ruenfrde
Скрыть оглавление

1945 г.

Новый Год (01.01.1945)

Плач

За Культуру

«Не укради»

Вперед (01.02.1945)

Четверть века (07.02.1945)

В АРКА

«Вивите фортес»

Светику

Сердце

Памятка (24.02.1945)

Общее благо

Болезнь лжи

Мозаика

Вдаль

Вперед (24.03.1945)

Сергиева Лавра

Антиклеветин

Хорошее

Санта Фе

Собрания

Спешно (01.05.1945)

Непосланное

Напоминайте

Корабль Культуры

Художники

Борис

Грабарь (18.05.1945)

Победа

Жизнь

Русский музей

Военная тропа

Зажигайте сердца

Душное лето

Русь (04.07.1945)

Трудно (15.07.1945)

Мир движется

Конец войны

В будущее

Грабарь (03.09.1945)

Армагеддон Культуры

Труд

Друзья!

Сотрудники

Смятение

Сотрудница

Знамя Мира (24.10.1945)

Круги

Доплывем

Индия (20.11.1945)

Грабарю (24.11.1945)

Дела!

Продвижение

Русь (16.12.1945)

Другу (17.12.1945)

Другу (20.12.1945)

 

Новый Год

(01.01.1945)

 

Пишу «45» и чую, какая это значительная дата. Скорей! Скорей! Пришло Ваше доброе письмо от 7 Ноября. Конечно, распорядок должностей Вы сделаете, как лучше по местным условиям. Теперь у Вас на руках: Академия, Агни, АРКА, «Фламма», Корпорация картин да у Жина Красный Крест. Шесть дел – целый многострунный инструмент. Целая сим­фония! То аллегро, то модерато, то марциале, то маэстозо, а то – тутти! Спасибо, что Валентина и Магдалина помогают. Спасибо им, – славные!

Ответ ВОКС малопонятен, и Вы хорошо сделали, запро­сив об обещанном письме. Жаль, что теперь так многое в пути пропадает. Запросите и Славянский Комитет, получили ли они посланную статью «Славяне»? Да, трудны почтовые сношения. Сколько энергии пропадает. Мысли Ваши об АРКА хорошие. А на письмо какого-то идиота и внимания обращать не стоит. Мало ли дураков!

Относительно продажи репродукций не ссорьтесь с гале­реей, но мирно разузнайте: какие именно картины, откуда, где клише и все полезные сведения. Так постепенно и разуз­наем. Попросите кого-нибудь зайти и мирно расспросить. Если скажете мне, какие там картины, я скажу, откуда эти клише. Много клише было в Риге, немного в Праге, были у Франсис в Прессе, но в Париже цветных не было. Очень любопытно все сие выяснить.

Лю, о котором поминал Дутко, – хороший человек, при­вет ему. Тернер из С.Луи пишет, что он сделался членом АРКА. Он состоит там же, где Уид. Совершенно нежданно подходят члены. Одно время Вы были против Уида, но, как видите, он оказался полезным сотрудником, а староселье, ве­роятно, враждебно всему русскому. Показательно! Кто-то Сормани просил автограф – снеситесь с ним, может быть, хороший человек.

В калифорнийском журнале «Восток–Запад» под назва­нием «На Гималайской арфе» – мой очерк. Мое название было «Тайны», но к чему-то они изменили. Впрочем, наме­рение было доброе, а это главное. Мы уже давно привыкли ко всяким неожиданным добавкам. Вот в «Двадцатом веке» вместо «селфлеснес»1 напечатано «селфишнес»2вопреки смыслу. В очерке к «Женщине» я писал о бескорыстии, самопожертвовании, а вышла самость! Что поделаешь! Поба­иваюсь за «Химават» – вдруг там окажутся пренеприятные эрраты3. Непременно прочтите «Тайм» от 11 Сентября о римском светском сезоне и о парижских нарядах – правдиво описана нынешняя «аристократия». Вот кому бы прочесть лекции о Культуре! И это во время мировой войны, когда миллионы людей погибают, когда молодое поколение унич­тожается и калечится. Непременно прочтите! Чего стоят серьги величиной в апельсин и полуаршинные шляпы. Чего доброго, к концу войны вернутся к кольцам в носу. Истин­но, от невежества, от некультурности происходят все бедст­вия. Каков будет мир с серьгами в апельсин величиной?! Тем более необходимы все ассоциации, посвященные Куль­туре. Да и где та страна, где можно не напоминать о Куль­туре? Вопящие о разрушениях сами же и разрушали. Кричащие о науке и искусстве сами же и гнали ученых и художников. Был у меня очерк «Остров слез», написанный четырнадцать лет тому назад. Сейчас дал его снова перепе­чатать с пометкой – «писано четырнадцать лет назад», но ничто не изменилось.

Сейчас дошли от Вас «Иерархия» и «Сердце» – очень хо­рошо. Как переживает Катрин свое горе? Отчего замолчал Илья? С Июля от него нет писем, а мы писали. Сейчас при­шло Ваше письмо от 9-11 Ноября. Хорошо делаете, что мирно постепенно узнаете о продаже репродукций. Конечно, ни­какого дела начинать нельзя. В свое время Еременко сносил­ся с Франсис, а теперь никто этих сношений не запомнит. Воображаю, какие условия жизни там, куда Валентина хоте­ла поехать! Наверно, Вы пришлете мне английское письмо, которое я могу показать отважному лектору. Беспокоит Ваше здоровье. Не запускайте, исследуйте.

Хочется начать Новый год добрым словом. Поверх всех горестей и трудностей хочется послать добрую мысль, и не знаем, куда и как далеко летит она. Но она нерушима и совершит свое доброе дело. Не нам судить, где и как претво­рится это добро. Знаем только, что мир нуждается в таких мысленных посылках. Скажем: «Да свершатся в Новом году многие добрые дела. Скорей! Скорей!»

Сердечный привет всем друзьям.

 

1 января 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Плач

Из АРКА пишут:

 

«Лекция Роквел Кента прошла очень хорошо с той точ­ки зрения, что он говорил блестяще в защиту Культуры вообще, очень подчеркнув положение художника здесь, его борьбу за существование, невозможность жить заработком от продажи картин и отношение официальное к свободным профессиям. Параллель, приведенная при сравнении с обес­печенностью советского художника, который имеет контракт с правительством, обеспечен в своем существовании, конеч­но, не вышла в пользу здешнюю. Правда, он больше гово­рил, и при этом с горечью, о том, как тяжела была его жизнь как художника и как трудно всем художникам аме­риканским, за малыми исключениями, и, к сожалению, очень мало говорил о художниках, их работе, заданиях, жизни и т.д. в Сов[етской] России. Но он так пламенно говорил о Культуре, так встал на ее защиту, так подчерк­нул здешнее непонимание принципов Культуры и возника­ющую из этого опасность для продвижения человечества, что, право, ему можно все простить. Это был вдохновенный клич в защиту заветов Культуры, и он произвел должное впечатление.

Конечно, не обошлось и без выпадов и, что было мне крайне больно, сделал это наш же друг – Илья, девочки, пришедшие на эту лекцию, и какой-то их друг, которого они привели. Последний выскочил, возбуждаемый Галей и Саной, и заявил, что искусство прошлое было значитель­ным, а кого он может назвать ныне? Да и также, что ис­кусство, которое было показано на Уорлд Фэр, здесь было убого. И почему он не говорит об искусстве до 17-го года? Илья выскочил и сказал, что прошлое искусство было не­сравненно выше, чему примером служат картины, висящие в этом помещении. Тема лекции Кента была «Пиплс артист ин Совиет Юнион»4спрашивается, как же мог он гово­рить о чем-либо другом или же об искусстве прошлой эпо­хи? Кроме того, в самом начале лекции он сказал, что хотел бы так писать картины, как Рерих, картины которого здесь. Выпады эти были очень печальны. После окончания лекции Илья остался с девочками и начал самый ярый спор с Марковой, членом нашего совета директоров. Было просто жутко слышать взгляды Ильи, но особенно меня поразили девочки, Галя, своей ненавистью ко всему настоящему. Спрашивается, почему они так полны ненавистью, ведь они не пострадали ничем? Я готова понять и простить прошлому поколению, которое потеряло благосостояние и многое та­кое, что им трудно забыть, но молодые девушки, которые кричат буквально с пеною у рта, что лучше полякам и украинцам быть под немцами, ибо их знакомые и папа так говорят, явление жуткое. Маркова прекрасно с ними гово­рила, ибо и она из этой же среды, что и Илья, пострадала не меньше его, но силой духа и мысли прозрела и поняла, в чем истинная эволюция и прогресс для страны. Ее аргу­менты были основаны на истории, на научных фактах, ибо она видная ученая, славистка и историчка. Но и она была поражена Ильей и девочками и потом меня спросила, по­чему я приглашаю таких (просто не могу сказать, как она их обозвала) на лекции АРКА. Не могла понять, как такой мог быть членом. В Илье глубоко коренилось старое, и я не мыслю о том, чтобы его убедить в чем-то. Но он, уп­рекающий меня еще недавно в том, что фотографии разру­шенных монастырей, которые мы показываем, вызывают ненависть к немцам, и что мы, мол, входим в политику, он сам таким выпадом делает из АРКА, идущей по куль­турному направлению, политическую платформу. Как это грустно!»

Да, тяжка борьба за Культуру!

 

10 января 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

За Культуру

 

Долетело письмо Ваше от 23 Ноября. Глубоко понимаем Ваши горестные недоумения. Пусть себе расходятся воспро­изведения – зла нет, а даже добро возникает. В книге или в открытках – не все ли равно. Привет Роквел Кенту за его слова о моем искусстве. Вы знаете, как я всегда ценю его творчество. А жить художникам трудно, а во время раз­рушительного Армагеддона особенно. Мы всегда говорили и писали против варварских разрушений. В прошлую войну наш друг Арман Дайо издавал исторические памятники, разрушенные немцами во Франции и Бельгии. Симон и Шустер издали большую книгу об ужасах войны, и она произвела глубокое впечатление – о ней я писал в статье «Не убий». Как же защищать Культуру, если не показать, насколько отвратительны разрушения? Только слабые опаса­ются громко заявить, насколько гнусны вандалы. Повторяю, АРКА – не политическая организация, а чисто культурная, почему она и сносится с ВОКСом. Ведь ВОКС существует именно для культурной связи. Великий грех Германии в том, что она первая подняла меч и запятнала себя ванда­лизмом.

Мы все не политические работники, а культурные дея­тели и должны бороться за общечеловеческое творческое до­стояние. Мы должны осуждать вандализм, где бы он ни происходил. Вы помните мою статью «Анжелюс» по поводу вандализма над картиной Милле в Лувре? О вандализмах Маслова мы тоже не молчали. Приходилось писать о ван­дализмах в Европе и в Азии. Множество развалин свиде­тельствует о дикости и жестокости во всех веках и народах. «Сожжение сует» Савонароллы, костры инквизиции, костры невежества еще догорают. О сохранении культурных сокро­вищ мы неустанно предупреждали человечество во имя светлого будущего. Чуем, как Вам трудно, но борьба за Культуру нелегка! Тем славнее она! В борьбе умножаются силы!

Вот и снежный Январь! Большие деревья падают под тяжестью снега. Дорога опять прервана. Телеграф несколько дней не действует. О чем думаем? Посылаю два листа – «Герои» и «Любите Родину» – прочтите и перешлите в ВОКС для добавки к «Славе». С этими мыслями встреча­ем Новый год. С этими мыслями жили более полувека. Ос­тавляем их молодому поколению. Много русских сердец поверх всех преходящих трудностей живут мечтою о славе любимой Родины. И эта слава рождается не из шовинизма, но из быстрокрылой мечты о светлом будущем. Привет всем народам Великой Руси. На пожарище возведется дом прекрасный. Израненные стены и башни вознесутся еще краше. Народы еще глубже поймут ценность своего творче­ского достояния. Да будет! И будет расцвет мысли и твор­чества.

У Вас, наверно, уже готов годовой отчет АРКА. Много полезного можно включить в него. Главное – Ваша посто­янная выставка и разные выставки по всяким городам и школам. Ваша переписка, беседы с молодежью. Когда отчет напечатается, пришлите в двух-трех пакетах сюда – очень пригодится на общую пользу. Пер аспера ад астра! Наде­юсь, что Вы уже получили «Весну Священную» и на этот раз без всяких нелепостей. Если Мясину еще что-нибудь будет нужно, я дам эскизы на тонких бумажках и пошлю обычным письмом, а Вы на месте дадите их наклеить (ведь простые письма еще не запрещены). Получили мы открытку из Алжира от Потоцких – первая весточка «с того света». Разбирал переписку прошлого года – вот письмо Грабаря и мои ответы ему, и телеграмма и письмо, вот мои весточки к Б.К., вот приветствие к юбилею Репина, вот письмо в Славянский Комитет ... Много чего, и все, как в пропасть! И не разберешь, где почтовое действо, где что иное. А где возвещенное ВОКСом письмо художников? Конечно, Вы за­мечаете, сколько сложностей возникает в мире. Держитесь крепко и ведите неоспоримую линию Культуры. Под этим знаком пройдете.

В мыслях с Вами шлем бодрость и преодоление всех трудностей.

Сердечно...

 

15 января 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

«Не укради»

 

Тысячелетия миновали, а древнейшие заповеди все еще не сделались труизмом. Говорить о них в «светском» обществе не принято, но в жизнь эти примитивные основы не вошли. Умудренный адвокат скажет: «Каждое дело может быть защи­щаемо с обеих сторон».

Единственно, в чем человечество двинулось – в ци­вилизации преступлений. Убийство допущено, а злейший вид убийства – убийство психическое вообще «законами не предусмотрено». Слабо защищен человек от клеветы. Ложь, ложное свидетельство стоит горсть серебра или золо­та. И которая заповедь не обойдена в сложном земном бытье?

