ruenfrde

Эскиз декорации

1911 г.

Картон, темпера. 51 х 76 см.

Местонахождение неизвестно. Первоначально в собрании В.Е. Бурцева.

Санкт-Петербург, Россия.

 

Эскиз декорации для постановки драмы Лопе де Вега "Фуенте Овехуна" ("Овечий источник") в трех хорнадах.

Постановка осуществлена на сцене "Старинного театра" в Санкт-Петербурге.

Премьера 18 ноября 1912 года.

Режиссер H.H. Евреинов

Декорации но эскизу Н.К. Рериха исполнил В.В. Эмме.

 

Рерих Н.К. Театр / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.

Театр, волшебный фонарь и калейдоскоп были самыми ранними занятиями. Для театра в магазине Дойникова покупались для вырезывания готовые пьесы: "Руслан и Людмила", "Жизнь за Царя", "Конек Горбунок"... Но эти установленные формы, конечно, не удовлетворяли, и сразу являлись идеи не только усовершенствовать постановку этих пьес, но и поставить что-либо свое. Так была поставлена "Ундина" на сюжет Шиллера, затем "Аида", "Айвенго". Главною задачею этих постановок было освещение посредством разноцветных бумаг. Иногда в театре случались пожары, в которых погибали декорации. Кроме постановок на готовые сюжеты, были попытки сочинять свои пьесы преимущественно исторического содержания. С таким театральным опытом начались с восьмилетнего возраста и школьные годы. В течение гимназических лет несколько раз участвовал в пьесах Островского и Гоголя. Тогда же рисовались и программы, как сейчас помню, с портретом Гоголя. Программы хранились в архивах гимназии Мая, а где они теперь, кто знает? Таким образом, когда барон Дризен в 1905 году заговорил о театре, то почва к этому была совершенно готова. Из первых постановок — "Три Мага".., "Валькирия" и "Кн[язь] Игорь". (…) В 1921 году "Тристан и Изольда" для Чикаго. Так же не забуду "Фуэнте Овехуну" для старинного театра барона Дризена. Оригинал эскиза был в собрании Голике и был в красках (в несколько пониженной гамме) в монографии 1916 года. (…)Хотя оригиналы и очень разбросаны, но из приведенных монографий можно собрать значительное число разных воспроизведений, и среди них — некоторые в красках. Предполагались еще совместные работы с Фокиным, с Коммиссаржевским, с Марджановым, но за дальними расстояниями и переездами все это было трудно осуществимо. Были беседы и с Прокофьевым, и я очень жалею, что не пришлось осуществить их, ибо мы все очень любим Прокофьева. В театральных работах так же, как и в монументальных стенописях, для меня было всегда нечто особо увлекательное.

[1937]

 

Рерих Н.К. Фрагменты / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.

Когда начались переговоры о постановке "Пер Гюнта", Станиславский настаивал, чтобы я съездил в Норвегию. Сказал ему: "Раньше сделаю эскиз, как я себе представляю, а уж потом, если хотите, съезжу". Целая группа артистов поехала на фиорды, а вернувшись, нашли мои эскизы очень выразительными для Норвегии, для Ибсена. И ехать не пришлось!

То же самое произошло с "Фуэнте Овехуна". Барон Дризен прибежал восхищенный, рассказывая, как некий испанец нашел, что моя декорация вполне отвечает одному местечку около Мадрида. В Испании я не был. Много раз хотелось поехать, но все что-то мешало. Увлекательная страна. Мавры, Сид, Сервантес всегда прельщали. А Греко, а Веласкес?!

[1939 г.]

 

Рерих Н.К. Памятки / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.

Добрый друг, вы спрашиваете подробности моей театральной работы. Удивляетесь, что в Париже о ней мало знают. Между тем дело очень просто: сам я в Париже бывал не часто и кратко. С 1923-го — в Индии, в Азии. Враги, о которых вы знаете, не дремали, являясь главными информаторами о русском искусстве. А некоторые друзья по робости умалчивали. Среди моих работ две группы, а именно театральная и настенные украшения, довольно многочисленны.

…Немало и театральных постановок, и прошедших и оставшихся в эскизах. В приблизительном порядке припоминаю: "Валькирия", "Три Мага", "Фуэнте-Овехуна", "Снегурочка" (три постановки в России, во Франции и в Америке); "Князь Игорь" (Париж и Лондон), "Псковитянка", "Весна Священная" (две версии Париж и Америка), "Пер Гюнт" (Московский Художественный Театр), "Принцесса Мален", "Сестра Беатриса" (Музыкальная Драма), "Садко", "Царь Салтан" (для Ковент-Гарден), "Тристан и Изольда" (для Чикаго), часть "Хованщины", часть "Руслана и Людмилы"...

Конечно, при каждой постановке было немало и встреч, и радостей, и огорчений. Без ошибки можно сказать, что в каждом случае что-то не удавалось сделать так, как хотелось. Всегда возникали самые странные затруднения, по большей части финансового характера или зависящие от размера сцены и технического ее оборудования. То нельзя было дать правильное освещение, то невозможно было сделать в нужном месте люк или же не было приспособлений для круглого горизонта.

Вообще и в театральных и в настенных работах можно учиться терпению. Сколько раз часть участников хотела одно, а другие настаивали на противоположном! Из всех театральных встреч самая впечатлительная была со Станиславским. Каждый раз он вносил дружественную освежающую атмосферу и никогда не перечил. Так же сердечен всегда бывал Санин, умевший понять мысль художника. Не говорю о Дягилеве, ибо уже не раз отмечал, как мы его любили и ценили его широкие взгляды. Все это уже ушедшие. И многие другие уже ушли, а о прочих не слышно в наших Гималаях. Уже нет Шаляпина, Головина, Коровина, Павловой... Неизлечим бедный Нижинский — всегда вспоминаю его при первом представлении "Весны Священной". Бывали противодействия со стороны А.Бенуа, но об этом вы уже сами достаточно осведомлены. В переездах теряются письма и разные заметки. Где уж тут все вспомнить?.. А новые планы и работы обращают к будущему.

[1939 г.]

 

 

Начало страницы