Публикуется по изданию:
Рерих С.Н. Беседа с болгарскими журналистами. София, май 1978 г. // «Будите в себе Прекрасное…»: к 110-летию со дня рождения С.Н. Рериха: сборник. В 2 т. М., 2015. Т. 1: 1938–1988. С. 217–230.
Рерих С.Н. Беседа с болгарскими журналистами: [аудиозапись]. Май 1978 г. // Архив Болгарского национального радио. «Золотой фонд». Шифр 8606. – 52 мин.
Беседа с болгарскими журналистами
София, май 1978 г. [1]
Искусство Николая Константиновича нельзя вполне сравнивать [с искусством ни Гогена, ни кого-либо другого]. Но, несомненно, есть известный общий подход – подход красочности, декоративности, то, что искал Гоген, и то, что было близко Николаю Константиновичу. Поэтому Николай Константинович очень любил и почитал Гогена. Может быть, из всех прекрасных художников того периода он особенно любил именно Гогена и, конечно, он об этом неоднократно и писал, и говорил, но прямо сравнивать его картины с картинами Гогена – это может быть не совсем правильно, потому что у Николая Константиновича диапазон был шире.
Ведущая: Elements, the elements of your individuality? [2]
С.Н. Рерих: Как я уже неоднократно говорил, Николай Константинович был моим первым и самым большим учителем. Мы работали вместе на протяжении очень многих лет, и, несомненно, его мировоззрение, его отношение к жизни, его философия и искусство на меня очень сильно воздействовали. Трудно отделить искусство от своего отношения к жизни, потому что через искусство мы выражаем наши мысли и то, что мы есть. Разница может быть в том, что я с самого начала моей художественной деятельности любил портрет, я любил человека, именно лицо человека, его характер. Я очень много работал именно в портретной живописи. Таким образом... <…> [3] ...Я уделял больше времени именно портрету и человеку как таковому. Человека я выделял, [ставил] в центр моей композиции, и масштабность именно этого человека [в] мое[м] подход[е] отличалась от [масштабности в подходе] Николая Константиновича, потому что Николай Константинович портретом мало интересовался и, в общем, мало работал в этой области.
Ранние картины Николая Константиновича имели исторические сюжеты, где у него были большие композиции, народные былины, витязи, но постепенно человек как-то отошёл в свой надлежащий масштаб, в глубину природы и стал только частью той большой задачи, задачи природы, которую Николай Константинович хотел выразить. Таким образом, есть разница – в том, что у нас определил[ись разные] подходы. У Николая Константиновича человек был частью всей этой великой космической задачи природы. Я же выделял человека на первый план. Как я уже сказал, портрет меня всегда очень интересовал. Я любил человеческое лицо и работал над этим много лет.
Кроме того, у нас есть разница и в наших технических подходах. То, что я писал, то, что я должен был выразить, тоже отличалось от того, что Николай Константинович писал, поэтому и технически была известная разница.
Николай Константинович всегда, и особенно в последние свои годы, думал об общности картины, [об общности] того, что он хотел изобразить и представить. Его интересовала именно космичность, его интересовала мысль, задание, то, что живёт за тем как бы внешним обликом картины. Николай Константинович, как вы сами, конечно, знаете, очень много писал картин на темы Гималаев, потому что Гималаи его притягивали не только своей замечательной внешней красотой, но и той глубокой мыслью, мудростью, которая как бы осела в этих [горных] кряжах [Индии]. У него это было сочетанием внешнего и великого, глубокого космического начала.
Кроме того, у Николая Константиновича были большие знания философии, человеческой мысли, человеческого подхода к разрешению проблем жизни, и он это отображал в своих картинах. У него было много серий, посвящённых Великим Учителям жизни [4] – тем, кто нёс людям новые идеи, новые мысли, новые разрешения великих задач, которые [стояли перед человечеством]. Конечно, всё это влияло и на мое искусство, так как мы с ним были очень тесно связаны, и, кроме того, у нас были общие интересы.