«Не укради» – чего ясней. А ведь суды бродят в изви­линах потемков, и велико ли число справедливых решений? Среди всяких краж совершенно не предусмотрена кража чу­жого времени. Подчас она преступнее многих других похи­щений. Припомните, сколько легкомысленных или умыш­ленных опозданий влекли непоправимые последствия. Про­исходила тяжкая кража. Но большинство людей ее даже не считает недопустимой.

Каждому ведомо, сколько несчастий происходило от опозданий. И совсем не так много опозданий неизбежных. Большинство их происходит от неуважения к своим содеятелям. Можно ужаснуться, если заглянете в причины опоз­даний. Мелочь, чепуха, презрение к ближним задержала человека. Ему несовестно, что он нарушил чье-то мышле­ние, оторвал кого-то от чего-то неотложного.

Скажете, что все это – от невежества. Правда, невежест­во есть ад – это сказал давно Антоний Великий. Но от этого не легче, и люди усердно крадут чужое время и хохочут или обижены на самый деликатный намек о потерянном.

Председатель, вовремя начинающий заседание, оказыва­ется педантом. Гость, беспричинно запоздавший, даже не выскажет сожаления. Недавно группа тибетцев была пригла­шена на чай. Гости беспричинно опоздали на два часа, хо­зяин их встретил в дверях с поклоном и с часами в руках со словами: «до следующего раза». Гости были страшно оби­жены, но свое опоздание считали вполне допустимым. Дело не в том, что были тибетцы, а в том, что такая покража времени нигде не считается чем-то недопустимым. Древнее «не укради» еще не осознано. Деятель, истинный деятель войдет с часами в руках с вопросом, не отстали ли его часы. И таких деятелей мы знали. «Не убий»! «Не укради»! «Не клевещи» – вот какая новость!

 

24 января 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Вперед

(01.02.1945)

 

Прилетела Ваша весточка от 12 Декабря с двумя цир­кулярами для членов АРКА. Много в письме печального, но и много строительного. Оба циркуляра хороши, и они при­несут свою пользу. Можно в них поминать все, что я по­сылал в АРКА для передачи в ВОКС– ведь Вы туда, наверное, посылаете и эти циркуляры – это дает жизнь. Многое полезное надо проталкивать упорно, иначе затеря­ется в суматохе быта. Особенно на дальних расстояниях приходится напоминать усердно. Хорошо, что почетные со­ветники откликаются– они не должны быть бессловесными. Пришлите (по англ.) письма молодежи– здесь их можно поместить с пользою. Пришлите список воспроизведений, полученных Вами из ВОКСа, есть ли среди них Врубель, Серов, Бенуа? Жаль, если, как Вы пишете, качество восп­роизведений неважное. У нас здесь имеется большое восп­роизведение моего «Гонца», изданное Госиздатом в сорока тысячах, в красках, но качество воспроизведения очень не­важное. Жаль, качество прежде всего.

Неслыханный снег натворил повсюду много бед. Обруши­вались дома, были жертвы. Был охвачен снегопадом широкий пояс от Дарджилинга до Кветты. Январь был урожаен в смысле очерков – были в «Арт енд Калче» (Калькутта), в «Хиндустан» (Калькутта), в «Твенти Сенчури» (Аллаха­бад), в «Ол-Индия Уикли» (Бомбей), в «Малабар Геральд» (Кочин), в «Индиан Ревью» (Мадрас) – так опять по всей Индии прокатилась русская мысль о значении Культуры и творчества. Часто видишь свои слова в чужих статьях без упоминания, откуда они. Но это неважно – лишь бы приго­дились кому-то с пользою. Значит, читают и примечают. По­тому-то не следует сетовать и на распространителей вос­произведений – невольно и они полезны. Какая-то непобеди­мая лавина! Что-то Суворовское и Кутузовское!

Среди взятых мест мелькнули Скерневицы. Жива ли там церковь по моему проекту? На архитектурном конкурсе был избран мой проект, а когда конверты вскрыли, оказа­лось, что автор – художник. Было удивление! Жива ли мо­заика в Почаеве? Там были собраны древнерусские воители. Эскиз мой был у Щусева. Жив ли храм в Талашкине? Эс­киз мой был в Смоленске в Тенишевском Музее. Живы ли мозаики в Пархомовке около Киева? Живы ли мозаики в Шлиссельбурге? Жива ли часовня во Пскове на мосту через Великую? Сколько рассыпалось! Не скоро узнаем, где и что сохранилось.

Вообще сложность этого года, по-видимому, превзойдет все бывшее. Всем придется напрячь все распознавание и всю внимательность. Газеты присылаемые почему-то совершенно не отражают художественную жизнь. Здесь изданная Ренцем брошюра о нашем Пакте встречает сочувствие и добрые отзы­вы. Но истинно культурные люди могут послать лишь добрые мысли. Конечно, Платон заповедал, что мир управляется иде­ями. Пусть так и будет. Главное, помните: «Если ты устал, начни еще. Если ты изнемог, начни еще и еще». Эта весточ­ка дойдет к Вам к 24 Марта. И здесь и там будет помянут памятный день – ведь нынче уже четверть века. Вы писали, что книги вместо одного доллара продаются в магазинах за девять долларов. Значит, велика потребность. А где эти чита­тели – не нам судить.

Послал Вам пароходом брошюру о Пакте. Там речь «сек­ретаря коммерции» (выгодная штука) – пусть устыдится, ес­ли вообще у него остались стыд и совесть. Что творит мерзостное трио? Вам, как Дуккар, приходится иметь тысячу глаз. Такое уж время армагеддонное. Легковерные думают, что все кончится и все «по щучьему велению» вдруг встанет на место. А не тут-то было! Каждый день газеты говорят о сложностях. И все-таки скажем вместе с русским народом: «Вперед, вперед, вперед!» Сердечный привет всем друзьям.

 

1 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Четверть века

(07.02.1945)

 

Из Лондона пишут, что ходят посмотреть на дом Квинс Гэт Террас, 25. Особенный дом. Много кто туда приходил. Рабиндранат Тагор приходил. Добрые были беседы. Приходил Чаттерджи, Калидас Наг... Теперь он писал в «Маха Бодхи»:

«Наш друг, великий художник Николай Рерих всегда не­сет Знамя Красоты, даже тогда, когда мир, по-видимому, ка­тится к варварству. Его мысли об искусстве летят так же, как его мастерские образы, посвященные Гималаям, и мы благодарны ему за его колоритную эпику Гималайских сне­гов. Он прирожденный художник...

Рерих – первый Русский Посол Красоты, он принес в Индию бессмертный завет искусства, и мы признательны ему за вдохновляющие мысли и за его неустанное сотрудничество в сближении души России и Индии».

Приходили Харше, Гордон Боттомлей, Уэллс, Брэнгвин, Хагберг Райт, Дягилев, Лэди Дин Поль, хорошие сербы... многие были. Все они предвидели русское продвижение. Все они, каждый по-своему, трудились во имя Руси. Пролетела четверть века. Народ русский в неутомимых трудах преодо­лел многие препятствия. Примолкли враги. Весь мир признал и преклонился перед русскою мощью. Народ, геройский рус­ский народ, победил дерзкого врага. Русской славе нет рав­ной. О чем же мечтает русский герой? В трогательном рассказе Алексея Толстого герой говорит сестре своей:

 

«Вот тебе ближайшее достижение физики, буквально че­рез несколько лет: путешествие в межпланетное пространство, например. За неизвестной нам высочайшей Культурой – на планету Марс. Для этого тебе не потребуется самой лететь триста миллионов километров. Мы присобачиваем к межпла­нетному реактивному снаряду фотоэлемент с объективом и радиопередатчиком. Он все видит и посылает волны, которые мы принимаем на Земле и переводим через такой же фото­элемент на экран... Вот здесь, около буфета, стоит у нас приемник и экран... Ты сидишь, подобрав ножки, и комфор­табельно путешествуешь между звезд... Снаряд приближается к Марсу, и перед тобой на экране вырастает ни на что не похожий пейзаж: ярко-красные пустыни, прорезанные канала­ми шириной в сто километров... По берегам – вытянутые го­рода с круглыми домами... И – марсиане, четырехногие – заметь, но двурукие, с большими студенистыми лицами, нео­быкновенного, нечеловеческого ума... Так... А второе дости­жение, это уже будет лет через двадцать, над этим еще придется поскрипеть мозгами... Это – передача материи на расстояние такими же волнами, как радио... Я, например, должен спешно послать тебя в Мельбурн, к твоему жениху... Ввожу тебя в особую кабинку, присоединяю к голове и к пятке контакты, пускаю ток сверхчастых колебаний, которые передаются на аппарат, посылающий трансформированную материю в виде радиоволн. Под действием частых колебаний твое тело начинает безболезненно распадаться, материя пре­вращаться в энергию, и в организованном порядке ты летишь в Мельбурн. Твой жених находится там, в такой же кабинке перед приемником, в котором ты обратно из энергии превра­щаешься в материю, начинаешь появляться в виде тумана, потом во всей красе... Да, Катька, не успеем оглянуться, как жизнь станет удивительным царством доброго гения... Можно опоясать земной шар по шестьдесят пятой параллели электри­ческим кабелем толщиной сантиметров в пятнадцать, пустить по нему ток в полмиллиона вольт и тем самым размагнитить поле земного магнетизма, которое, как известно, задерживает корпускулярную солнечную энергию, – и на шестьдесят пятой параллели, в тундрах, будут расти виноград и ананасы. Все будет механизировано, все за тебя будут делать автоматы – только нажимай кнопки... Работать будем два часа в день, ну – четыре... В Москве, в каждом районе, будут «бюро же­ланий». Потому что самое главное в жизни – это желать. Ну – чего ты хочешь сейчас? Сливочного мороженого с персика­ми и два небольших пирожных типа «наполеон»? Пожалуй­ста, бери трубку, звони в «бюро желаний». Через несколько минут вот здесь, в стене, раздается легкий звон, открывается хорошенькая дверца и по пневматической трубе тебе подано мороженое и «наполеон»... Иногда мне кажется – черт знает, что я способен придумать и сделать... Главное – ни в чем не ограничивать свою мысль...»

В 1926 году в Москве мы слышали подобные мечты и не в рассказах, а в быту. Откуда-то приходила к нам в Боль­шую Московскую славная молодежь. Сердечный привет!

 

7 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

В АРКА

 

Друзья!

В наших снежных Гималаях с радостью читаем Ваши ве­сти о трудах на пользу АРКА. Велика задача – дать множе­ству зрителей и слушателей правильные, доброжелательные сведения. Два великих государства должны быть обоюдно справедливо осведомлены.

Армагеддон близится к концу, и встает новая труднейшая задача о мире, о прочном мире, о Культурном мире. Тогда-то особенно потребуются знания о жизни друзей, об их задачах и преуспеяниях. Конец войны не значит, что АРКА может отдохнуть и сложить руки. Наоборот, тут-то и потребуются доброе осведомление и сотрудничество.

Каждый член АРКА может посильно в своей области способствовать культурному сближению народов. Нет такого труда, при котором нельзя было посеять зерна добра и справедливости. Добротворчество – благородная задача, а пашня Культуры необозрима. Столько Культурных основ было потрясено во время неслыханного Армагеддона, что ве­лика должна быть армия врачей, исцеляющих раны народов. Сколько горя и бед посетили мятущееся человечество, но благотворные труды должны обратить эти сердечные боли в радость. Ведь для светлого будущего трудимся.

Прекрасна Ваша мысль об ежемесячном осведомлении членов о деятельности АРКА. Хорошо, что директора по оче­реди будут посылать окрест этих добрых вестников. Радова­лись мы письмам Дедлея Фосдика, Дж.Уида и Зины Фосдик. Пусть продолжается такое полезное начинание. Радовались и широкому плану Л.Мясина – прекрасен культурный показ русского творчества. Хотелось бы иметь текст лекции Роквел Кента – голос великого художника Америки. Письма от мо­лодежи здесь были бы радушно встречены. Вести о выставках АРКА ожидаются с нетерпением.

Так мало знали народы о великом русском народе! Мы как пионеры таких сближений знаем, как часто бывала непонята Русь по неведению. И теперь, когда молния русского подвига осветила мир, когда трубный глас русской победы прогремел над землею, теперь должны народы доподлинно знать о русском сердце, о трудах руссийских народов, о их продвижении и творчестве. Широкая пашня для АРКА. Мир, желанный мир придет лишь через Культуру. В добрый час! Сердечный привет всем членам АРКА.

 

12 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

«Вивите фортес»

 

«Вивите фортес» – Гораций сказал: «Живите сильными». И никто и ничто не отнимет силу духа, крепчайший панцирь Света.

Главное, гоните всякое уныние. Если почуете приближе­ние этого мерзкого гада, всеми силами искореняйте его. За унынием гнездится сомнение, а что может быть хуже! По­мните, что сейчас всем в чем-то тяжко. Но не считайте без­ысходностью проходящую тучу, ведь «и это пройдет». И как часто чуется нестерпимое нагнетение именно тогда, когда разрешение уже близко. Перед зарею тьма кажется особенно мрачной. Но много света в русских победах. У индусов есть две йоги: Вира Чара – Путь героя и Кшатра Дхарма – Долг воителя. Вот сейчас вспоминаются эти героические заветы, когда слышишь о русских победах. Конечно, мы их и знали и ждали, но все же дивно и чудно, когда они воочию претво­ряются. Алексей Толстой в статье «К славе» добром помянул великих русских воителей – Александра Невского, Суворова, Кутузова. Чего только не превозмог народ русский! Нынеш­ние герои всемирно утвердили русскую славу.

