Публикуется по изданию:
Санкт-Петербургское художественное училище имени Н.К. Рериха сегодня: [Интервью С.Н. Рериха директору училища С.А. Кирпичеву. 28.10.1984] // «Будите в себе Прекрасное…»: к 110-летию со дня рождения С.Н. Рериха. Сб. В 2 т. М.: МЦР, 2016. Т. 2: 1977–2016. С. 223–228.
История публикации:
Санкт-Петербургское художественное училище имени Н.К. Рериха сегодня: [Интервью С.Н. Рериха директору училища С.А. Кирпичеву. 28 октября 1984 г.] // Художественное училище имени Николая Рериха. Страницы истории. СПб.: Лань, 2001. С. 255-259.
В архиве училища сохранились фотографии, «Памятка первокурснику» с автографом «Будем всегда стремиться к прекрасному. Святослав Рерих. 28.10.84» и стенограмма беседы с художником.
Санкт-Петербургское художественное училище имени Н.К. Рериха сегодня
Интервью С.Н. Рериха директору училища С.А. Кирпичеву
Встреча была назначена на 11.00 в гостинице «Советская». Администратор, предварительно проверив документы, выписывает пропуска, называет номер, в котором остановился художник, и мы в сопровождении «людей в штатском», которые строго предупреждают, что аудиенция не должна затянуться, так как Святослав Николаевич не совсем здоров, у него болит горло, поднимаемся на второй этаж. Стучим в двери № 24, в ответ слышим: «Да, да!». Входим.
Первое, что впечатляет, приятный, чуть терпкий запах восточных благовоний. Навстречу выходят Святослав Николаевич и его жена, актриса Девика Рани Рерих, изящная женщина в сари, с нежной, приветливой улыбкой. Она подаёт руку, как давним знакомым. Мы представляемся, и робость, волнения сразу исчезают – нас ждали. В номере много цветов, фрукты... По приглашению хозяина садимся за стол, и сразу начинается разговор, легко и свободно, о далёком, но памятном художнику детстве – Петербурге, Большой Морской улице, школе Императорского Общества поощрения художеств.
– Все эти годы, начала XX столетия, ярко запечатлелись в моей памяти, остались навсегда незабываемыми страницами жизни.
Николай Константинович очень любил школу как именно поприще новых достижений и исканий. Он думал, мечтал и многое сделал для того, чтобы дать молодому поколению новые подходы и пути в овладении мастерством, развить любовь к древнему искусству, памятникам старины. «Стариной помолодеем!» – любил повторять он, при этом утверждая силу знаний, на основе которых может быть построено новое «здание». Его нравственным кредо было: Творчество как великое созидательство человека.
Я знаю, что отец встречал много препятствий со стороны людей, боящихся новшеств, кто хотел остаться в скорлупе старого. Но Николай Константинович был прогрессивен в отношении к жизни, и потому она прожита им деятельно, активно, созидательно. Думаю, что годы работы в школе особенно плодотворны в его биографии как в искусстве, так и на педагогическом поприще. Он умел сочетать требовательность с любовью, понимал и доверял своим ученикам, приглашая наиболее талантливых из них к совместной работе над эскизами театральных декораций, в знаменитом селе Талашкино княгини Тенишевой, где сотрудничали многие художники, его друзья по «Миру искусства». Об ученической поре с благодарностью вспоминают художницы Щекатихина-Потоцкая, Попова, Вакулина [1]...
– Каким директором был Николай Константинович, как складывались его отношения с художниками-педагогами, ведь многие из них были его друзьями по мастерской А.И. Куинджи?
– Я знаю, когда отец получил предложение возглавить школу [2], то сознательно пригласил на работу своих друзей, будучи убеждённым, что только содружество педагогов может дать плодотворные результаты в обучении молодых. В школе царила атмосфера доверия, уважения, доброжелательности, что простиралось и на учащихся. Помню, он очень любил Билибина, делопроизводителя Митусова – да многих, с кем работал. В школе бывали частые застолья с шутками, импровизациями, и даже некоторые серьёзные вопросы, прежде чем вынести на педагогический совет, он обсуждал в курилке с коллегами.
В те годы школа особенно росла и развивалась. Вообще Николаю Константиновичу свойствен широкий размах, большие задумки, масштаб. Ежегодные выставки и аукционы работ учащихся становились художественным событием, их широко посещала публика и высокие титулованные особы. Он умел привлечь, заинтересовать проблемами школы общественность Петербурга, добиваясь средств на реализацию планов, на стипендии, оплату обучения неимущих учащихся.
Меня всегда восхищала в отце редкая способность сочетать широту замыслов с конкретными, простыми, житейскими вопросами, которые он решал гибко, остроумно, с присущим ему юмором.
Святослав Николаевич улыбается, вспоминая ситуации, характеризующие эту особенность Н.К. Рериха.
– Сейчас не могу припомнить имени градоначальника [3], приглашённого познакомиться с выставкой работ учащихся перед её открытием, с которым произошёл такой казус. Он был польщён приглашением, но когда увидел обнажённые модели, крайне возмутился, считая их безнравственными и разлагающими юные души. Николай Константинович, не вступая в спор, предложил закрыть «срам», что градоначальник с удовлетворением одобрил.
«Компромисс» был найден: из папиросной бумаги учащиеся всю ночь делали изящные юбочки и набедренные повязки. Выполняли всё красиво. Но отец не забыл на открытие выставки пригласить журналистов, а потому утром вышли газеты с описанием этого эпизода в самых живых красках, и градоначальник был посрамлён [4].