[Итак], портрет у меня. [У него] – большие декоративные композиции, произведения. [Они] требовал[и] другого подхода, другой техники. Именно этим и обусловилось то различие, которое вы находите в наших работах. Но мы оба стремились к ярким краскам, тонам. И Николай Константинович, и я – мы верили, и [я продолжаю верить], что именно яркий тон, яркая чистая краска несёт в себе вибрации жизни, она передаёт какие-то особые влияния на нас, поэтому мы искали [наиболее] ярки[е], [наиболее] выразительны[е] комбинаци[и] и особы[й] пигмент, который мог бы это [наилучшим образом] выразить.
[Возможно], вы знаете, [что] Николай Константинович свои [ранние] работы [писал] масляными красками. Масляные краски тогда были более приняты, общепризнаны. [В своих ранних работах] он старался выразить масляными красками то, что потом он уже выразил другими средствами. Все его ранние вещи писались именно масляными красками, главным образом французского производства <...>. Тогда он писал широкими, большими мазками, старался создать богатую поверхность, но довольно скоро увидел, [что] в масляных красках так или иначе была известная тусклость, не было той игры света, той свежести, которую вы [можете] найти в других красках, [а] именно в темпере, акварели, гуаши и пастели как таковой. Николай Константинович работал пастелью, но пастель его тоже не удовлетворяла, потому что технически [этот] способ не очень стойки[й]. [Он также работал] тогда темперой, и хотя было несколько сортов темперы на рынке, но все они не совсем [его] удовлетворяли. Больше всего он работал [в те годы] одной темперой, [из]готовленной в Германии, так называемой темперой Вурма, и многие картины его раннего [периода] – те, которые в Третьяковской галерее, в Русском музее, – написаны именно этой темперой Вурма. Производство темперы Вурма [за]кончилось во [время] Перв[ой] миров[ой] войн[ы]. Потом там появилась так называемая веймар-темпера, но [она была не столь] хорошей темперой. Во Франции была целая серия темпер, в том числе и темпера Артик, которая, с одной стороны, очень хороша, но, с другой стороны, она также в известных тонах не стойк[ая]. В Англии была темпера Роуни [5], которая и сейчас еще там вырабатывается, но она тоже имеет свои слабые стороны. Поэтому постепенно Николай Константинович начал работать в новых направлениях, искать свои собственные краски и сам [их] замешивать. [Возможно], это был самый лучший путь, потому что краски замешиваются на месте и сразу же накладываются на холст. Я также пользуюсь этим способом теперь, когда пишу темперой, и считаю, что [он] даёт максимум яркости и в то же время [он] стойкий – более стойкий, чем те темперы, которые нам предлагаются разными мануфактурами.
Мы только что говорили о том, что Николай Константинович близко прилежал к работам Гогена. Николай Константинович очень любил и почитал Гогена за его замечательные искания декоративной живописи. Гоген оживил нашу живопись именно соприкосновениями с южными странами, южными веяниями и дал нам новые направления, которые очень были близки Николаю Константиновичу. В декоративной живописи Николай Константинович очень любил Пюви де Шаванна. К этому художнику он имел особое и большое прилежание. <………...> [6] [Возможно], картины Гогена, его подход как-то опять освежили Николая Константиновича, его личные подходы, мысли и чаяния, которые, может быть, [ещё] не были особенно ясны для него в тот момент.
О моих портретах. Я пишу их обыкновенно маслом, хотя у меня были также портреты пастелью. Пастель я тоже любил. Но пастель – это очень нежный пигмент, и с ним вообще довольно трудно управляться, потому что во время фиксации пастели часто тона меняются. Поэтому большинство моих портретов были написаны маслом. Теперь я их тоже пишу маслом, но с годами отчасти изменил свою технику, стараясь также найти как можно более яркие световые решения и, конечно, прошёл [в этом] длинный путь технических исканий.