Каждый из нас в своей области должен вносить свою лепту в русскую сокровищницу. Должен радоваться, что и ему выпала честь трудиться для Родины, для великой Родины. Присмотритесь к русофильской прессе и питайте ее доброю хроникой. Ничего, если не сразу напечатают – «капля по капле и камень точит». Нет ли лекции Роквел Кента, здесь она бы очень пригодилась. Но сделайте к ней хорошую заметку – ведь он прекрасный художник. С ВОКСом держите связь – все это ко благу Культуры. Как Вы полагаете: хорошо бы устроить памятную доску Спенсе­ра Кэмпбелла в одной из студий. В учреждениях нередко отмечают память близких, павших на поле брани. А ведь Спенсер был так близок. Конечно, поступите как лучше, по местным условиям.

У нас опять были большие снега. Ломаются плодовые де­ревья – ущерб. Часто получаются запросы на конлановскую монографию. Приходится отказывать, откуда взять ее? Неко­торые наивные люди настаивают, что Рига теперь освобожде­на, значит, по их мнению, оттуда теперь можно получать издания!! Сколько каких книг у Вас теперь остается? Не ос­тались по-английски фрагменты Дювернуа? Сколько малень­кой «Корона Мунди»? Вероятно, у Вас есть список всего. Подсчет сил всегда нужен, а сейчас особенно. Нет ли вестей из ВОКСа или [от] Грабаря? Удивительно, он писал в Апре­ле. Я получил его письмо в Июле и тогда же телеграфировал ему и послал письмо отсюда и через Вас. С тех пор прошло семь месяцев и – ничего! Мы-то сношения сохраняем, но вы­ходит однобоко! Прошли в печати сведения об избрании Пат­риарха Алексия, первый раз при участии Вселенских Патриархов. А вот на наших глазах вандал Хорш уничтожил Часовню Преподобного Сергия, уничтожил русский музей. Общественное мнение трусливо промолчало. Но на Руси те­перь вандалы сурово осуждены и вандализмы Маслова уже невозможны. Народ прозрел. Все похищенное немцами будет востребовано, а уничтоженное будет восполнено из художест­венных собраний Германии. Справедливо! Из Музея Модерн Искусства прислали какую-то нелепую выкройку костюма, хотят ли они делать кунсткамеру ужасов?! Какое вреднейшее влияние на молодежь!

Ромен Роллан ушел, Алексей Каррель ушел и Артур Эддингтон ушел. Уходят те, кто был духовно близок. А кто ушел из художников? Группа «Мира Искусства» почти вся перешла в надземные миры: Дягилев, Бакст, Браз, Сомов, Серов, Трубецкой, Петров-Водкин, Григорьев, Головин, Рылов, Яковлев, Щуко, Фомин, Замирайло, Чехонин, Нарбут, Кустодиев... может быть за эти годы и еще кто-нибудь? Сведения так случайны, так редки. Не слышно о Павле Кузнецове, Миллиоти, Сарьяне, Крымове, Уткине, Якулове, Феофилактове. Не слышали ли об Анисфельде, Судейкине, Малявине, Добужинском, Бенуа или о Билибине, Лансере, Юоне, Лебедевой, Яремиче? Ни газеты, ни радио их не по­минают.

Видимо, за эти недели Вашего письма не будет. Итак, живите сильными и преодолевайте. Друзьям всем сердечный привет.

 

15 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Светику

 

Вот и Конлан нашелся после четырехгодового плена, вот и Шклявер нашелся, да еще живет на прежнем Вожирар! Теперь начнут обнаруживаться старые батальоны. И, навер­но, все окажется не так, как можно было предполагать. Хо­рошо, что из Бомбея Ты завернул в Бароду и в Ахмедабад: с Гетцем интересно встретиться, а в Ахмедабаде что-то полез­ное может оказаться. Жаль, что Твои письма доходят с цен­зорскими наклейками. Пора бы уже успокоиться. Любопытно, как разрешится выставка в Дели. Суждение о ней Де Мирс очень энигматично. Вчера я послал Тебе выписку из «Ол-Ин-дия Уикли» о русском отделе на выставке Ротари Клуба. Письмо в редакцию довольно кусательно и предполагает рабо­ту каких-то антисоветских сил. Чуется какой-то скандал. Мо­жет быть, Гладышев или Орестов об этом больше знают? Все еще нет ответа из Манали? Не уехал ли куда Бэнон? Теперь ждем разъяснений от Мана.

Умерла сестра Дональда, и в их отсутствие был налет какой-то шайки на их дом в Доби. Все морозы, сегодня опять четыре градуса. Понимаем, что Ты осторожно относишься к фильмовскому предложению. Идти в Тибет, на Манасаровар – уже целая экспедиция, и пригодны ли для местных высот индийские актеры? 25.000 за девять месяцев уже не так мно­го, тем более, что Ты потерял бы работу над картинами и портретами. На месте Тебе виднее все за и контра. Видимо, Ричардсон оперился, и его недельное обозрение улучшилось. До сих пор из Китабистана ничего о «Химават». Вообще, поч­та не странная, а странноватая!

Юша, наконец, получил сведения из Бароды от Баттачария – все ладно. В Калькутте в Обществе Восточного Искус­ства идет ряд лекций, и Крумриш на первом месте, остальные нам незнакомы. Председательствует Свами из Рамакришна Миссии. У меня все еще маленькая температура – высиживаю. Написал на длинном холсте вариант «Брамапутры». Будем ждать Твоих вестей из Дели и знаем, что Ты изберешь наилучшее из наличности.

Все наши мысли с Тобою.

 

16 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Сердце

 

Человечество в крови и лишениях избавляется от многих измов. Осуждены фашизм, нацизм, каннибализм, нигилизм, атеизм, тиранизм, анархизм, обскурантизм, слендеризм5, шовинизм – всякие измы... Вместо срывчатых измов вытягива­ется длинная демократия – лишь бы не охлократия.

Но пусть сохранится великий изм – героизм – много где проявившийся в последних бедствиях. Пусть признают истин­ный героизм русского народа, хотя вице-король и нашел, что о русских победах говорить несвоевременно (иноппортюн). Нет, именно победы русского народа явили великий героизм. Это качество будет навсегда запечатлено на русском победном знамени. Наряду с прославленными героями сколько неведо­мых, несказанных, неписанных героев спасало Родину, мыс­лило о светлом будущем человечества! Уместно, повелительно уместно говорить о русских победах.

Какие-то американские газеты клевещут о сговоре немец­ких генералов с русским штабом – открыть путь на Берлин. Экая подлая клевета, чтобы хоть чем-нибудь умалить русский великий подвиг. Уже несколько раз московское радио переда­вало о странных (не сказать больше) писателях Америки, Ан­глии, Канады, находивших русские блестящие продвижения неестественными. Были гнусные намеки на тайные причины. Было бы понятно, если бы такие намеки исходили от врагов, а то ведь от друзей, от друзей, поклявшихся в вечной друж­бе. Пословица давно сказала: «Упаси от друзей, а от врагов сам спасусь».

На многие ли языки переведены мудрые басни Крыло­ва? Каждый день события напоминают ту или иную басню нашего великого мыслителя. Русский народ давно привык говорить крылатыми словами крыловских басен. Велика со­кровищница русской мудрости. Недостаточно она явлена ми­ру в поговорках, в пословицах, в острых словечках метких, иногда почти непереводимых на многие языки. Но все же нужно попытаться перевести и широко распространить эти блестки народной мудрости. В них живет русское великое сердце!

 

17 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Зажигайте сердца". М.: Молодая гвардия, 1978.

 

Памятка

(24.02.1945)

 

Вселенские Патриархи – в Москве.

Внушительно было избрание нового Патриарха Алексея. Прекрасны старинные Патриаршие напевы. Вспоминаются встречи с Иерархами. Вот Флавиан Киевский говорит, посе­тив нашу иконную мастерскую: «Истинный терем изографов». Антоний Волынский (тогда он широко мыслил) восклицает, смотря на мой «Ростов Великий»: «Молитва земли Небу». Евлогий в Париже однажды кому-то возразил: «Насколько Н.К. православный, мне не известно, но что он последователь Хри­ста – это я знаю». Вспоминаю добром Митрополита Платона, Митрополита Сергия, о.Георгия Спасского... Однажды в Смо­ленске поспорили, зачем в алтаре «Царица Небесная», но я настоял, и обошлось.

Из давних детских воспоминаний встает посещение Троице-Сергиевой Лавры. Потом Иоанн Кронштадтский: «Не бо­лей. Придется много для Родины потрудиться». Потом неисчетные храмы, монастыри во время наших паломничеств с Еленой Ивановной. Новгород! Наконец, Валаам со схимни­ками. Посейчас Юрий и Святослав поминают торжественное служение в Валаамском Соборе. «Святой Остров» и монах-кормчий – седая борода по ветру.

Кто-то писал, что «Святой Остров» в Русском Музее. А «Ростов Великий» был в Триполи. А «Псков» в Буэнос-Айре­се. А «Нередица» в Аллахабаде. А «Земля Всеславянская» бы­ла в Белграде... Говорю «была», но есть ли теперь? «Святой Сергий» был в Праге, есть ли? И еще «Святой Сергий-Стро­итель» в Америке. И «Пасхальная ночь» – в Хайдерабаде, а «Новгородцы» в Тери-Гарвал. «Монастырское» было в Пекинском Музее. «Московский Кремль» был в Хотане. «Борис и Глеб» – в С.Франциско, а другие – в Деккане. «Александр Невский», «Ярослав Мудрый» – в Индоре, «И открываем» – в Тривандруме. «Царица Небесная», «Ангелы», «Пантократор» – в Париже (Лувр)... Мозаики– в Пархомовке, в Шлиссель­бурге, в Талашкине, в Почаеве. Часовня во Пскове. Иконо­стас – в Перми. Георгий – у Нечаева-Мальцева. «София Премудрость» – в Брюгге... Раскидало! Авось кто-то добром помянет Русь.

 

24 февраля 1945 г.

Публикуется по изданию: Альманах «Утренняя звезда», М., 1993.

 

Общее благо

 

Пришло Ваше письмо от 30-12-44. Чуем и понимаем за­боты нашей милой Зиночки. Все недоуменные вопросы, рож­денные теперешней смятенной жизнью, гнетут, а люди мало понимают истинное сотрудничество. Что поделаете, именно «пер аспера ад астра»! Хорошо, что Дедлей остается прези­дентом АРКА. Хочется нам, чтобы он глубоко чуял, какое великое дело он совершает, служа взаимопониманию двух ве­ликих народов. Часто мы сами не отдаем себе отчет в пользе приносимой, но посев прекрасен, и каждое семя где-то взой­дет и отеплит чье-то тоскующее сердце. Шлем милому Дедлею все наши сердечные мысли. Чем больше труда и препятствий в благом деле, тем больше чести отважным дея­телям.

Дельное письмо Марковой. Хочется, чтобы еще больше поминались отрывки получаемых писем – таким путем кор­респонденты больше привлекаются к сотрудничеству. Если Базыкин уехал, то Вам придется сосредоточить сношения с ВОКСом. Не удастся ли через Д., наконец, нащупать причи­ны странного молчания Б.К.? Если не он сам, то жена его могла бы известить Вас или нас. Да и с Грабарем тоже уди­вительно выходит. Впрочем, «и это пройдет». Хвалю Уида за его соображение об ассошиед мемберс6. Он прав, «где слиш­ком много нянек, там и дитя без глаза». Пошлите Шкляверу и Конлану наш добрый привет. Конечно, для регулярной пе­реписки время еще не наступило, да, вероятно, еще не скоро настанет. «Шапочный разбор» труден. Неужели «Весна Священная» все еще не дошла? Дошли ли посланные брошюры, потом «Пакт», а теперь через одно издательство посланы че­тыре Конлана. Любопытно, дойдут ли? Было из Санта Фе письмо от Мориса, надеется на возрождение Арсуна. Ждем годовой отчет АРКА – как-то на него откликнется ВОКС?

Все приходится говорить пословицами, вот опять: «вода – капля по капле и камень точит». Бедная, бедная наша Кат­рин, как мы о ней горюем! Недавно слышали мы такой рас­сказ: «Летчик взят в плен, пытался бежать, пойман, расстрелян. Через два года живой и здоровый вернулся в Бомбей». Всяко бывает! На столе – портрет Спенсера, такое славное лицо. Видимо, у Жина все хорошо наладилось – ра­дуемся. Теперь все больше приходится слышать о неуряди­цах, тем дороже сведение об успехе. Что Мясин? Получил ли ответ на свой проект? Среди всяких предмирных толков осо­бенно приятно слышать о культурных начинаниях. Нечасто поминается слово «Культура», а ведь она единственная основа прочного мира.

Валентина прислала свою отличную статью «Психиче­ская энергия». Все лучше и лучше пишет она. Молодец! Только подумать, как сидит Валентина в Миами со своим маленьким Мишей в маленькой комнатке и пишет о пред­метах, так неотложно нужных людям. Жаль, нет другой га­зеты. И самой ей бывает горько и смутно, впрочем, кому сейчас сладко? И никогда она не узнает, кому помогли ее добрые писания. Так и везде – посев на пользу общую без­ымянную. И у Вас то же происходит. Теперь представим себе, что бы было, если бы преступный вандал Хорш не разрушил Русский Музей. Нарастали бы и русский и аме­риканский отделы. Образовалась бы прекрасная возможность культурного единения двух великих народов. Вверху были бы соответственные учреждения. Так должно было быть, но темная рука вандалов все разрушила. Конечно, Вы можете напомнить и другие разрушения. Наш Русский Музей при Поощрении разрушен. Музей имени Куинджи разрушен. Музей имени Григоровича (писателя-народника) разрушен. Вероятно, это все было и уже не будет. По всему судя, не будет, а вот хоршевский вандализм и был и будет. Пря­мо удивительно! Что за психика у разрушителей, особая по­рода двуногих! А может быть, и «лавры» Герострата под­стрекают. Как-никак, а прославился. Но «и это пройдет», а Вы – дорогие друзья, трудитесь над священным делом стро­ительства.

