо­дится узнавать о недошедших письмах и журналах. Казалось бы, моря освобождены, но сношения не легче, если не труд­нее. Заботно о многом происходящем. Валентина пишет об ужасном циклоне, унесшем столько жертв. Да, пространство кричит. Пришло несколько подписок на «Фламму» – при­шлось вернуть. А жаль, такое нужное дело и вынуждено вре­менно замолкнуть. Заря, заблести скорей! Душевный привет всем друзьям.

 

1 декабря 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Печаль

 

Я писал Вам очередное письмо, когда пришла Ваша горе­стная телеграмма. Конечно, бывают частые ошибки, и на этом основаны многие повести. Горестно, горестно подумать, если бы такая жестокая судьба коснулась такого славного мальчика. Бывает при массовых боях, что всякие подсчеты оказываются далеко не точны. Но групповая карма, проявля­ющаяся на войне и при бедствиях, неумолима, как бурный поток. С другой стороны, так много однофамильцев. Так или иначе, но все это ужасно, и мы потрясены. Мы так любили милого Спенсера и часто душевно его поминали. Горя, горя-то сколько! В надземном мире лучше.

Теперь – очередное, ранее написанное. Писем Ваших за эти недели не было. Пределы цивилизации! В американских журналах сообщается о новом счастливом изобретении: «меха­нический композитор»! Куда же дальше идти? И машинка недорого стоит – всего три доллара. Теперь радио сообщает, что посевы при помощи тракторов в отношении урожая не оправдали ожиданий, не превзошли ручную работу. Можно усмотреть много пределов цивилизации. В разных областях встают эти показательные вехи-предупреждения.

Друзья, без Культуры не прожить. Одною машиною не возвыситься. Так во всех областях. И на луну самолет не нанять. Даже самые прозаичные астрономы начинают широко мыслить. И напрасно смеялись над Фламмарионом и над Круксом. Помню его лекцию о мировоззрении великана и карлика. Хорошая ли у Вас теперь секретарша? Без секретаря невозможно, по себе знаю. Последняя библиография всего бывшего в печати прервалась на 1936-м (она у Вас есть). А ведь с тех-то пор сколько распылилось! Каждый год, когда сотня, когда и две сотни всяких выявлений, и все это рассы­палось. А самому укладывать все эти накопления и скучно, да и недосуг. Каждый час что-нибудь делаешь и задумыва­ешь. Плачевно – отсутствие холста. Присланные два куска достаточны для четырех картин. А затем? Вот и бумаги уже не достать. Из нескольких магазинов отказали, и то уже все черновики пишем на обратной стороне старых конвертов и писем. Нет ли у Вас еще двух-трех отчетов АРКА? Пришлите еще маленькую монографию «Корона Мунди» – ведь от Вас сюда книги идут, только отсюда нельзя. Как крокодил в цир­ке: от головы до хвоста три аршина, от хвоста до головы – два с половиной. Теперь всюду такая сумятица, что и не узнать причины и следствия. У нас бывали престранные эпи­зоды. Письма вместо Наггара посылались в Нагпур. Вместо нашего адреса писался адрес далекого штата. Такое уже вре­мя армагеддонное!

Продолжайте запрашивать ВОКС. В отчете АРКА помя­ните все, что Вы посылали в Москву: и американскую канта­ту (небось, композитор обижается, оставшись без ответа), и манускрипт «Слава» в пользу Русского Красного Креста, и материалы о Римском-Корсакове, и о Сталинграде, и статью для журнала «Славяне». Также помяните речь Уида об АРКА, напечатанную в калькуттском журнале «Дон оф Ин­дия». Если Мясин согласен, то и о его балетном проекте мож­но помянуть, все-таки таким образом его добрые намерения будут зафиксированы. Ведь он теперь участник АРКА, и каж­дое полезное предложение может быть отмечено. Впрочем, как он хочет. Памятуя, что АРКА не политическая, но куль­турная ассоциация, пусть все культурно полезное будет отме­чено. В ВОКС потом пошлите. Может быть, там люди меняются, ведь Вы отмечали быстрые перемены.

Скоро Святослав едет по поводу выставки. Утомительные поездки в жарких городах. Вспоминали мы, как в Бароде на выставку шли такие тысячные толпы, что двенадцать стражей не могли водворить порядок, и, наконец, этот поток сбил с ног Святослава. Вот так популярность! Известили, что 1 Декабря приступлено к печатанию «Химавата» в Аллахабаде. Таким путем часть записных листов зафиксируется, но ведь это лишь малая часть. Здесь один критик поместил меня в группу экс­прессионистов – Ван Гог, Матисс, Мунк, Рерих. Забавно, если собрать всякие бывшие определения.

Каун умер, жаль, что он всю жизнь пошатывался – то так, то этак! А ведь у него бывали отличные статьи. Его перевод статьи Андреева здесь опять появился в двух журна­лах. Удивительно, как усох прежний список почетных советников. Прямо никого не осталось. Хорошо, что у Вас добрые отношения с Роквел Кентом – большой художник. Скажите ему мой привет, часто о нем вспоминаю. Прилагаю для Ва­шего архива хронологию выставок, бывших здесь. Так у Вас сохранятся даты и последнего времени.