Чтобы исключить затемнение масляной живописи (а мы все знаем, что обыкновенная масляная живопись темнеет со временем), нужно было устранить те разные замешивающие [вещества], которые влияют на пигмент как таковой. В моих последних работах я [уже] не пользуюсь какими-либо маслами для того, чтобы растворять это масло, так как каждое масло [само] по себе всегда обугливается и со временем темнеет. Так что именно мой путь масляной живописи стоял совершенно вне подхода Николая Константиновича, потому что Николай Константинович им и не пользовался, так как в эти годы он перешёл на темперу и уже никогда не менял свой подход.
Для Индии, где мы [с Николаем Константиновичем] долго жили [и я теперь живу], темпера является [наи]более подходящим способом, ибо масло из-за климатических условий часто трескается. Большие переходы от [слишком] жаркого климата к холодному, от большой сырости к сухости очень влияют на масляную живопись как таковую. И часто холст трескается – весь пигмент трескается. Тогда как в [темперной живописи] сравнительно очень [тонкий красочный слой, который не требует] никакой подготовки холста, поэтому [колебания] температуры и климата не влияют на темперу как таковую и она лучше сохраняется.
Теперь [очевидно, что] те картины и Николая Константиновича, и мои, которые были написаны, скажем, лет 50 тому назад и [даже более], совершенно не изменились и сохранились. Конечно, каждая краска имеет свои слабые стороны, то есть темперу [сравнительно легко] можно поцарапать, её как-то можно и загрязнить, но в общем, конечно, это более стойкий способ изображения.
Вас интересует вопрос, над какими темами я сейчас работаю. Я продолжаю [свою] работу над теми темами, которые меня всегда особенно волновали и которые вы видите выраженными в двух триптихах [7] на моей выставке. Так что мои новые вещи – это продолжение именно этих работ, моих раздумий, моих мыслей, надежд. У меня сейчас целая серия картин, над которыми я работаю. Эти серии все тесно связаны между собой, и я всегда работаю над многими картинами сразу – перехожу от одной к другой. Это меня и освежает – освежает мой глаз и даёт мне время отдохнуть от моей предыдущей задачи.
Конечно, меня так же, как всегда, интерес[уют] простые люди – те люди, которых я нахожу в деревнях, в окружении той деревенской жизни, где мы живём. Меня интересует их быт, характер – там очень красивые типы. Вообще в Индии очень много красивых людей – и женские типы, и мужские совершенно исключительные. [В них] есть какая-то особая утончённость. Несмотря на трудные условия, в которых некоторые из них живут, всюду [у них] вы найдёте эту особую внутреннюю культуру и утончённость, которой [нет] у других. Это меня всегда особенно к ним притягивало и притягивает, и доставляет мне большую радость именно отобразить их – отобразить их [так], как я их чувствую, как я о них думаю, [отобразить] и мою привязанность к ним. Так что, с одной стороны, у вас [здесь на выставке] есть целая серия картин на философские темы, с другой стороны – из жизни, из быта наших простых людей.
Ведущая: <...> Есть такое племя, которое называется веги или веди. [У них] тоже интересная религия, [ведущая к тому], как человеку [достигнуть] бессмертия. <...> [Их] философия [пришла к тому], что человеку надо отделяться от материальной [стороны] и всё время усовершенствовать себя – это смысл человеческой жизни. Может ли это быть близким [индийской философии] и есть ли здесь какая-то связь, карма?
С.Н. Рерих: Да, конечно, потому что все философии, все учения жизни между собой очень близко связаны; связаны именно потому, что все Великие Учителя жизни смогли понять, подойти и расшифровать эту жизнь и задачи жизни, и проблемы жизни – они были частью этой жизни. В конце концов, всюду жизнь как таковая имеет общие корни, общие истоки. И поэтому мы видим, что и в нашей жизни есть начало, есть развитие, есть завершение. То есть всюду вы видите общность и как бы связь между всем.
Все Великие Учителя могли читать эту книгу жизни, мудрости, которая раскрыта перед всеми нами и которую некоторые из нас читают больше, некоторые читают меньше. Мысль Великих Учителей нам очень помогает и полезна именно тем, что она направляет нас на разрешение известных проблем жизни, которые нас окружают. Проблемы жизни нас окружают со всех сторон, и мы избежать этого не можем.