Будем рады получить отчет АРКА – здесь он попадет в руки добрых друзей. У нас необычная погода – мороз по ут­рам. Набегают снежные тучи – все переменчиво, как современное человечество. Сколько людей за это время переходило много раз из рук в руки! Что за психология складывается у этих переходящих? Хорошо, что Вы помянули в списке Маг­далину – она полезна. Нет ли сотрудников из школьных дея­телей и из молодежи учащейся? Илья писал о хороших инженерах из Москвы, не были ли они у Вас? Итак, смело в дальнейший путь для общего блага.

 

1 марта 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Болезнь лжи

 

Пишет Муромцев: «Ведь вообще американцы совсем не любят изучать историю. Поэтому всякое утверждение отно­сительно хотя бы прошлой истории России, сделанное в пе­чати, они берут за чистую монету, верят решительно всему. Но они любят биографии, особенно, конечно, знаменитых американцев. Недавно вышло несколько биографий знамени­тостей в области электричества. Я читаю эти книжки на сон и еще больше убедился теперь, что правдивых историй нет или весьма мало: все зависит, кто пишет книгу, друг или неприятель. Конечно, можно простить, когда несколько предвзято описывается личность человека и его достижения. Но ведь объективные события совершенно искажаются. Что же удивляться, что газетные люди, пишущие по преимуще­ству историю во время ее делания, пишут столько неверно­го, а зачастую заведомо неправду. А публика все напечатанное берет за чистую монету. Недаром один выда­ющийся газетный репортер сказал: «Ведь газетам нужны но­вости, а не правда» (по-английски это звучит в рифму). Много вреда делают газеты раздуванием пламени разруши­тельных эмоций, которые, несомненно, будут вредить буду­щему мирному строительству. Я дошел до состояния, что почти что не могу читать газет, так они выводят из рав­новесия. Предпочитаю читать книги».

Так говорит хороший ученый и хороший человек. Вот ес­ли бы могли проникать в широкую печать такие справедли­вые голоса! Но где те газеты, которым нужна эта правда? Мы только что сожалели о нужных статьях, печатанных в лист­ках почти не читаемых. Автор вовсе не хотел печатать имен­но там, но выбора никакого не было. А клевету, ложь, извращение примут с восторгом. Но почему говорить лишь о газетах, когда многие книги, долго живущие на полках кни­гохранилищ, вводят в заблуждение многие поколения!

И где пресловутое беспристрастие летописца? От грязи люди вшивеют, а от чего лживеют? Теперь столько изобрете­ний! Нет ли еще целительного витамина?

 

5 марта 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Мозаика

 

Рузвельт отличился. Газеты США и Британии жирно и густо отметили его сюрпризы. Даже скромная лагорская СИМ-газетка дает редакционную статью «Сюрприз Рузвель­та». Оказывается, Франклин как любитель сенсации сообщил всей прессе о существовании тайного договора, заключенного союзниками в Крыму.

После всех ругательств по поводу тайных договоров такое откровение громыхнуло, как бомба. В какое же положение поставил Франклин СССР, когда Советы так яро высказались против всяких тайных договоров?!

И другая рузвельтовская инкрустация: «Дэйли Миррор», со слов Франклина, сообщила, что никакой Атлантик Чартер7 вообще не было. Были какие-то царапанья (скриблингсы) Черчилля – только и всего. Спрашивается, откуда же все га­зеты возвещали торжественно об Атлантик Чартер и многие народы в нее уверовали? А теперь «напрасны ожидания». Президент сделал бывшее небывшим. Вот так мозаика!

 

Из Куйбышева дали художественную программу: «Отчиз­на» Лермонтова, «Русь» Никитина, «Сын отчизны» Рылеева, «Декабристы» Некрасова и заключили торжественным «Медным всадником» Пушкина. «Люблю тебя, Петра творенье!» – отлично прочел Шебуев. Не сын ли Шебуева, работавшего в «Русском Слове»? Помню, тот опрометчиво изругал «Мир Искусства», а затем, когда мы побеседовали по душам, он сде­лался другом.

 

Из Бомбея пишут, что на банкет в честь годовщины Красной Армии из русских был приглашен один Святослав. Выставка условлена в Бароде. Д-р Гоетц просит дать в их бюллетень «Шовинизм» и мой девиз. Гоетц – хороший уче­ный, полезен Бароде.

Новая Школа Искусства в Патке просит хотя бы малень­кий эскиз. Как же отказать? «Стэт Фильм Корпорэшен» про­сит войти в Совет Старшин. Радхакришнан согласился, и другие хороши. Как же отказать?

Тандава Кришна (Безвада) хочет издать сборник моих записных листов. Как бы не было столкновения с «Китабистан» – они приступили к печатанию «Химават».

Советовал Ренцу четвертый номер серии посвятить Куль­туре Индии. Писать могут Бушан и Кашьяп. Предисловие мо­жет дать Радхакришнан. Кажется, так и будет.

В Мае золотой юбилей «Прабуддха Бхарата». В юбилей­ном номере дадут «Адамант».

Дело Рамакришны и Вивекананды растет. В добрый час!

«Заря Индии» (Калькутта) дала наше воззвание об Ин­дусской Академии Науки и Художеств. Бомбей поддержал. Давно пора!

 

7 марта 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Вдаль

 

Спасибо за письмо от 17-1-45. Как печально, что у Вас опять лазарет! Может быть, с весною и здоровье окрепнет? Конечно, не надо сырых овощей и плодов – вареные лучше. Радуемся за Жина – сколько новых людей он встретит в своих разъездах! Мы отлично понимаем, что сейчас он ни­чего не может сделать для «Фламмы», но он может не за­бывать о Культурном деле и сеять огненные семена при новых встречах. Вы знаете, как ценны такие добрые посевы. «Фламма» есть чистый огонь сердца, и пусть он горит и в пути и около очага. Мы видим, что Жин и Жаннетт не забывают «Фламму», и даже их новогодняя карточка имеет знак «Фламмы».

Для должностных лиц берите кто лучше и ближе. И вообще, в нынешнее смятенное время действуйте как можно проще. И без того всяких тягот много. О «Славе», о пол­учении ее Вы писали, но что они думают с ней делать? Впрочем, и тут пусть будет, что будет, ведь «и это прой­дет». «Шапочный разбор» нелегко совершится, и дозор мо­жет показать самые как бы нежданные картины. Было письмо от Ильи и письмо доброе – и о Вас хорошо поми­нает. Видимо, и они ничего не имеют от родных, а ведь до войны они переписывались. Что же такое теперь случилось? Пусть Валентина еще мужу напишет – не удастся ли энигму разрешить. Полагаю, что нельзя выставлять эскизы у Тейлора, и Вы хорошо сделали, отказав им. Конечно, в Со­вет А.Й. можно выбрать всех, кого Вы помянули, а Сикорского библиотекарем.

Чем больше людей удастся привлечь к действенному со­трудничеству, тем лучше. Когда люди поймут, какую лепту они могут внести делу Культуры, то они во многом прозреют. Хоть бы Магдалина нашла себе занятие поближе к Вам. Странно – людей мало, а как только покажется дельный че­ловек, он не находит себе применения. Везде так, и даже Армагеддон не изменил такое уродливое положение. Магдали­на прислала к рождению Е.И. трогательное поздравление, со­провожденное ее хорошей графикой. Передайте ей наш сердечный привет. Отличная сотрудница, вот бы таких еще полдюжины. Какая помощь была бы Вам! Опять имеются признаки, что письма пропадают, а научный журнал из Аме­рики, получаемый Светиком, почему-то в последнее время попадает в «дэд леттер офис», хотя адрес совершенно ясен. Кто знает, может быть, и письмо от художников, о котором Вы писали, где-нибудь застряло? И опять возвращаемся к за­гадке о «Славе» – эта энигма, которая до нас дошла, а ведь таких может быть много.

К сожалению, энигма о Б.К. разрешилась печально. 9 Марта от Татьяны Григорьевны получилась из Москвы те­леграмма: Борис тяжко болен, находится в госпитале. Теле­грамма шла одни сутки. Сейчас же мы телеграфировали. Вероятно, положение критическое.

Еще на днях из Мадраса я получил сообщение, что мне были высланы оттиски моей статьи, но я их так [и] не получил. Из Франции и из Бельгии мы ничего не имеем, а из Швейцарии даже художественный журнал больше не приходит. А ведь где-то кто-то, может быть, сетует на нас, не получая нашего ответа, и не представляет себе истинное положение вещей. Недавно экспрессная телеграмма из Лагора шла к нам пять дней (а ехать туда два дня). А что поделывает секретарь коммерции и его приспешники? Глаза и глаза за такою бандою. Неужели секретарь коммерции после всех скандалов все же может оставаться? Ведь для коммерции нужны безупречные люди. А как Ваша секретар­ша? Опять та же проблема – люди ищут работу, а найти людей невозможно.

Вот и 24 Марта – четверть века! В какое сложнейшее время исполняется эта памятная годовщина. Пришли письма от Джорджии Формани (Буффало), Виллиам Реед (Бостон) и поздравление от Кеттнера – если придется, передайте ему мой привет. Адрес Кирилла Клеменса: Общество Марка Тве­на, Вебстер Гров, Миссури. Только долетело Ваше письмо от 25 Января. Очень тронуты Вашим сердечным отношением к бедной Катрин – ведь редко бывают такие чистые сердца, как Спенсер. Наконец-то «Весна» доплыла к Вам. Прило­женная Вами газета полна значения. Воображаем, сколько таких же газет повсюду. Неужели сорок биллионов окажут­ся в таких грязных руках? Даже слов не хватает. Зорко наблюдайте. Тяжки последние рычания Армагеддона. Плы­вите вдаль во славу Культуры. Сердечный привет друзьям. С радостью принимаем Ваши избрания в А.Й.

 

15 марта 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Вперед

(24.03.1945)

 

Благодарю судьбу за добрые знакомства с Роденом, Мори­сом Дени, Ходлером, Галлен-Каллелой, Бренгвином, Саржентом, Тагором – все они разные, все они крупные, все они бились в жизненных битвах и преодолевали. Из них, кажет­ся, еще живы Дени и Бренгвин – а может быть, и не живы – теперь сведения о культурных деятелях так скудны и слу­чайны.

Тоже совсем разные Пюви де Шаванн или Кормон. Но оба внесли житейский опыт. Хорошо, что пришлось сблизить­ся с Горьким, Григоровичем, Андреевым, Станиславским, Римским-Корсаковым; узнал Стасова, Ключевского, Вереща­гина, узнал Льва Толстого, Репина, Куинджи – все эти встречи неповторимы, и каждая дала незабываемый оплот в жизни.

Вот толстовское напутствие «Гонцу» – «пусть выше руль держит, тогда доплывет». Нелегко в бурю руль высоко де­ржать, но вспомнишь завет мудрый и подтянешься. А бури-то все грознее и нет в тучах просвета. В грозе и в молнии Ро­дина, любимая Родина побеждает врага.

«Не замай»! – перед войною говорили мы врагам. Напо­минали грозные примеры истории, но, видно, судьбе угодно было явить Народ Русский великим победителем – на страх всем врагам. «Не замай» Руси! Не испытай на себе необори­мую мощь Русского Воинства, мощь всенародную.

Строитель новой жизни – народ русский, все народы необозримой целины умеют быть друзьями, но не сделай их врагами – тяжела их десница и несломимо их мужество. На­род русский помнит напутствие Сергия Радонежского Дмит­рию Донскому перед Куликовой битвою: «Если испытал все мирные средства – тогда сразись и победишь!»

Русь всегда склонна к мирному преуспеянию, но остере­гись разгневать ее, остерегись вторгнуться на ее священную землю. «Проснулись богатыри»! И уже не задремлют на не­сменном дозоре. Светлое будущее, светлое добротворчество! Творческий труд всенародный!

За тысячью туманов есть гора, где человек человеку не враг, но друг.

 

24 марта 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Зажигайте сердца". М.: Молодая гвардия, 1978.

 

Сергиева Лавра

 

К Пасхе скажем о весне, о победах, о Памятнике Рус­ской Славы – о Троице-Сергиевой Лавре. Запоздала у нас весна, но зато теперь расцвела она на редкость. Горы – в снегу, а внизу поля всех тонов зеленых и желтых – ячмень и горчица. У нас цветут абрикосы, персики, сливы, нар­циссы, дафодиллы, гиацинты. Налаживаются почки вишне­вые, распускаются рододендроны. Солнце еще не палит. То­куют фазаны. Заливается сова. Прилетели удоды. Лучшее время весна – самое нежнокрасочное, многокрасочное. А по­беды гремят. Радио передавало монтаж новой фильмы «Дмитрий Донской». У меня была картина «Пересвет с Челибеем».

Ваших писем за эти недели не было. С письмами про­сто беда! Прислал мне из Англии некто Хорнеман – отве­тил ему, а письмо мое вернулось обратно. Вернулись мои письма к Альбуэрно (Буэнос-Айрес), к принцу Евгению Шведскому, к Мансону (Швеция), а уже о Швейцарии, Португалии, Франции и говорить не приходится. А ведь, наверно, Шауб-Кох или Коимбра провещились бы. Еще не­давно Юрий не получил посланную ему из Лондона книгу. Почему нельзя послать Вам четыре книги Конлана, а из Америки журналы постоянно приходят? Какой-то издатель из Калькутты хочет переиздать для Индии «Алтай-Гима­лаи». По-прежнему спрашивают монографию Конлана. А где Лукин? Цел ли? А Блюменталь, Рудзитис? Все они писали бы, если бы это было возможно. Опасаемся, дойдет ли наша телеграмма жене Б.К. Дело в том, что через четыре дня с нас запросили копию этой депеши– не значит ли сие, что где-то она заблудилась? Ведь этак мы не получим дальней­ших сведений о Б.К.?! Странно, очень странно, напишите им открытку.