ТАСС прислал еще пачку «Известий», и там доклад Ко­миссии о разрушениях в Павловске, в Петродворце (Петер­гофе) и в Пушкине. Как уничтожено и искалечено все сокровище русское! Можно ли зачинить все вандализмы? Ведь даже лучшая реставрация не передает красоту ориги­нала. И где все увезенное? И как вернуть? Как возместить? И всюду там мы ходили, любовались, а теперь там мрачные развалины. Вот прогресс человеческий! Вот культурные ас­социации и должны неутомимо твердить об истинных сокро­вищах, о нерушимом достоянии народном. Через все труд­ности несите Свет Культуры. Ведь вихри и смерчи повсюду. От друзей, в рассеянии сущих, нет вестей. Переживайте го­ря и беды – в этом подвиг. Бодро встречайте последний ярый год войны. Душевный привет всем труженикам за Культуру.

 

15 декабря 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Герои

 

В «Известиях» Елена Браганцева пишет о спасении новугородских древностей. Там она поминает Тамару Констан­тинову, усердно потрудившуюся в общенародном подвиге. Истинно, спасение народного достояния есть подлинный по­двиг. Имена таких подвижников должны быть широко отме­чены и сохранены для потомства. Пусть все почитают тех, кто с опасностью потрудился в спасении и охране культур­ных сокровищ. А если кто не догадался вовремя спасать народное достояние – пусть и его злосчастное имя будет за­печатлено.

Мы читали в газетах о многих добровольцах, помогавших в деле охраны сокровищ. Из таких деятелей добровольных может составиться истинный почетный легион. Пусть, пусть все ценные труженики будут почтены как герои Культуры. Мать-героиня – это славное отличие. Но и герой Культуры тоже почетно останется в народной памяти.

Достойно отмечены ратные герои. Народы будут ими гор­диться, зная, сколько самоотверженности внесло на страницы мировой истории русское воинство. Какие только препятствия не были преодолены во славу Родины! Создался великий эпос, запечатленный в грядущих поколениях. Победа, победа! Но какая небывалая победа! Победа всенародная, выдвинув­шая рать героев.

Наряду с военными героями встали и герои труда, прило­жившие силы свои для славной победы. А с ними трудились и герои Культуры – спасители народного достояния. И среди них окажется множество безвестных героев, озабоченных ох­раною культурных сокровищ. О многих из них мы уже слы­шали, но множество еще не могло быть отмечено. Но оно найдется, и ему поклонится народ.

Недавно Яковлев прекрасно говорил молодежи о рестав­рации художественных произведений. О восстановлении горо­дов трудятся зодчие. Удивительно наблюдать, как многое уже восстановлено в богатырском подъеме всенародном.

Среди бед и горя народ слагает новую славу своей люби­мой Родины. Герои ратные, герои труда, героини-матери, ге­рои Культуры – великое непобедимое воинство героев!

 

24 декабря 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1996.

 

 

Любите Родину

 

Накануне Нового Года повелительно скажем: любите Ро­дину! Скажем словами великого Гоголя. Они были произнесе­ны ровно сто лет тому назад. Не устарела мысль Гоголя. Не устарел его полнозвучный язык. Народ чтит Гоголя, и нет такого угла в русских просторах, где бы молодое сердце не внимало заветам любимого мыслителя. Слушаем:

«Для русского теперь открывается путь, и этот путь – есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, воз­любит и все, что ни есть в России...

Но прямой любви еще не слышно ни в ком, – ее нет-та­ки и у вас. Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается; в вас все это производит только одну черст­вую досаду да уныние. Нет, это еще не любовь, далеко вам до любви – это разве только одно слишком отдаленное еще ее предвестие. Нет, если вы действительно полюбите Россию, у вас пропадет тогда сама собою та близорукая мысль, кото­рая зародилась теперь у многих честных и даже умных лю­дей,  то  есть будто  в  теперешнее время  они  уже  ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны со­всем; напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща и что с нею можно все сделать. Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пой­дете, последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая одну крупицу деятельности на нем всей вашей нынешней бездейственной и праздной жизни. Нет, вы еще не любите Россию. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев...

Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

И через сто лет дала Русь ответ: «Вперед, вперед, вперед! Во благо человечеству!»

 

31 декабря 1944 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 


 

1 Фрагмент из одноименной книги А.А. Игнатьева. Т. 1-4. М., 1941-1944.

2 К высотам через все препятствия.

3 Знатные люди.

4 Пригород Мадраса, где расположено Теософское общество  (наимено­вание получено от названия реки, протекающей по его территории).

5 Список составлен Н.К.Рерихом. В этих периодических изданиях публиковались его очерки.

6 В Индии: «Твенти сенчури», «Модерн ревью», «Сколар», «Хиндустан ревью», «Вижн», «Пис», «Мира», «Кальян», «Сакви», «Прабудха Бхарта», «Веданта Кесари», «Кумар», «Маха Бодхи», «Буддист», «Ли­дер», «Арт энд Калче», «Калче», «Дивайн лайф», «Янг Билдер», «Эдюкейшн ревью», «Малабар геральд», «Дон оф Индия», «Ол Индия Уикли», «Колледж мэгэзин», «Хиндустан», «Санкит», «Рошини», «Чехословак», «Теософист», «Аутлук», «Вижва Бхарти», «Мисиндия», «Кочин Аргус», «Шри читра Югам», «Навадживан», «Фри Индия», «Пен-Френд», «Босат», «Янг Цейлон», «Индиан ревью», «Комрад», «Ист энд Уэст», «Холкар колледж тайм», «Дон», «Филд-Мадрас», «Скаут», «Нью-Аутлук», «Упасана», «Олд Колледж», «Калпака», «Ревью  оф философи энд  релиджн».

7 Накладная.

8 Хорш Луис, Хорш Нетти, Лихтман Эстер.

9 Доля, акция.

10 Посылка.

11 Рерих Н.К.

12 Напутствие Иоанна Кронштадтского.

13 Агни Йоги.

 

 

 

Начало страницы