Вот вы сказали [о том], чтобы освободиться от каких-то условий жизни, от каких-то оков жизни, чтобы подняться на более высокие ступени. До известной степени это правильно, но нам нужно понять, что́ есть оковы жизни, как их представить себе и как от них освободиться. В конце концов, если мы будем говорить, что окружающая жизнь нас сковывает, что она вообще нам причиняет всевозможнейшие затруднения, то мы отойдём от этой жизни и не сможем разрешить те проблемы, которые мы и должны разрешить и которые должны быть разрешены. То есть с этой точки зрения мы должны смотреть на всё с открытыми глазами. Именно в жизни приложить всё. Найти эти самые решения жизненн[ых] вопрос[ов] [именно] здесь, в нашей жизни. Не отходить от жизни. Потому что отойти от жизни – это сравнительно не трудно. Каждый может избавиться от всевозможнейших влияний. Но это – не наша задача. Наша задача гораздо глубже, наша задача именно претворить себя в этой жизни. Потому что жизнь – это величайший Учитель. Каждый день вам жизнь даст что-то новое, какие-то новые подходы, какие-то новые проблемы – все эти тончайшие нюансы жизни, которые вы должны и понять, и разрешить, и использовать для чего-то.
Конечно, вы мне можете сказать, что когда мы, [к примеру], идём в университет, идём учиться в школу, тогда мы известное время нашей жизни посвящаем этой учебе, не правда ли? Скажем, столько-то лет мы посвящаем этой работе. Так может быть и в духовной работе. Иногда хорошо отойти от жизни на некоторое время, чтобы научиться, и потом опять войти и влиться в эту жизнь, чтобы принести свой опыт, – вернуться уже со свежими силами. Так что, когда иногда говорят, что некоторые отшельники очень эгоистичные люди, [поскольку] они отходят от жизни, это не совсем так, потому что они иногда отходят от жизни только на время, чтобы действительно приобрести какой-то опыт, который они не могли бы приобрести где-то в толще жизни как таковой. Всё-таки всё это мешает нам. Несомненно. В конце концов, мы так организованы, что есть границы наших возможностей. Скажем, если вас запрут в комнату, где будут [слышны] страшные свистки паровозов и какие-то шумы, то вы не сможете сконцентрироваться на более тонкой работе, потому что физически это невозможно. Так? [Поэтому] вам нужно от этого [шума] отойти для того, чтобы именно задуматься над проблемами.
Действительно, в Индии сохранилась... философия, которая даёт нам замечательные разрешения наших проблем – тех проблем, которые [являются общими для] всего человечества, а именно, как стать лучше, то есть как создать более совершенного человека. Не только Индия об этом думала – все страны об этом думали, все народы об этом думали.
Ведущая: Но там сохранилось.
С.Н. Рерих: Но в Индии это больше сохранилось, больше было этих учений, и как-то это больше жило, среди всего народа [жило]. И это учение очень практично. <...>
Ведущая: [У нас] мало информации.
С.Н. Рерих: В Индии есть замечательный труд, о котором вы, [возможно], слышали, – это Бхагавад-гита, или «Песня Господня» [8]. Этот труд замечател[ен] именно тем, что он очень практичен, современен, и вы действительно в нём находите ответы на всевозможнейшие [проблемные вопросы] нашей жизни. Написан он тысячелетия назад, но сохранился до сегодняшнего дня таким же нужным и свежим, каким он был когда-то начертан.
Возьмите [также] буддизм. Буддизм очень современная религия, [скорее] это не религия – это философия, это подход к жизни. [Возможно], сейчас буддизм переродился в религию, но в основе [своей] это была чистая философия.
Если вы возьмете Индию, [то] там целая панорама индуизма как такового, [много] замечательных Учителей, которые давали нам всевозможнейшие разрешения великих проблем мироздания – [тех], что нас окружают.