Пришло от Инге славное, сердечное письмо – вот чуткое сердце. И еще трогательное письмо от Жина по случаю его избрания в директора А.Й. Он – верный сотрудник, неутоми­мый деятель. И его и милую Жаннетту берегите сердечно. Как он тепло поминает Вас обоих – видно истинно любит. У нас были не использованные «Фламмою» воспроизведения ин­дусских картин. Сейчас Ренц печатает брошюру «Культура Индии», и я ему даю эти воспроизведения, иначе их просто насекомые уничтожат. Конечно, Ренц упомянет, что они от «Фламмы» – ведь журнал «Фламма» не состоится, ибо глав­ные подписчики были в Китае, в Латвии, Эстонии, Литве, во Франции, а теперь все они рассеялись и живы ли? Второе издание Конлана сделано от имени «Фламмы», и это пусть Жин запишет в актив. Не упустите ничего, что сложно, за­писать и в актив АРКА. Не только выставки и собрания, но каждое доброе слово, каждая полезная посылка уже есть ис­тинный актив.

Прочтите «Письма о новостях науки» – «Сайэнс Ньюс Леттер» от 23 Декабря [19]44– там любопытные астроно­мические новинки и медицинские чудеса. Только бы строго исследовали новые средства, а то польза в одном не дала бы вреда в другом. Уже бывало – откроют, а потом предуп­реждают о вреде. Помните, на римском съезде я предупреж­дал о возможных последствиях рентгенизации картин. Была резолюция. Вообще от резолюций шкафы ломятся, а в жизнь они не проникают. Как ночью – в подушку!

Прилагаю образец папки – мы их покупали в ботаниче­ском магазине. Размеры были 18 на 12 инчей8, как мои темперы. Не могли бы они послать нам, сколько в одну посылку разрешается? Они были дешевые. Инге пишет, что у Франсис были деловые бумаги – следует ли видаться с нею? Но ведь вся деловая часть не должна быть нарушена – из этого мог бы произойти вред. А ведь именно теперь дозор очень нужен. В присланной газете поминались письма – вероятно, это письма к Франсис.

Так и в самые сложные времена поминайте псалом Да­вида: «Вечером водворяется плач, а наутро радость». И не знаете, откуда и как приходит эта желанная радость. Мало ее на свете, и тем драгоценнее каждый ее проблеск. Да осветит она путь Ваш! 24 Марта мы прочли новейшее сообщение ТАССа: «Сейчас реставрируется Троице-Сергиевская Лавра – как «памятник русской славы». Сердечно...

 

1 апреля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Антиклеветин

 

Илья Толстой – невеликий сын великого отца – вопил: «Почему музей Рериха, отчего не мне?» Когда ему говори­ли: «Что же вы поставите в вашем музее?», он упрямо вор­чал: «Это все потом, а теперь хочу музей!» Так и помер сердито. Художник Юпатов, получив от меня добрую реко­мендацию, шептал Лукину: «Не вечно же будет жить Ре­рих! После него мы переименуем музей». Некий художник Руп Кришна просил у меня письмо с оценкой его работы. Чтобы помочь ему, я дал очень сердечную оценку. Получив то, что ему нужно было, Руп Кришна сейчас же набросился на меня.

Вспоминался Куинджи. Когда ему передавали о каких-то вздорных выпадах против него, он удивленно замечал: «Странно, ведь я этому человеку никакого добра не делал». Была скорбная мудрость в такой оценке человеческой «спра­ведливости».

В «Войне и мире» Толстой доказывал, как ошибочна бывает история, основанная на случайных «фактах», к тому же никогда и не бывших. И сам Толстой был живым к тому примером. Знаем, сколько небылиц о нем шепталось. Знаем, как злословили о нем его собственные дети. Булга­ков, секретарь Толстого, достоверно сообщил о семейной драме великого писателя. Скажете, вся эта клевета прошла бесследно. Но в том и дело, что не вполне бесследно. Не­даром французские житейские мудрецы сказали: «Клевещи­те, клевещите – всегда что-нибудь останется». И остается нечто – вроде вши или клопа. А там досужий историограф склеит «фактики» и «разговорчики», и получится нечто се­ренькое.

Только подумать, что зависть и клевета не приносят вы­годы завистнику и клеветнику. «Клеветник бе искони». Вот в школах читали бы лекции о вреде клеветы. Ведь предупреждают же о вреде сифилиса. Клевета заразительна не менее самой гнусной болезни.

Столько открыли всяких микробов! Пора бы открыть микроб клеветы да и уничтожить его каким-нибудь новым витамином. Теперь говорят, что брачующиеся должны пред­ставлять врачебное свидетельство о состоянии здоровья. Вот бы и у всех поступающих на службу требовать свидетельство об антиклеветнической прививке. Уж очень изолгался земной мир! Спешно нужен «антиклеветин»!

 

5 апреля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Хорошее

 

Порадовались мы Вашим письмам от 10 Февраля. И от Марковой доброе письмо – привет ей. Вы поминали письмо от Инге, но оно не было вложено. Хорошо, что выставка АРКА преуспевает. Хорошо, что напоминаете ВОКСу о «Славе» – когда-нибудь ответят. Хорошо, что Уид входит в работу. Хорошо, что годовой отчет АРКА скоро будет готов – ведь и в ВОКС он пойдет. Видите, сколько хорошего. А особенно хорошо то, что Вы все это хорошее усматриваете, радуетесь и набираетесь сил для будущего труда. Так и действуйте по местным условиям. Пелл – очень хороший человек. Юрий его всегда добром поминает. Мы так и ду­мали, что месячные оповещения понравятся членам АРКА. Чем больше связи – тем лучше возникает и сотрудничество.

Скончался Шапошников – великий русский стратег. Ино­странные писатели называли его «мозг русской армии». Мно­гими победами обязан ему русский народ. О болезни Б. К. получена еще одна нерадостная телеграмма: «Борис опасно болен мозговою болезнью. Если течение болезни позволит, надеюсь через один-два месяца перевезти его домой из госпи­таля». Кто мог думать, что именно мозговая болезнь приклю­чится, а мы-то думали о почках– он ими с детства болел. А выходит – мозг; видно трудна была жизнь. И вполне ли по­правится – если вообще оправится? Думали, почему они не пишут, а где тут писать, верно, не до писем было. Может быть, Д. узнает еще какие-нибудь подробности – будем при­знательны.

Только подумать, когда это письмо долетит к Вам, а уже текущий сезон кончился. Опять – через все препоны – думать о будущем сезоне. А ведь так необходимо пополнить кадры сотрудников. Неужели из молодежи никого нет? Если они завалены работою, то хотя бы внутренне могли бы при­общиться. Да и русский язык будет им очень полезен. Мно­гие ученые и писатели очень дурного мнения о нынешней молодежи, но так ли это? Все-таки молодые сердца даже и в трудных обстоятельствах должны звучать на высокие за­просы. Было бы катастрофично для мира, если бы огрубе­ние-одичание закралось в среду молодежи. Конечно, новейшая музыка как бы не предвещает ничего утешитель­ного, но будем надеяться, что сие есть армагеддонная судо­рога. Иной раз радио заведет такие раздирательные «мелодии», а какие-то сборища шумно аплодируют. Для мо­лодежи такое времяпрепровождение – как бы злейший опи­ум. Впрочем, «цивилизованные» народы способствовали распространению наркотической отравы. В здешних газетах сообщается, что в Чикаго нашли распятого человека в тер­новом венце. Он еще был жив и показал, что принадлежит к секте «Контролеры мира» и дал себя распять, чтобы на­помнить об этой организации. Куда же дальше? Газеты со­общают, что конференция в С.Франциско будет в театре. Какой это театр – оперный, опереточный, балетный или драматический? Постоянная труппа или гастролеры? Не ста­вил ли там Мясин и какая судьба его балетного проекта? Посылаю адрес ботанического магазина, где имеются папки (в прошлое письмо он не был вложен), надеюсь этот мага­зин еще существует. Большие опыты терпенья: в Риге под спудом пятьдесят картин, в Париже – сорок, в Белграде – семь, в Загребе – десять, в Америке больше тысячи, пожа­луй, и в Праге (13) и в Брюгге (13) тоже под спудом. Какой-нибудь историк искусства усмотрит эти странности. Все – этюды терпенья. А книги тоже под спудом? Целы ли книги в Риге? Не у кого спросить о них. Краски порошко­вые: кобальт, оранжевый кадмий, красный кадмий. Пароход­ным пакетом послано два экземпляра «Этернал гармент»9один Вам, а другой Л.Мясину. Я поминаю его там. Пусть в жизни и там и тут проявится хорошее и порадует Вас. А если взгрустнется иногда о безлюдии – тогда вспомните конец прекрасной баллады «Бэда Проповедник»:

 

«Довольно! Пойдем, никого уже нет!

Умолк грустно старец, главой поникая.

Но только замолк он, – от края до края

«Аминь!»– ему грянули камни в ответ».

 

15 апреля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Санта Фе

 

Порадовало нас Ваше доброе письмо от 23-3-45 со вложением письма Давида Р. Право, нельзя думать, что ему всего тринадцать лет – письмо звучит как слово очень взрослого человека. Пусть он идет тем же глубоко мыслительным путем. Пусть изучает Этику, пусть учится русскому и пусть устремляется к археологии – ведь она основа для познания истинной истории человечества. Если д-р Хюит в Санта Фе, то он, на­верное, позволит юноше присутствовать при раскопках и тем приобщиться к вещественным памяткам жизни человека. Может быть, юноша найдет себе применение при Музее и сделается полезнейшим лектором и охранителем народного достояния. И как полезна ему будет Высшая Этика – она охранит его на всех путях жизни и даст беспрерывное восхождение. Молодой деятель найдет и молодых друзей и сложит кружок кооперации и взаимной духовной помощи. И Вы помогите ему на первых трудных путях труженика-искателя. Знаем, что Вы воодушевите и ободрите юношу. Наш душевный привет ему. Пусть помнит, что «благословенны препятствия – ими растем».

События показывают, что близок конец текущей фазы Ар­магеддона. Предстоит еще труднейшая фаза – преобразование жизни, опоганенной ненавистью и невежеством. Уходят деяте­ли – им на смену придут другие. Пусть они окажутся истинно гуманитарными и добротворческими. Нелегка их задача в дни механической цивилизации, в дни темного материализма. Но все придет. Эволюция повернет колесо жизни. Неисповедимы пути восхождения. Рады мы видеть Вас по-прежнему на пути светлого труда и духовного совершенствования. Все лукавые уловки зла не коснутся путника на горних путях. Письмо Ваше дошло 21 Апреля – неслыханно быстро. Пусть быстрее наладятся добрые сношения. Трудимся, творим, шлем сердеч­ный привет друзьям.

 

22 апреля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Собрания

 

Спрашиваете, какие у меня были собрания. Сызмальства любил собирать. Было энтомологическое – бабочки, жуки. Было минералогическое. Было орнитологическое. Учился у препаратора Академии Наук. Было дендрологическое. Было археологическое – раздал по музеям. Было огромное каменного века – предполагалось отдать в музей Академии Наук. С В.В.Радловым уже было сговорено. Было нумизматическое – надоело, а часть прислуга украла.

Наконец, старинные картины. Грабарь напрасно журит за собирание только голландцев. Были и итальянцы и французы, а главное тянуло Е.И. и меня к примитивам. Это собрание дало нам много радости и перевалило за пятьсот. Где оно? Грабарь уверяет, что оно в Эрмитаже, но некие американцы покупали картины нашего собрания в Вене у антиквара. Бывало и в Париже – чего только не бывало! Говорили, что каменный век выброшен в Мойку, – вот и такое возможно.

Первая часть собраний помогла в изучении естественной истории – ведь в гимназии ее не проходили. Археология по­могла изучению истории и в особенности русской. Шло обок с изучением летописей – было отличное их издание. Жаль, нет его здесь. Ну, а картины уже были как семейная радость. Юрий и Святослав тоже по природе собиратели. Так разделя­ется все на созидателей и разрушителей. Бывало, возвраща­ешься поздно после какого-нибудь заседания и видишь, как ярко освещены два окна. Значит, Е.И. до поздней ночи во­зится с картинами. Наверно знаешь, что найдено что-то ин­тересное. Помню, как Е.И. отмыла Ван Орлея и Петра Брейгеля и Саверея. Рука у Е.И. музыкальная – легкая и знает, где и насколько можно тронуть.

Удивительно, к чему так безобразно замазывали отлич­ные оригиналы? Вместо малейшей царапины нарастала целая отвратительная бляха. А часто на превосходной картине писа­лась через два века новая и посредственная. Впрочем, иногда такие вандализмы сохраняли оригинал – у нас было два та­ких случая. Достаточно вспомнить, что случилось с дюреревским триптихом. Эти записи напоминают, как всегда была преходяща «мода». Говорят, что суждения о художестве меня­ются трижды в течение века.

Добром поминаем наши собрания. А когда каменный век искали в разливах новугородских озер, Е.И. целый день не разгибала спины. Ефим усмехался: «Вот бы наши бабы знали бы так работать!»

 

Наш бурят, еще недавно бывший в тех пустынных мес­тах, где проходила наша экспедиция, говорит, что теперь там стоят сотни юрт. Неужели все будет заселено?

