Публикуется по изданию:
Ю.Н. Рерих. Приход буддизма в Тибет // Буддизм и культурное единство Азии: сборник статей / Пер. с англ. А.Л. Баркова, с фр. А.А. Соболева, с тиб. В.С. Дылыкова-Парфионович. – М.: МЦР, 2002. – С. 42-46.
Первая публикация:
The Introduction of Buddism into Tibet / G. Roerich // Stepping Stones. 1951. Vol. 2, № 4. Р. 104–110; № 5. P. 134–138. – Англ. яз. – Опубл. на рус. яз. под назв. «Приход буддизма в Тибет».
В правление царя Трисонг Дэцена китайские монахи вновь вернулись в Тибет и возобновили проповедь чань, или медитативного учения, которое утверждало, что, для достижения состояния полностью просветленного будды, адепт должен сосредоточить свое внимание только на медитации. Они не принимали догматическое учение и основывали свое учение исключительно на практике мистической медитации. Их проповедь, несомненно, имела определенный успех, поскольку тибетские цари и последователи ачарьи Шантаракшиты столкнулись с необходимостью бороться с распространением школы созерцания. С этой целью они решили пригласить из Непала ученика Шантаракшиты Камалашилу, выдающегося представителя школы Мадхъямика-Сватантра. Затем состоялся знаменитый диспут между Камалашилой и китайскими монахами, на котором победил Камалашила. Тибетский царь обнародовал указ о том, чтобы, отныне и навеки, все тибетские монахи должны следовать монистической системе Арья Нагарджуны, то есть доктрине Мадхъямики, которая, начиная с этого времени, стала философской основой большинства буддийских школ в Тибете. Любопытно отметить, что китайские манускрипты, обнаруженные в спрятанной библиотеке пещерных храмов Дуньхуаня, подтверждают историчность этого диспута. Влияние китайского медитативного учения до сих пор различимо в старых тибетских школах.
Непал сыграл выдающуюся роль в распространении буддийской мысли в Тибете. Через Непал проходят горные тропы, по которым тибетские ученые странствовали в поисках знаний, а индийские ученые проникали в Тибет. В Непале тибетцы обычно делали продолжительную остановку, чтобы им легче было приспособиться к более жаркому и влажному климату, прежде чем спускаться в долины Индии. Жизнеописания тибетских учителей изобилуют подобными историями. Здесь, в Непале, тибетцы изучали основы санскритской грамматики, и это давало им возможность продолжить свое обучение в знаменитых центрах буддийского образования – Наланде, Викрамашиле (основанных Дхармапалой, 770-815) и Отантапури (основанном Гопалой). Менее чем за два века индийские и непальские буддийские ученые и их тибетские коллеги разрешили поистине исключительную и уникальную задачу – создание литературного языка, способного передавать глубокие и трудные для понимания мысли санскритских оригиналов. Это преобразование было достигнуто ценою гигантских интеллектуальных усилий, сравнимых только с усилиями монгольских переводчиков, которые между 1624 и 1742 годами перевели с тибетского языка на монгольский Трипитаку в полном объеме.
Переводчики буддийского канона на тибетский язык столкнулись с огромной проблемой, поскольку, кроме приобретения знания санскрита и тибетского, они должны были создать новый литературный стиль. Можно легко вообразить, какое множество различных трудностей ожидало их на этом пути. Тибет – это горная страна, и часто в разных горных долинах говорят на различных диалектах. В целом можно сказать, что литературная форма тибетского языка была создана на основе диалекта центральной провинции Тибета Цанг, расположенной ближе всех к Непалу. К началу IX века тибетские переводчики уже были готовы кодифицировать правила перевода с санскрита на тибетский. Эти переводы должны были следовать, разумеется, тем правилам, которые были заложены ранними тибетскими переводчиками и оформлены в виде санскритско-тибетских словарей, два из которых вошли в состав Канджура (тибетской Трипитаки); они предписывали переводчикам не менять порядок слов в стихах, за исключением тех случаев, где это было абсолютно необходимо. Когда переводчики работали с переложением санскритской прозы на тибетский, им разрешалось свободно переводить санскритский оригинал, но категорически запрещалось вводить новые термины. Когда же это оказывалось неизбежным, они обязаны были сообщать об этом в специальную коллегию, называемую "Коллегия [по делам перевода] Учения Благословенного", находившуюся при царском дворе. Перевод тантрических работ разрешался исключительно с царского дозволения. Эти правила были обнародованы в 826 году царем Тиде Сонгценом (Ралпачаном, 817-836) во дворце Хонджангдо, расположенном к югу от Лхасы, и все тибетские переводчики до сего дня неукоснительно следовали им. В результате этих громадных усилий был выработан философский язык и стиль перевода, которые позволяли адекватно воспроизводить на тибетском языке буддийские шастры.