Мы все постепенно к этому приходим и, может быть, постепенно наполняем этим нашу жизнь. Потому что мы все должны задумываться над этими большими проблемами и понять, что есть бесконечность, есть беспредельность. Это два великих понятия, которые, может быть, недосягаемы, но все же мы должны именно расширять наше мышление в эти понятия. Так? Вы ничего не можете сказать о беспредельности – что это такое. Вы ничего не можете сказать о бесконечности, о вечности – что есть вечность. Вы описать это никогда не сможете. И даже в прекрасных старых индийских писаниях, анализах, в Агни-Пуранах [9] сказано: не мысли о бесконечности, потому что все твои мысли уйдут в неё и никогда к тебе не вернутся, то есть ответа не будет. <.........> [10]
[Мы] все должны работать над этим – это наиболее насущные проблемы, которые сейчас нас окружают, именно то, о чём мы должны думать, потому что вся наша жизнь сейчас [ведёт] к очень сложн[ому] положени[ю] в будущем. Наша наука, наши замечательные открытия каждодневно обогащают, но и всячески усложняют нашу жизнь. И мы должны найти пути [и сформировать] отношение к нашей жизни, которые помогли бы нам [гармонично сочетать то], что нам дают новые открытия, и наш[е] отношение к жизни и использовать все эти замечательные блага, которые наука нам так щедро даёт.
К сожалению, видишь, что часто многие открытия науки не так [ис]пользуются, как хотелось бы. Природа беднеет, природа беднеет всюду. И мы должны всячески думать об этом. Именно о том, как сохранить природу, как помочь природе себя проявить, но не отойти от нашей жизни. Потому что всюду мы сейчас видим, как, к сожалению, природа уходит, как она ускользает и как почти что невозможно опять её вернуть или возродить. Я это видел во многих местах и Азии, где особенно в последние годы стало ясно, что наша внешняя цивилизация, жизнь отпугивает природу, и природа перед ней отступает. Отступает на широком фронте. Многое теряется, многое уходит, и, конечно, хочется как-то это остановить. Найти какие-то правильные пути, [правильный] подход, какие-то правильные соизмерения всего того, что мы получаем от науки, с применением этого в жизни.
Как мы сами видим, за последние годы природа значительно опустела. И я думаю, что если этот процесс не остановится, то очень, очень скоро мы почувствуем это обеднение. И очень широкое обеднение. Какое это влияние будет иметь на человека как такового, сейчас мы не можем себе даже представить. Но несомненно одно, что этот процесс продолжается и необходимо всем нам его как-то остановить.
Лучший подарок, который человек может дать своему окружению, своим ближним, это стать более совершенным человеком. То есть он должен над этим работать всячески и заботиться именно о том, чтобы стать более полноценным, более совершенным. Это то, к чему стремились многие из Учителей и мыслителей жизни. Мы должны анализировать, какие именно качества мы считаем в человеке наиболее важными, как мы себе представляем более совершенного человека – его более совершенное отношение вообще к жизни, его качества, все его проявления, и постараться ввести это в нашу жизнь. Это очень трудно, это сложно, потому что всякий подъём в гору всегда бывает трудным. Очень легко спускаться с горы, но наверх подыматься всегда трудно. Это задача, которая стоит сейчас перед нами, и именно эту задачу мы должны наискорейшим способом как-то разрешить.
Конечно, сейчас во многих странах очень многие об этом заботятся, говорят, и я надеюсь, что, может быть, что-нибудь можно будет сделать и найти новую гармонию жизни – то, что мы должны искать, и то, что мы должны проводить. Но как я сказал, самое лучшее, что мы можем сделать, это заботиться о том, чтобы стать лучшими людьми.
Меня часто спрашивают, как это сделать. Каким способом, какими путями начать эту работу. Я думаю, самый простой способ – [сначала] определить направление, к чему мы должны стремиться, кем мы хотим быть, а затем каждый день улучшать то, что мы делаем в нашей жизни – каждое самое маленькое дело, которое мы встречаем на нашем пути. Если мы сделаем это чуть-чуть лучше, чем мы делали вчера, то очень скоро уже накопится драгоценный багаж, и мы очень быстро продвинемся. Часто мы думаем, ну где нам достичь каких-то там высот. Это всё так. Может быть, сразу достичь вообще ничего невозможно. Но вот такими маленькими каждодневными вкладами – [да]. Вот какая-то самая маленькая простая работа, если мы сделаем её немножко лучше, с сознанием, что мы действительно хотим это сделать лучше, то это нас уже сразу продвинет вперёд и, может быть, продвинет гораздо скорее, чем какие-либо другие способы.