 

24 апреля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Спешно

(01.05.1945)

 

Заспешили большие события. Уже в третий раз русские войска в Берлине – 1756, 1813, 1945 – каждое столетие. Помните ли Вы мою статью «Не убий», писанную после первой войны – тогда говорилось об убийстве и разрушениях. Теперь же все «усовершенствовалось», и придется вопить о неслыханных в истории человечества зверствах и жестокостях, об этих ужасных показателях одичания. Невообразимы жестокости немецкие, даже со зверями их сравнить нельзя. Вот, в какие темные тупики забрели двуногие.

У Вас крупные события. Конференция! Рузвельт ушел. Речь Трумэна хороша, чувствуется честный деятель. Наверно, он изберет добрых советников. Кто теперь вице-президент? Ни радио, ни газеты не называли. Прилетели сразу два Ва­ших воздушных пакета от 5, 21, 23 Марта с интересными вестями, с письмами ВОКСа и Пелла. Других посылок не было. Сколько и добрых и грустных сведений! Сколько смер­тей и болезней! Чудовищно сведение, что Метальников от пытки сошел с ума! Сколько испытаний, в которых люди по­казали себя в новом свете! Да, теперь начнется прилив све­дений. И все не знаешь, о чем можно и о чем еще рано спрашивать прошедших горнило жестоких испытаний. Само время покажет.

Конечно, можете посылать выставку моих воспроизведе­ний. Также можно выставить костюмы у Тейлора. Очевидно, следует много писать в ВОКС – видимо, они вообще плохо осведомлены. Значит, чем больше писать, тем лучше. Для включения в отчет АРКА я уже давно посылал Вам «Крылья Победы». Непременно помяните о «Славе». Странно, что староселье их достигло, а нашу работу будто не знают. Не узна­ете ли чего о русской выставке у Шарпантье? Где остались вещи и после Четвертинской – там были еще и мои. Краски мы употребляем лишь порошковые (кобальт, оранжевый кад­мий). Приходят и еще любопытные вести. С.Дев пишет с юга Индии, что им устроен бесплатный с полным пансионом «ла­герь Культуры». Там будут читаться лекции по Культуре – искусству, науке, истории, литературе. Между прочим, Дев по телуру прочтет три лекции: «Культура и Рерих», «Между­народность и Р.», «Рерих и Гималаи». Интересное начинание, и деятель еще совсем молодой человек. Радио сообщило, что в Монголии (Улан-Батор) имеется государственный театр, гос[ударственный] симфонический оркестр и целый ряд уч­реждений художественных и научных. Пожалуй, Монголия хочет перегнать Индию – ведь здесь еще нет ни государственного театра, ни гос[ударственного] симфонического орке­стра, ни выставочных помещений. Сейчас ведутся обсуждения об организации Индийской Академии искусства и литературы. Чуется, что в Индии будет блестящее возрождение. Главное, нужно, чтобы правители показали личный пример и ободрили частную инициативу. Где-то находится в Улан-Баторе моя картина «Великий Всадник»? Она была в помещении научного комитета – там был центр культурной работы.

А что же поделывает мерзкое трио с их «покровителем»? Верно, Вы слышали что-нибудь об их «действах». Они такие лукавые, увертливые ехидны. Может быть, кто-нибудь нащу­пает о них. А с Еременко сохраните добрые отношения, в конце концов, намерения его были хорошие. Может быть, че­рез свою галерею он объявит о существовании его моногра­фии – ведь не знаете, где и как спрос обнаруживается. Катрин прислала прекрасное письмо и при нем письмо дирек­тора школы, где был Спенсер. Отрадно, что педагог так отме­чает светлый характер милого Спенсера.

Читаете ли журнал «Тайм» – непременно прочтите от 5 Февраля. Думаю, что Вам не раз вспоминается, как изменил­ся бы весь аспект войны, если бы было принято наше пред­ложение о городах-музеях. Все фабрики, казармы, военные склады были бы вынесены далеко за город, и тогда не стали бы разрушать исторические реликвии. Когда-нибудь вспомнят и сделают. 18 Апреля газеты здесь объявили, что в кабинете Трумэна ожидаются перемены, предположен уход Штетиниуса и Уоллеса. Если здесь пишут, то в Америке, наверно, мно­го комментариев. А здесь все спрашивают рижскую монографию и все не понимают, почему ее нельзя достать. Удивительно наблюдать, до чего люди бывают далеки от по­нимания действительности. Хорошо бы иметь список всех книг имеющихся – наверное, у Вас он есть. Пожалуйста, пришлите 12 маленьких монографий «Корона Мунди» и па­рочку Дювернуа (по-английски). Пришли добрые письма от Катрин, Инге и Жина. Дошли неслыханно скоро – 21 Апреля, а письма от 23 Марта. Будем надеяться, что теперь сно­шения ускорятся. Радуемся, очень радуемся, что деятельность Ваша растет. АРКА и А.Й. дадут много возможностей. Действуйте согласно местным условиям. Вы поминаете об адвока­тах. Давно сказано: «где суд, там и несправедливость». Хороший человек Хекнер – привет. Письма от Кента еще не было. Так хорошо, что к Вам идут новые, хорошие люди. Сердечный привет всем друзьям.

 

1 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Непосланное

 

Конец письма не послал, да и не пошлю. Кто-то заподоз­рит наши теперешние письма в отрывочности, в скрытности. Удивится, как можно не оценивать все текущие события – военные и государственные. Или мы их не замечаем?

Очень, очень замечаем, но писать о них невозможно. Вы забываете, что все идет через двойную, а иногда даже через тройную цензуру, – что за люди цензоры? По нескольким примерам видим, что их качество весьма относительно. В лучшем случае, они передают содержание пакетов на потеху своим собутыльникам, а в худших плетут вредную клевету. Бывали случаи, что цензоры с хорошей для себя пользою чи­тают посылки. Слыхали через дальние руки очень трогатель­ные отзывы. Но много ли таких? Зато о вредителях тоже достаточно наслышаны.

И где произойдет вред? На котором конце? И на ком он отстукнется? И без того горя и бедствий слишком достаточно. Вот из некоторых освобожденных мест нет вестей, а уж, на­верно, написали, если бы могли. Значит – нельзя. И так вы­нимаешь из посылок все, что кому-то повредить может. В конце концов, остаются какие-то сухие листья. Да и не под­ымается рука писать о личных чувствах, когда знаешь, что какие-то неведомые люди будут хохотать и глумиться.

А друзья думают: неужели иссохли и не найдут прежнего задушевного слова? Но ведь душа-то на перекрестке не от­кроется. Может зарождаться отчужденность, а такие прорехи нелегко заштопать.

Свобода, демократия, справедливость возвещаются. Пусть они не превратятся в те три слова, еще видные на фронтонах французских зданий. «Свобода, равенство, брат­ство» – чего лучше! А в результате известный ученый-ста­рец сходит с ума в Париже от пыток. Его пытали наследники Гете и Шиллера, но пытали перед ликом народа Франции! Ужас! Любопытное дело о нас хранится в архиве здешних начальников – лишь бы его не уничтожили – уж очень показательно!

 

3 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Напоминайте

 

Германия кончена. Много сообщалось об ограблении не­мцами художественных сокровищ и книгохранилищ. Где все это? Говорят, вероятно, в подземельях. Где же такие храни­лища? Ведь в них должны быть запрятаны не только награб­ленные сокровища, но и содержание немецких музеев, которым грабители должны расплатиться за все убытки, ими причиненные.

О судьбе культурных ценностей ни радио, ни газеты пока не сообщали, а это предмет величайшего внимания. Минули времена, когда Культура и творения народного гения остава­лись в пренебрежении. Но если о судьбах красоты и науки не сообщается – значит, эти клады еще не найдены.

Не слышно, чтобы на конференции толковали о судьбах народных достояний. Даже если клады еще не найдены, то их нужно искать и, не теряя времени, выяснить этот великого значения вопрос. Пусть народы скорей услышат о судьбах их творческих достижений.

У нас собраны кой-какие выписки об увезенных немцами сокровищах. Выходит, что грабеж был чудовищный. Даже крупные размерами произведения были вывезены. По катало­гам можно установить, что именно исчезло. Целые комиссии занимаются такими подсчетами. И настало уже время грозно потребовать возврата и восстановления.

Чем громче будет сказана забота о народном достоянии, тем воспитательнее это будет для народов. Нельзя удовлетво­риться мыслью, что народное сознание уже сдвинулось. Кое-где есть продвижение, но массы еще готовы и на вандализм. Народы справедливо возмущаются немецкими вандализмами, но и сами еще в недалеком прошлом не прочь были принять участие в разрушениях.

Что было, то было, но не должно быть в будущем. Да, да, чаще напоминайте о священном народном достоянии. На­поминайте о любви к Родине, сложившей неповторимые сокровища. Напоминайте о Культуре, ведущей человечество к преуспеяниям.

 

7 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: «Прометей», № 8, 1971.

 

Корабль Культуры

 

Итак, война в Европе кончена. Гитлер и Муссолини уш­ли. Уже нет Рузвельта. Во всей жизни почувствуется пропасть, и ее нужно спешно заполнить. Сделать это можно лишь Культурою. Мир через Культуру. Но велики должны быть усилия народов, чтобы ненависть заменить строительством, творчеством. Уже шесть лет царила ненависть. Ее поощ­ряли, воспитывали. Как бы целый школьный возраст воспитался на человеконенавистничестве. Экое длинное, пога­ное слово! Какие просветительные усилия должны быть на­пряжены, чтобы излечить застарелые язвы! И откуда собрать дружины культурных деятелей, чтобы преодолеть заразные психические эпидемии? Опасны психические заразы. Их не излечить наркотиками. И захотят ли явные и скрытые нена­вистники перековать мечи злобы на плуги просвещения? Вся­кая жестокость уже есть признак дикости. Люди нагляделись на всевозможные акты жестокости, свирепости, и много забо­ты потребуется, чтобы вернуть их сознание к Культуре. При­казом не помочь. Пресловутыми «Днями Культуры» не пособить. Тут уже не одинокие дни, а все часы должны быть окультурены. Помоги, школьный учитель! Помоги, учитель­ница – сестра милосердия! Одна надежда на женское чуткое сердце. И на Руси столько героинь проявилось.

К нам приезжал представитель ТАССа – очень востор­гался картинами: у него брат – художник. Полезен будет го­довой отчет АРКА и для ВОКСа и для ТАССа. Если мы все трудились для Культуры в течение войны, то кольми паче теперь эта работа необходима. Спрашивают, что сделано у нас за время войны. Скажем (для архива): написано более тысячи картин и больших и малых. Целые группы их в Индоре, в Траванкоре, в Хайдерабаде (Деккан), в Мисоре, в Тери Гарвал и в частных собраниях. В журналах и в газетах прошел длинный ряд очерков и листов дневника. Печатается в Аллахабаде «Химават». В Амритсаре – «Радость искусства». В «Библиотеке Нового Мира» (в Дели) – «Рерих», «Пакт Ре­риха», «Культура». Вышло второе издание Конлана «Мастер гор». В Тривандруме вышло второе дополненное издание кни­ги Тампи «Гурудев Рерих». Переиздан симпозиум из «Арчера» и «Искусство Р. в Индии». Помогали Красному Кресту (Русскому и Индийскому) и военному фонду. В Коимбре мой очерк «Прекрасное». В Швейцарии делалась книга Шауб-Ко­ха. Через АРКА послана в Москву «Слава». Отсюда ТАСС посылал в Москву ряд очерков. Так что, когда подведете ито­ги военного времени, получается немало происшедшего – несмотря на все трудности и препоны. Вы знаете, как трудно было переслать Вам для Мясина «Весну Священную» и «По­ловецкие пляски». Если бы не всякие затруднения, то удалось бы и многое другое. Были лекции Санджива Дева и Рабиндраната Деба. Запросы на переиздание «Алтай-Гималаи».

Вы пишете, что Анисфельд и Бенуа умерли, а мы об этом ничего не слыхали. Если до Вас дойдет еще что-нибудь о художественной жизни, непременно сообщите – хочется знать, что и где творится. Спасибо, что холст послали – большая в нем недостача. Просил послать Вам 10 Конланов и по 6 изданий Ренца – надеюсь, это удастся. Ведь должны же сношения улучшаться. Когда же и как услышим о картинах и о книгах в Риге? Может быть, услышим так же неожидан­но, как Вы получили сведения из Парижа. Неисповедимы пу­ти! Русская выставка у Шарпантье тем любопытнее, что еще раз показывает живучесть искусства, не погибающего даже в самых стесненных условиях. Не удастся ли Вам узнать, кто устроил эту выставку, кто участники, нет ли каталога? Ва­лентина прислала две свои статьи – «АРКА» и «Эволюция духа». Обе статьи очень хороши и полезны. Сердечный при­вет ей. Вот бы получше газету найти – для широкого круга читателей нужны ее статьи. Можно, если хотите, пометить мое письмо в АРКА 31 Дек[абря] 1944. Жив ли Дымов? Он работал в «Новом Русском Слове». В «Дейли Миррор» 8 Мар­та [19]45 имеется очень показательный снимок. Итак, зорко приглядывайтесь к новым условиям. Привет всем друзьям. Теперь будут выясняться многие судьбы.

В вихре событий перевернулась великая страница истории человечества. Да плывет счастливо Корабль Культуры!

 

15 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Художники

 

Уважаемый Олег Леонидович! Один здешний художест­венный критик спешно спрашивает меня, как живут в Москве художники и каковы их фактические заработки? А я этих данных и не имею. Мы слышали, что писатели зарабатывают хорошо, и годовые гонорары Толстого и Шолохова доходили до трехсот тысяч рублей. Но о художниках ничего слышно не было.