Вспоминается ещё один занятный случай. В те годы учащимся и педагогам разрешалось курить в мастерских и аудиториях. Отец считал это недопустимым и издал запрет, но никакие административные меры не помогали искоренить устоявшиеся привычки. Тогда на одно из занятий по истории искусств, которое он вёл сам, было предложено педагогам принести большие трубки с самым едким табаком и сесть на первый ряд. Когда началась лекция, педагоги дружно раскурили свои трубки, от чего учащиеся на задних рядах начали кашлять и задыхаться. Николай Константинович с подчёркнутой заботой осведомился: «Господа, очевидно, дым вам мешает?» Этот, казалось бы, совсем незатейливый приём помог отменить курение в школе.
– Были у Николая Константиновича педагогические авторитеты?
– Самым большим авторитетом, Учителем жизни был для него Архип Иванович Куинджи. Отец высоко ценил его демократические принципы, талант наставника, способного увидеть и развить индивидуальность ученика. Я прекрасно помню А.И. Куинджи, его внимание к людям, особый, немного грустный юмор. Как-то Николай Константинович сказал своему учителю, что кто-то из их общих знакомых худо отозвался о нём и готовит козни. В ответ Куинджи с искренним недоумением заметил: «Странно. Я, кажется, ему ничего хорошего не сделал, почему он обо мне говорит плохо?»
Николай Константинович, как и его учитель, считал самым важным в развитии художника совершенствование технического мастерства. Его заветы о том, что художник с первых шагов в искусстве должен овладевать техникой, важны и сегодня.
В те годы во многих странах появились выдающиеся художники-техники. В русской школе таким техником был Валентин Серов – блестящий портретист.
Я верю в строгий режим обучения, дисциплину, при которой возможно проявление творческих начал исканий, таланта. Наша физическая оболочка имеет границы, если хотите, лимиты, но их можно системой упражнений расширить, обогатить. Посмотрите, как под воздействием упражнений развивается у художника согласованность действий глаза и руки.
Думаю, что естественное состояние человека – стремление к максимальному самовыражению. Не это ли есть счастье – полнота наших устремлений?
Николай Константинович уделял большое внимание широте и разносторонности образования. Он настаивал на том, что необходимо знакомить учащихся с искусством всего мира, обязательно включая Восток. Вся его жизнь вылилась по направлению к Востоку, где мы по сей день находим начала многих веяний. «Живёт красота в Индии. Заманчив Великий Индийский путь» [5], – писал он в первые годы нового столетия. Мост к Востоку всегда жил в нём и манил нас.
Моя матушка Елена Ивановна во всём содействовала Николаю Константиновичу. Она была большим знатоком философии. Оба они обогащались сознанием, что философия даёт парение человеческой душе над обыденностью, актуальностью.
Лучший дар, который мы можем принести человечеству, – это улучшить себя. Николай Константинович являет высокий пример того, как человек, поднимая себя, способен поднять и других, заражая одержимостью, верой в предначертание.
Вашим учащимся, наследникам любимого детища отца, школы Общества поощрения художеств, хочется пожелать: «Любите правду и во всём ищите красоту!»
Встреча могла бы ещё длиться, художник был воодушевлён нахлынувшими на него воспоминаниями о детстве, о Школе, где жила его семья: «Помню номер нашего телефона – 120-62, когда вызывали: “Барышня, пожалуйста, квартиру Рериха”»...
Но мы понимали, что Святослав Николаевич трудный день, расписанный по минутам, в который вошло щедро подаренное нам время – в память об отце и учителе.
_______________
[1] Так в тексте. Правильно Бакулина.
[2] Н.К. Рерих был директором школы Императорского Общества поощрения художеств в 1906-1918 гг.
[3] Имеется в виду Оскар Игнатьевич Вендорф, генерал-лейтенант по армейской кавалерии (1911), помощник петроградского градоначальника по наружной полиции (26.01.1904 – 27.02.1917).
[4] Сам Н.К. Рерих так описывал этот курьёзный эпизод: «...перед открытием годовой ученической выставки в Школе Поощрения приехал помощник градоначальника ген. Вендорф и наотрез запретил открыть обычную ежегодную выставку. <...> Говорю ему: “Ведь эта выставка является годовым отчётом нашей Школы”. Генерал упорствует: “Это не моё дело. <...> В таком случае хоть прикройте недопустимые места”. <...> Когда разбушевавшийся генерал уехал, я... созвал учащихся старших классов и спокойно сообщил им об оригинальном постановлении генерала, предложив прикрыть все указанные места. Не прошло и часа, как мне ... сообщают, что повеление исполнено. <...> Оказывается, из разноцветной папиросной бумаги устроены замысловатые юбочки и штаны и вся выставка расцвечена самыми замысловатыми костюмами. При этом наши лучшие ученицы и ученики заявляют, что ведь генерал не ограничил, в каком стиле сделать прикрытие.
К вечеру выставочный зал гудел от нахлынувшей толпы, и рецензенты, ухмыляясь, что-то записывали. На следующий день и яблоку негде было упасть на выставке. Вся эта толпа шумела, смеялась, возмущалась. Газеты негодовали. Ко мне спешно приехал второй помощник градоначальника Лысогорский. <...> После долгих переговоров Лысогорский просил хотя бы один этюд снять с выставки, и тогда все прикровенные места будут открыты. Среди худших этюдов был найден козёл отпущения, и таким образом все замысловатые юбочки и штанишки были сняты» (Рерих Н.К. Столкновения // Рерих Н.К. Листы дневника. [В 3 т.] Т. 2. М., 1995. С. 276-277).
[5] Рерих Н.К. Индийский путь // Рерих Н.К. Урусвати. М.: МЦР, 1993. С. 24.