Ведущая: Спасибо. Второй вопрос. <………> [11]
С.Н. Рерих: Приветствую эти начинания. Я считаю, что они насущны, они необходимы сейчас, и чем скорее мы это начнем, тем будет лучше. Поэтому я очень счастлив, что именно здесь, в Болгарии, началось движение осознания важности культивировать человека, внутреннего человека, чтобы иметь более совершенного, более красивого человека, который мог бы преобразовать жизнь и дать новые подходы, новое отношение к жизни. <.........> [12]
Ведущая: Есть ли причина, что буддизм появился в странах [Азии], в Индии, как это связано с историческим моментом и почему? Это, действительно, очень интересно. Я сейчас читаю одну книгу польского автора о христианстве, об истории христианской религии, и [он в ней] действительно уверяет, что буддизм самый жизненный. Как вы очень точно сказали, условия меняются, а [буддизм] всё время покрывает все эти условия. Но всё-таки сознание человека остаётся трудно меняющимся.
С.Н. Рерих: Конечно, это правильно. <...> Буддизм зародился в Индии. Он зародился в Индии так же, как зародились и другие философии, другие размышления о жизни, например, так называемые джайны [13]. Джайны и буддизм связаны общими идеями, [также как и] временем. Но что было в буддизме? Это был протест против окаменевших уже условий религиозной жизни. В Индии в тот момент была страшная обрядность, против которой восстал Будда. Он хотел очистить, упростить, смести всё наносное, что там было и [что] было уже никому не нужно, и он это сделал. Так? И дал нам прекрасное учение, действительно красивое, современное, простое очень учение. Но что случилось в Индии? Через некоторое время опять возродился индуизм – возродился индуизм и покрыл этот буддизм. Но, возрождаясь, этот индуизм всё-таки принял из буддизма известные догмы. Несомненно. И это дало ему новое отношение, новые направления. Он пережил всё это, так? И мы видим, что сам буддизм как таковой перешёл в другие страны, он пошёл в Японию, он пошёл в Азию – в Тибет, в Китай. Но в Индии как таковой он как-то растворился. Растворился и сейчас. В конце концов, очень мало настоящих последователей буддизма. А индуизм остался, так? Индуизм остался именно богатством своего претворения... <……….> [14]
Как я вам говорил, самое важное – это себе ясно представить, какие качества должен иметь более совершенный человек, представить себе его во всём объеме жизни как таковой и подумать, как развить эти качества, как их лучше направить в своей жизни для того, чтобы самому переродиться и стать таким человеком.
В восточной философии [говорится] о творящей энергии, которая называется крия-шакти [15], то есть «творящая энергия». Это именно наша внутренняя, заложенная во всех нас живая энергия, которая всё претворяет и всё преображает. Это то, что в природе постоянно преображает всю природу. То, [что], скажем, даёт жирафу длинную шею для того, чтобы достать до тех листьев, которые где-то на высоких деревьях; [то, что] даёт [ячейки] в желудке верблюда для того, чтобы приспособиться в местах, где нет воды; то, что даёт бесконечные приспособления природы к тем условиям, в которых она должна жить, где вся физическая сторона какого-то животного вдруг меняется для того, чтобы действительно жить в этих условиях лучшим образом. И это мы всё время видим всюду. Такая живая мудрая энергия, которая всё преображает, которая заставляет, скажем, бабочек подражать листьям и так подражать, что иногда прямо не отличить лист от бабочки. Так? Или [некоторые] насекомые могут быть, как какие-то ветки, какие-то сучки. Цвет, который они в себе вырабатывают, замечательный. Что это вырабатывает? Какие энергии это вырабатывают? Это живая энергия, потому что мы видим физическое проявление этого. Не правда ли? Как хамелеон, который меняет свой цвет по обстоятельствам. Так? Он сегодня зелёный и тут же через несколько минут он становится красным, потому что его поставили на какую-то красную поверхность. И из-за этого же он опять станет или зелёным, или жёлтым, если вы перенесёте его на другое место.