Вы были недавно в Москве и Ваш брат-художник, значит, именно Вы можете мне дать нужные сведения. Всякая недомолвка истолковывается всегда в дурную сторону. А у меня глаз добрый (как однажды мне сказал Станиславский), и от меня исходят всегда верные сведения. Вот я и прошу Вас, не задержите написать мне конкретные данные о жиз­ни художников и о размере их заработка.

Спрашивают также, существуют ли частные коллекции и ссылаются, что будто бы они запрещены. Спрашивают, како­ва стоимость жизни? Какова жилплощадь? Каков паек? Сто­имость картин? Каково качество художественных материалов? (Впрочем, на этот вопрос Вы мне говорили, что художники жалуются на плохое качество – о чем я моим совопросникам и говорить не буду).

Особенно теперь после окончания войны всякие добро­желательные вопросы участятся и будет нелегко отвечать незнанием или молчанием. Радио сообщало, что рабочий-стахановец в год получает до двухсот тысяч рублей. Киргиз привозит в сумах миллион рублей на заем. Доярка дает на заем сто тысяч рублей... Таких данных много сообщает ра­дио – значит, и творческий труд оплачен хорошо, и об этом нельзя умолчать при расспросах. Потому будьте до­брый и напишите мне о художниках. Буду очень ждать. Мы были очень рады познакомиться с Александрой Иванов­ной и с Вашей дочерью. Такие они славные. Газеты мы еще не получили. Получили ли Вы мой пакет со статьями? При­веты Елене Афанасьевне, Вам и Петру Васильевичу. Иск­ренно...

 

16 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Борис

 

Дорогая Татьяна Григорьевна! Грустную весть сообщили Вы нам. Печально и за милого, любимого Борю и за него как отличного деятеля-строителя. Мало кто остается из этой хоро­шей группы. И Боря и я еще так недавно мечтали опять поработать вместе, и вот судьба решила иначе.

Сохраните все памятки и сообщите нам в случае переез­да. К сожалению, почта очень медленна, а телеграмма Ваша дошла с большим опозданием. Когда будете писать, лучше пошлите копию и на имя Зинаиды Григорьевны – кто знает, которая весточка скорее дойдет. Так хочется нам знать все подробности болезни и всех обстоятельств.

Последнее письмо Борино было от 8 Декабря 1942-го, и оно предполагало скорое продолжение (он шел в Комитет по делам искусств). С тех пор все вести прервались – словно бы что-то случилось. Между тем 24 Апреля 1944-го Грабарь при­слал хорошее письмо через наше посольство в Вашингтоне. Затем ВОКС писал Зинаиде Григорьевне о том, что москов­ские художники пишут мне коллективное письмо. Может быть, оно в пути или пропало – так трудны сообщения. Но все же письма от ВОКС сравнительно быстро доходят до Зи­наиды Григорьевны – значит, та линия как будто благопо­лучнее. Потому и это письмо посылаю Вам и прямо и через Зинаиду Григорьевну.

Вы чуете, как нам хочется знать все касаемое Бори, его работ, его болезни. И Елена Ивановна, и Юрий, и Святослав всегда так любили Борю и ждут Ваших сведений. Что Щусев? Что Бабенчиков? Кто был близок Боре? Неужели голодовки отозвались на болезни мозга? Или как-то иначе зародилось заболевание? Теперь и болезни-то особенные. Обо всем, что вместится в письмо, напишите. Хоть и долго пойдет оно, но все же будем уверены, что оно где-то плывет. Шлем Вам наши сердечные мысли и будем ждать. Искренно с Вами.

 

17 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Н. К. Рерих. "Россия". М.: МЦР, 1992.

 

Грабарь

(18.05.1945)

 

Дорогой друг Игорь Эммануилович! К открытию Третья­ковской галереи шлю сердечный привет друзьям-художникам и всем геройски охранившим великие народные сокровища. Да процветает Русское Искусство!

Не знаю, получил ли Ты мое письмо от конца Июля прошлого года? Твое доброе письмо от 24 Апреля 1944-го я получил через Америку в Июле и ответил Тебе и прямо из Индии и через Америку. Дошло ли? Прошлою зимою ВОКС сообщил в Нью-Йорк в нашу АРКА (Амер[икано]-Рус[ская] Культур[ная] Ассоц[нация]), что мой манускрипт «Слава» возбудил большой интерес и что художники мне пишут кол­лективное письмо, но до сих пор оно не дошло.

Так многое в пути теряется, что Твой способ – через по­сольство – очень хорош. Если Твой ответ не дошел, то повто­ри его или через ВОКС или через посольство. Из ВОКСа письма идут довольно успешно в Америку.

Пишут из Америки, что Анисфельд и Бенуа умерли. А теперь пришла к нам телеграмма из Москвы, что 4 Мая мой брат Борис скончался. Думаю, много кто ушел за эти трудные годы.

Слушали мы, как хорошо Ты говорил о Серове. Мало нас остается из этой группы. Принесем все наши труды и знания любимому, великому народу русскому. Искренний привет наш Твоей супруге и всем друзьям.

Сердечно...

 

18 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Победа

 

В Москве готовится выставка «Победа». Честь художникам, запечатлевшим победу великого Народа Русского! В ге­роическом реализме отобразятся подвиги победоносного воин­ства. Будет создано особое хранилище этих великих памяток. От вождя до безвестного героя во благо будущих поколений будет запечатлен героизм защитников Родины.

В дальних Гималаях радуемся. Приветы шлем. В лучах восхода видим праздник Москвы, праздник сердца народов. Хотелось бы послать на эту выставку мои: «Победа», «Парти­заны», «Богатыри проснулись»... А как пошлешь? Отсюда еще хоть на верблюдах, а там куда довезет поезд? Если даже малые письма не доходят, то где же думать о посылках, о ящиках!

Мечтается, что преграды должны исчезнуть. Общечелове­ческое естество должно превозмочь зубчатые заборы ненави­сти. Новое прекрасное трудовое действо откроет врата народных достижений. Культурная связь воздвигнет сотрудни­чество народов. Обмен искусства породит новых друзей, даст содружество, отепляющее сердца. Старая пословица напоми­нает: «Взаимность – душа договоров». Вот здесь издается на многих языках журнал «Дуньа» («Весь мир»), а по-русски выходит милое имя Дуня.

Русское художество, избежав всякого фюмизма и блеффизма, идет широкой здоровой стезею героического реализма. От этого торного пути много тропинок ко всем народам, воз­любившим народное достояние. Сняты ржавые замки. Вырос­ло дружное желание сотрудничества.

Победа! Победа! И сколько побед впереди.

 

24 мая 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Зажигайте сердца". М.: Молодая гвардия, 1978.

 

Жизнь

 

Говорил Маккиавелли: «Самое страшное в жизни – не заботы, не бедность, не горе, не болезнь, даже не смерть, а скука». Именно этого чудовища – скуки – у Вас и нет. Скучать некогда, – все время завалено трудом. Гла­за – на дозоре, энергия – в напряжении. Главное в том, что Ваша работа для Культуры не ржавеет. Годы пройдут, а все сделанное Вами не устареет. Человечество так туго воспринимает все культурные основы, что приходится твер­дить и твердить. Ужасы вульгарности, пошлости, жестоко­сти препятствуют прониканию к сердцу нравственных постулатов, и опять крепкие, терпеливые дятлы должны преодолевать кору безобразий. «Дятел носом тук да тук» – певали дети.

Дошла из Москвы запоздалая, грустная телеграмма – Б. К. перешел в лучший мир. Хотя мы после вести о тяжкой мозговой болезни имели мало надежды, но все же печально, что не исполнилось его последнее желание еще поработать вместе. Где останется архив? Посылаю Вам копию нашего письма, пожалуйста, перешлите Татьяне Григорьевне. Из ВОКСа Вы получаете сравнительно благополучно и быстро. Может быть, Ваша линия лучше. ТАСС недоумевает, куда деваются все мои статьи, им пересылаемые. Ни ответа, ни привета! И вернее всего – просто неразбериха. Но все же Вы получаете хоть какие-нибудь ответы. Значит, упорно твердите во благо Культуры.

Нам пишут: теперь Армагеддон окончен! Ничуть не бы­вало! Вернее сказать, к концу близится. Утро близко, но еще ночь. Роквел Кент прислал хорошее письмо, и я рад, что он наш друг. Думается, что и Норман Бел Геддес тоже дружественен. Хорошо, что и Ватсон с нами. Все, кто по­лучше – друзья. Жив ли Бурлюк? Неужели на путях АРКА он не замечался? Где Дерюжинский? Не слышно ли о Вер­надском? Ростовцев? Стравинский? Судейкин? Где-то Лаурвик? Он был в С.Франциско – жив ли? Трудно их всех проявить. Жива ли м-с Тер в Филадельфии? Славный она человек. Помните, она хотела сотрудничать, но как увидела Хорша, так в ужасе отскочила. Сказала: «Да ведь это пре­ступник!» Где же ползает преступная шайка с их покрови­телем? Прискорбно, что ползают мерзкие двуногие, живущие ложью и грабительством, и никакие конференции не смогут им растолковать об основах нравственности. Лишь культурные учреждения могут, как неумолчный колокол, напоминать об истинных ценностях. Последствия Армагеддо­на будут сказываться немалое время.

Пожалуйста, пошлите прилагаемое письмо Грабарю – адрес Вы имеете. Трудно понять, где могут теряться письма – потому пробую посылать всеми путями. Ваше последнее письмо было от 23 Марта. Неужели сроки полета опять удлинятся? Или не пропала ли Ваша очередная весть? Теперь все должно бы ускоряться и упрощаться, а между [тем] этого пока не заметно. Не было ли из ВОКСа сообщений за это время? Еще до войны я писал Щусеву об обмене выставками отсюда и оттуда. Ответа я не получил, но мое заказное письмо не вернулось, надо думать, дошло. ВОКС уже устроил выставку в Тегеране – значит, и здесь было бы возможно. В письмах помяните им о моем предложении. Ведь в свое время и первую американскую выставку я устраивал. Пусть у них в архиве сохранятся памятки о нашей культурной работе.

Газеты сообщают, что девушек-парашютисток, спущен­ных в Марселе, купали в вине и натирали сигарным пеп­лом, чтобы они приобрели запах французских девушек. «О темпора! О морес!»10Постепенно попадаются сведения о художественных сокровищах, награбленных немцами. Были огромные экспертные грабительские организации. Так или иначе, а искусство признано сокровищем. Прислушивайтесь ко всему, что относится до ценностей искусства. Каждая крупица таких сведений должна быть сохранена. Непремен­но посмотрите бюллетень «Модерн Арт Музея» от Января 1945 № 3. Там найдете любопытнейшие отголоски париж­ской жизни. Надолго протянется художественная неразбери­ха, а искусство, как таковое, будет страдать. Жаль, не помню хорошее стихотворение А.К.Толстого: «Дружно греби­те во имя прекрасного против течения». Наконец, дошло Ваше хорошее письмо от 2 до 9 Апреля. Спасибо Вам за многие сведения – все это нужно знать. Спасибо Уиду за желание помочь в деле курсов русского языка. Чем шире оно образуется, тем лучше. Удивителен список художников – ни системы, ни смысла. Когда же Айвазовский был историческим художником!? Да и многое другое! Злобность Ко­ненковых – не новость, уж такая их природа. Печально, если и у Вас письма идут целый год – вот так связь! Но продолжайте упорно во благо.

Сердечный привет всем друзьям.

 

1 июня 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Русский музей

 

Давным-давно доводилось мне говорить российским послам и власть имущим о необходимости ознакомления всего мира с русским творчеством. Думалось, что при каждом посольстве мог бы быть как бы Русский Музей или постоянная выставка и библиотека, которые бы привлекали посетителей и давали бы понятие о русских культурных сокровищах. Это было [бы] очень нужно и своевременно.

Доводы мои выслушивались вежливо и снисходительно, ведь «художники – странные люди и законы им не писаны». И даже там, где доводы западали на добрую почву, они все же не давали действенных следствий. Приходилось сеять без надежды на урожай.

Впрочем, даже в самой Руси претворение Русского Му­зея совершилось недавно, на нашем веку. С тех пор под разными видами удавалось создавать русские музеи за гра­ницей. Кой-какие зерна засыхали или попадали под ураган человеческих бедствий и зла, но кое-что и теплилось. Го­ворю не к тому, что было, а к тому, что при грядущем переустройстве опять должно возродиться в новом народном понимании.

Не об одной же индустрии жив человек, но о Культуре в ее высоких проявлениях. Да, да, русские народные сокровища будут достойно показаны и отеплят многие сердца всяких на­родов. Создадут новых друзей. Все-таки «Мир – через Куль­туру»!

И еще один Русский Музей заложится, хотя бы тихо и постепенно. Пусть будет Русский Музей в Индии. Обстоя­тельства покажут, где именно найдется место ему. Может быть, при каком-то университете или при других культурных учреждениях – сама жизнь покажет. Но все же русский ка­мень заложим.

Конечно, сейчас у Индии у самой нет ни Центрального Музея, ни выставочных помещений, ни Академии Наук и Художеств, ни оперного театра... Но все это придет. Если не Правительство, то толстосумы сделают складчину на та­кие неотложные культурные потребности. О необходимости строительства повелительно указует жизнь. Бедна народная масса в Индии. Много бездомных и двадцать шесть милли­онов дикарей, живущих на деревьях, стреляющих из лука. Но ведь и богачей немало, особенно теперь, когда распло­дились всякие военные фабриканты и подрядчики. Но кто их позовет на культурную работу? Когда мы взывали об Академии Наук и Художеств, то группа была невелика. Ну, да «и это пройдет» и жизнь повелит. Вместо скачек и кри­кета внимание устремится к просветительным целям. А все-таки Русский Музей будет в Индии!