Индийская шастра прежде всего выработала специальную терминологию для концепций, которыми она оперирует, и установила четкие определения этих концепций. Тибетцы, следовавшие индийской традиции, выполнили задачу точного определения значения терминов и довели ее до крайнего, почти художественного, совершенства. Поэтому изучение тибетских источников вносит огромный вклад в наше понимание буддизма. Некоторые из тибетских ученых, посетивших Индию, в высшей степени преуспели в своих исследованиях, и некоторые из них даже прославились как санскритские ученые. Например, Цами Сангье-тракпа, уроженец Миньяга в северо-восточном Тибете, стал известным знатоком санскрита. Он провел двадцать лет в великом монастыре-университете Викрамашила и умер там от лихорадки. В свое время он считался одним из великих пандитов Викрамашилы. Он был автором нескольких книг на санскрите. До настоящего времени дошел его тибетский перевод Махакала-стотры [тиб. стотра – хвалебная песня, восхваление, гимн (прим. перев.)] и некоторых кратких сочинений.
Изучение санскрита продолжалось в Тибете и в более позднее время. Знаменитый Джецун Таранатха частично перевел на тибетский "Рамаяну" и две первые главы "Бхагавадгиты". К сожалению, печатные доски этих произведений не сохранились; они, вероятно, были сожжены во время гонений на последователей школы Джонангпа и разрушения ее монастырей в XVII веке. Известно, что хорошие знатоки санскрита жили в XVIII столетии, первым из них был Джамьянг Шедпа, воплощенный лама знаменитого монастыря Лабран, расположенного в северо-восточном Тибете.
Буддизм также пострадал во время омрачения Страны Снегов. В 836/837 году царь Тиде Сонгцен Ралпачан был убит несколькими представителями феодальной знати, приверженцами старой шаманистской религии бон. Его сменил на троне младший брат Дарма Удумцен, сторонник старой веры. Правление Дармы было отмечено раздорами и мятежами, которые охватили различные части страны. Царь и его советники начали преследовать буддизм. Храмы и монастыри были закрыты или разрушены, переводчикам приказали прекратить перевод буддийских канонических текстов, а буддийских монахов насильно заставляли стать мясниками и охотниками. Однако это гонение на буддизм длилось недолго. В 841 году царь Ланг Дарма был убит стрелой монаха-отшельника Лхалунга Палгьи Дордже.