То есть это – замечательная мудрость, которая лежит во всей природе, живая мудрость, которая себя проявляет. И это то, что во всех нас есть, то, что нас может преобразить, то, что нас может изменить. И мы должны все к этому стремиться. Поставить себе цель – стремиться к чему-то более совершенному, но сознательно! Мы должны именно сознательно поставить себе эту цель и затем уже стараться, как я вам сказал, [идти] этим путем, каждый день делая что-то лучше, для того, чтобы продвинуться ближе к нашему идеалу, так, чтобы все наши усилия вели бы нас как можно скорее к этому идеалу. И самый замечательный, самый большой подарок, который мы можем дать нашим ближним, это стать немножко лучше. Наш пример – это самая важная [вещь].
Ведущая: Поразительно. Будем современнее и вместе с жизнью.
С.Н. Рерих: Да, это должно быть [в] жизни. Мы не должны уходить от жизни. Почему? Потому что жизнь – это величайший Учитель, это именно то, что создаёт те условия, из которых мы тоже черпаем наши силы. Иначе, если бы человек куда-то ушёл, скажем, [туда], где нет никаких сложностей и проблем жизни, то он, может быть, в себе бы и не развил эти качества, потому что все эти качества, [возможно], замерли бы в нём. Мы должны всё время [стремиться]. Как мы в себе развиваем мускулы? Именно усилием, не правда ли? Если человек в себе не будет развивать мускулы, не будет делать какое-то усилие, то у него будет атрофия всех мускулов. Не правда ли? Это мы видим в природе. Природа нам сама показывает, что [станет с человеком], если [он], скажем, не будет сам упражняться. Так и во всём. Так и в нашем внутреннем отношении. Мы должны [применять] известные усилия, и этим усилием мы растём.
[1] Рерих С.Н. Беседа с болгарскими журналистами: [аудиозапись]. Май 1978 г. // Архив Болгарского национального радио. «Золотой фонд». Шифр 8606. – 52 мин.
[2] «Элементы, элементы вашей индивидуальности?» (англ.).
[3] Обрыв аудиозаписи.
[4] Речь идет о произведениях серии «Знамена Востока» (1924-1925) и других картинах.
[5] Компания Джорджа Роуни, известная сегодня как «Daler-Rowney Limited», основана в 1793 г. и является крупным производителем товаров для художников.
[6] Обрыв аудиозаписи.
[7] Речь идёт о двух триптихах С.Н. Рериха:
1). «Ты не должен видеть этого пламени» (1968). Холст, темпера. 111,2 х 192,2 см.; «Мы сами строим свои тюрьмы» (1967). Холст, темпера. 111,2 х 192,2 см.; «Я двигаюсь среди этих теней» (1967). Холст, темпера. 111,2 х 192,2 см.
2). «Распятое человечество» (1939-1942). Левая часть – «Освобождение». Правая часть – «Куда идёт человечество».
[8] Бхагавадгита (Бхагавад-гита, «Божественная песнь» или «Песнь Господа») – памятник древнеиндийской религиозно-философской мысли на санскрите, часть шестой книги «Махабхараты».
[9] Агни-пурана – священный текст индуизма на санскрите, одна из восемнадцати основных Пуран, называемых «махапуранами»; содержит жизнеописания Рамы, Кришны, Притхви и др.
[10] Обрыв аудиозаписи.
[11] Обрыв аудиозаписи.
[12] Обрыв аудиозаписи.
[13] Джайны (букв. «последователи Джины») – приверженцы джайнизма – одного из древнейших религиозно-философских учений Индии, создателем которого стал Джина Махавира (VII-VI вв. до н.э.).
[14] Обрыв аудиозаписи.
[15] Крия-шакти – сила действия, способность Всевышнего проявлять действия.