Теперь мы знаем, что закат буддийского Учения в Центральном Тибете был отнюдь не тотальным и что некоторым буддийским монахам удалось выжить в стране после гонений 841 года. Возвращение Учения может быть лучше всего описано как его возрождение. Буддизм остался нетронутым в западном Тибете и в восточных провинциях страны, в Амдо и Кхаме. Нам известно, что некоторое количество буддийских монахов из центрального Тибета бежало на запад и северо-восток, в Амдо. В Амдо бежавшие монахи возвели в духовный сан Гева Рабсе, ученики которого решили возродить буддизм в центральном Тибете. Около 978 года группа этих учеников, известная как "Шестеро из Уй и Цанга", торжественно объявила о возрождении буддизма в центральном Тибете. Начиная с этой даты позиции, занимаемые буддизмом, оставались непоколебимыми. После распада тибетской империи, который последовал за правлением царя Дармы Удумцена, ветвь династий утвердилась в отдаленных провинциях, которые некогда были частью тибетской империи. В западном Тибете могущественная местная династия утвердилась в провинции Гуге–Нгари и внесла большой вклад в возрождение буддизма в этой провинции и в центральном Тибете. Западные провинции Тибета находились под сильным культурным влиянием Кашмира. После гонений на буддизм в Кашмире и Гилгите в Х веке множество буддийских монахов и ремесленников бежало в западный Тибет и обосновывалось в Гуге. Монахи, бежавшие из восточного Туркестана, тоже находили путь в западный Тибет. Древние монастыри на территории прежнего царства Гуге до сих пор сохранили ценные произведения искусства, датируемые этим периодом. Так западный Тибет стал местом убежища буддийских монахов, и это в высшей степени способствовало распространению буддизма. Во время правления царя Лха ламы Еше-ода начали прибывать индийские буддийские ученые. Во время правления его преемника Лхалде был приглашен великий ученый Субхутишришанти, более известный под именем Кхаче Панчен, или Великий Пандит Кашмира, который перевел несколько важных буддийских текстов, принадлежащих к разделу Праджня-парамиты. В это же время жил и великий переводчик Ринчен Сангпо (958-1055), изучавший санскрит в Кашмире, который после своего возвращения в западный Тибет основал деятельную школу перевода буддийских текстов. На восемьдесят пятом году своей жизни великий переводчик Ринчен Сангпо встретился с великим Атишей, который прибыл в Нгари в 1042 году и реформировал Учение. В 1076 году движение за возрождение буддизма достигло апогея – в монастыре Тхолинг в верхней долине Сатледж был проведен Общетибетский Собор, в котором приняли участие большинство из великих Трипитакадхар – ученых из центрального и восточного Тибета. Этот Собор ознаменовал конец периода, в течение которого Тибет увидел возрождение буддизма и установлении его окончательной победы.
Благодаря буддизму Тибет вошел в контакт с культурой и наукой Индии. И тибетские, и индийские ученые, кроме перевода буддийских канонических текстов, перевели значительное число древнеиндийских сочинений по медицине, поэзии, искусству, астрономии, а также драмы; многие из этих трактатов были включены в Тибетский канон. С помощью буддизма Тибет вступил в контакт с индийским искусством, и тибетское искусство стало областью индийского. Непальская художественная школа, будучи ветвью великого искусства Палов в северо-восточной Индии, внесла огромный вклад в создание тибетского религиозного искусства. Тибетская провинция Цанг стала центром этого нового религиозного искусства. Некоторые ранние росписи, относящиеся к этой школе, близко воспроизводят стиль непальской живописи. Непальское влияние превосходило все другие с VIII по XIV столетие. Мы знаем, что монгольские императоры приглашали непальских художников к своему двору. Анико, приглашенный в 1267 году ханом Хубилаем, основал художественную школу в Китае, среди его учеников был известный скульптор Лю Юань (1264-1297). Непальские художники были задействованы на строительстве знаменитых храмов Утайшань в северокитайской провинции Шаньси, и даже в недавнее время непальские зодчие и живописцы принимали участие в строительстве храма Серкан Чампа в великом монастыре Лабран в Амдо. В западном Тибете искусство претерпело сильное влияние кашмирской художественной школы IX века (школа Авантипура), которая оказала мощное воздействие на искусство Гуге (X-XI века) и Хотана в Центральной Азии.
Такова история прихода буддизма в Тибет. Несомненно, будущие исследования восполнят пробелы в наших знаниях, но общая картина, я думаю, останется такой же, как сегодня. Это событие всегда будет примером того, какая сильная трансформация произошла благодаря культурной революции. Это событие, которое, помимо собственного культурного значения, оказало гигантское влияние на весь ход истории Центральной Азии.