 

8 июня 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Военная тропа

 

Получили телеграмму от Инге о новой грабительской проделке Хорша. Отвечаем, что Картинная Корпорация как большинство может протестовать. Может быть, Уид может посоветовать, ибо, очевидно, задумано перенести «действо» в другой штат. Вероятно, зная разделение штатов, грабите­ли что-то удумали. Жин теперь живет в Вашингтоне – не услышит ли он чего на месте? Во всяком случае, в Кар­тинной Корпорации Вы – большинство и можете протесто­вать. Помните, Вы писали, что они Вам предлагали через адвоката триста вещей – значит, они считались с Корпора­цией. Действуя посредством публикации в журнале, граби­тели выказывают крайнее невежество, ибо этим путем можно лишь умышленно уронить ценность. Может быть, они и хотят совершить и такой вандализм. Кто же в Мае продает картины? Самое мертвое время. Будем ожидать сле­дующих сведений. Будем помнить, что еще недавно Хорш через своего адвоката предлагал Редфильду дать Вам триста картин – значит, они очень считаются с Картинной Корпо­рацией.

Мировой шапочный разбор ужасен! Только подумать, что впервые мирная конференция проходила под гром француз­ских пушек в Дамаске. Еще в «Алтай-Гималаи» я напоминал, что тогдашняя бомбардировка Дамаска французами не создаст друзей. Бывало, французы говорили: «На уксус мух не ло­вят». Да и конференция во Фриско началась джазом: «Вер­нись ко мне, возлюбленный»! Вот тебе и возлюбленный! Лондон указал Парижу – прекратить стрельбу. Ну и прекра­тили. А как же насчет «возлюбленного»? Так он в джазе и останется?

Видимо, японцы получают свою карму за свои деяния. Кроме многого, они приютили у себя целую свору фашистов из русских отбросов. В Харбине мы достаточно наслышались и натерпелись от этих бандитов. Помню, как пришел ко мне некий Юрий Лукин с упреками за мои заботы о куль­турных ценностях. Конечно, их фашизм и Культура не имеют ничего общего. При безусловной сдаче Японии, надо думать, и все тамошние фашистские гнезда будут искорене­ны. Вот и у Вас имеются всякие мерзейшие двуногие, и Вы правильно возмущаетесь, видя, как преступные рэкетиры выходят сухими из воды. Кто, когда, как покончит с этою ядовитою заразою? Много ли преуспели администраторы, пытавшиеся воздвигнуть поход против растущей преступно­сти? А ведь она растет! Зверство множится. Жестокость укореняется.

Итак, Вы опять «на военной дороге» в защиту культур­ных ценностей. Можно протестовать, но помните старую по­говорку: «Где суд – там и несправедливость». Особенно же, когда преступник имеет неопровержимого современного адво­ката по имени «доллар». Вполне естественно, что Корпорация может заявить письменный протест. Впрочем, и эти строки к Вам дойдут уже во второй половине лета. Неужели теперь жизнь лишь на «пути войны», а жить в мире люди вообще не умеют?!

А еще древнейший Египет заповедал: «Мир лучше вой­ны». Сколько смуты в мире – от государств до очага. Нам передавали о пресловутом американце Кельце такие подлые гадости, что прямо содрогаешься – неужели подобные ганг­стеры существуют, а ведь эта гадина и посейчас где-то пол­зает и смердит.

Вы, вероятно, знаете, что Базыкин занимает теперь боль­шое место – заведующий американским отделом в Наркоминделе. Непременно пошлите ему парочку отчетов АРКА с приветом. Пошлите и Грабарю – адрес его знаете, да и в Славянский Комитет. Десятого Июня московское радио сооб­щило, что Уоллес сделал вредительский выпад против СССР, и многие сенаторы и конгрессмены выступали возмущенно против Уоллеса. В чем дело? И что он сейчас делает? Ранее Лондон сообщал, что Уоллес отставлен от коммерции. Вероят­но, Вы слышали, где и что он? Помните, была икона «Сторучица», а у буддистов была Дуккар-тысячеокая. Вот такою и приходится быть, чтобы увидать за тридевять земель. Мысли наши с Вами. Мысли добра и бодрости.

 

15 июня 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Зажигайте сердца

 

Наконец, долетело Ваше письмо от 4 Мая. По-видимому, Ваше предыдущее письмо или где-то застряло или, чего упа­си, пропало, а ведь в каждом столько полезных сведений! Душевный привет Ирине Яссен за стихи. Отрадно, что дух ее устремлен ввысь. Относительно Академии – вполне понятно, что Вы не можете одновременно уделять силы по всем на­правлениям. Всему свое время, и люди подходят вовремя. Вот в древних пирамидах зерна не потеряли свою жизнеспособ­ность. Любопытно, что за журнал выходит в Уругвае – по­смотрим.

Пришел Ваш пакет с очень дельным циркуляром Дедлея – как полезны такие оповещения. Конечно, их посылаете в ВОКС. Очень хороша и статья Зины – весьма пригодится – все это строительство. Валентина прислала свою последнюю статью «Мы и дети». Пусть она собирает свои статьи – из них составится отличная книга, так ей и скажите. Хорошо, если бы Магдалина получила место в Нью-Йорке – так нуж­ны добрые сотрудники. По А.Й. тоже ничего особого не сделаете. Главное – распространение книг через магазины. Сама жизнь подскажет, который канал окажется лучшим. Насколько время и силы позволяют, нужно постепенно переводить еще не изданные книги.

Хорошо, что Вы имели письма из ВОКСа – они дают ма­териал для ответа, для запросов. Некоторые переписки пред­ставляют целое творчество. Не только академическое взаимоосведомление происходит, но и зарождаются действия – такова и Ваша переписка с ВОКСом. Особенно теперь, когда война кончилась, такое культурное сотрудничество должно расцвести ярко. Когда-то люди оценят работу ради Культуры не от безделья, не от пресыщения, но от устремления к свет­лому будущему. Оповещайте, зажигайте сердца! Удалось ли Вам послать сюда несколько маленьких монографий «Корона Мунди» и Дювернуа? Кстати, кроме посланных в Ригу клише, у Вас их должно быть очень много. Где-то находятся в Риге клише, посланные Вами из Нью-Йорка? Где все картины? Даже и адреса не знаем – куда запросить? Радио помянуло председателя ВОКСа Пименова – хотелось бы больше знать его произведения. Также хотелось бы знать архитектур­ные достижения Веснина. Он очень знаменит в Москве, а в Гималаях мы не имеем данных. Уже давно к нам не доходят московские газеты, а радио очень скупо.

Где наши друзья-рижане: Лукин, Блюменталь, Рудзитис? Не забудем, что они издали сборник «Мысль», 1939, в Риге – этот первый голос единения и братского сотрудниче­ства с народами Союза. Проф. Кирхенштейн – глава Латвии – писал в этом сборнике. Там была моя «Оборона» и «Александр Невский», а также В.А. «Служение Родине и человечеству». Все это имейте в виду. Хорошо бы перевести мой лист «Не замай!» с годом – ведь он был написан до войны, а и сейчас неплохо о нем напомнить. Пусть бы Ва­лентина перевела. Так в мире сложно сейчас, но зато сколько движения, а из движения образуется и достижение. Странно, что Париж безмолвствует, и, видимо, и Ваши письма туда не доходят – значит, есть какая-то особая при­чина. Конечно, все это когда-то объяснится, но когда и как? И в то же время нельзя беспокоить друзей письмами, кто знает, какие у них особые условия?

Прилетело письмо Жина от 24 Апреля – летело долго. Жин правильно говорит, что они посылали карточки «Фламмы» членам. Именно такие памятки я и имел в виду, когда предлагал, чтобы время от времени отеплять друзей. Вот не­которые и откликнулись. Огнем сердца можно и привлечь, и ободрить, и простить. Что такое с Жаннетт? Неужели опять неладно? Жин надеется повидать Вас в Вашингтоне. Не уда­лось ли Вам повидать посла или секретаря? Вероятно, Вы хотели передать им отчет АРКА. Здесь ждут отчет АРКА. Не думаете ли, что лучше начинать много раньше составлять от­чет, чтобы он не выходил в самое глухое летнее время, когда все в разъездах? В передвижениях мысли рассеянны.

Каждый день ждем весточку о выступлении грабителей. Вспоминаем, как Хорш проделывал свой грабительский план уже с 1924 года. Затем он старался уверять с 1930 года, что план дома непрактичен и в 1935 году, наконец, завершил ограбление. А теперь уже десять лет действует музей, выстав­ки, школа, и вся наша программа вдруг оказалась настолько практичной, что даже при убогом управлении Хоршей все су­ществует. Понимает ли публика все происходящее? Впрочем, общественное мнение не существует, а такие типы, как Гре­бенщиков и Завадский, даже боятся пикнуть против ванда­лизма Хорша. Хорош и пресловутый судья Франкенталер! «Гадина, гадина, сколько тебе дадено?» И ведь мало того, что ограбили – гадины продолжают ползать и вредить русскому делу. Впрочем, что им до русского дела! Но не будем погру­жаться в прошлое. Иногда полезно освежить память, но про­шлое не должно заслонять будущее.

Печально, что почта опять испортилась. Между тем у Вас, наверно, набирается много всяких новостей. В ящиках в «Либерти» могут быть и ценные документы, а может быть, и книги. Все думается, а вдруг из ВОКСа добрая весточка?! Радуемся, что Вы предполагаете отдохнуть. А там не за горами опять труд – опять добрые оповещения об АРКА, опять переписка, опять борьба за лучшее будущее. И как трудно дается лучшее будущее – тем почетнее борьба за него. Наверно, из членов АРКА образуются хорошие друзья. Вы уже имеете несколько – пусть множатся. Всем друзьям и старым и новым душевный привет.

 

1 июля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Душное лето

 

Пришло Ваше доброе письмо от 5 Июня. Вместе дошло и письмо от Валентины от 7 Июня с подробностями о Б.К. Спа­сибо ей за ее сердечные мысли. Из статей и писем у ней сложится отличная книга. Отлично, если Магдалина останется в Нью-Йорке – такая прекрасная сотрудница. Интересно как у ней пройдет выставка репродукций? В добрый час! Пусть и русский курс Марковой растет – все это так нужно.

По-видимому, издатель Конлана не смог послать 10 экз. и 6 Ренца. Формальности невообразимые. Большая радость от Вас – пришла книга Макаренко, тринадцать малых моногра­фий и четыре Дювернуа – спасибо, все это полезно. Значит, посылка из Америки дошла без препятствий. А вот с холстом дело трудно. Прилагаю копию письма Эльзингера. Конечно, сейчас же мы написали по его совету в таможню – посмот­рим, что выйдет. Непонятно, почему Ваша прошлая посылка холста дошла благополучно, а теперь такая заморока. Неуже­ли вместо облегчений все труднее становится?! И почему Вы можете посылать книги, а мы Вам не можем? Абракадабра! Хоть вообще картин не пиши!

Как понимаем мы стремление Дедлея к новой работе АРКА и ВОКС – преддверие. Что может быть выше культурной работы? Могут приблизиться неожиданные возможно­сти – ведь особенно теперь для всего пути особые. Наверно, у Дедлея обостряется устремление к новой работе в предвидении всяких приближений. Ничего, что от ВОКСа редки посылки – продолжайте учащенно писать им – «гутта кават лапидем»11. Пароходною почтою я послал Вам два симпозиума. Потом пошлю еще, а теперь пошлю пакет с репродукциями. Хоть таким путем пусть доходит. Жаль, что отчет АРКА все еще не дошел. Он очень полезен здесь.

Но устремимся вперед. Иранский поэт XII века Низами сказал: «Не отчаивайся в несчастье, помни – светлый дождь падает из темных туч». Кроме Картинной Корпорации и де­кларации 1929 года, надо особенно помнить, что Хорш представил в суд никем не заверенную и написанную его женою «копию» с несуществующего документа, которым все трести12 будто бы подарили Хоршу свои шеры учреждения. Хорош судья, который принял такую явно сфабрикованную «копию». Этот чудовищный факт надо помнить, ведь он до­статочно выясняет всю преступную сущность грабителей. Кто такой Валерий Терещенко? Если Вы с ним хороши, то не посоветоваться ли с ним о хоршевских деяниях? Впро­чем, Вам виднее. Особенно четко нужно помнить самое главное, не затуманивая [его] мелкими фактами. Среди главного не следует забыть, как Хорш грабил Катрин, Сутро, Стокса, Дедлея. Даже не гнушался трудовыми сбереже­ниями Людмилы и Рябинина. Эх, если бы существовало об­щественное мнение! Но доллар царит и запечатывает со­весть. Позорная золотая печать.

«Лайф» сообщает, что грамотность в японской армии выше, чем в американской. Неужели это возможно? Но не стал бы американский журнал без основания пускать по ми­ру такое прискорбное утверждение. Значит, тем ценнее и неотложнее все просветительное, все культурное. Тем не­простительнее все Культуру разрушающее. И ведь не одни­ми бомбами разрушается Культура. Бомбы – это трескучий апофеоз мрачной оперетки «Акультура». Но заразительный мрак сеется в семьях, в школах – всюду, где от невежества зарождается человеконенавистничество. Культурные учреж­дения должны перепахать все сорные поля и сеять добрые, всхожие зерна. Увы, это не труизм, но неотложное требо­вание. Истинно, такие ассоциации, как АРКА, должны ра­сти. Скажите Терещенко, как рады мы были читать его лекцию. «Русский – это брат народов». Хорошо сказано. Дал переписать и посылаю в журнал.

Жаль, что отчет АРКА еще не дошел. Жаль, что и все европейские друзья еще молчат. Да и когда сообщения ос­вободятся? Сколько ступеней освобождения должно быть еще пройдено! И все время получаются запоздалые подтвер­ждения о том, что нечто пропало, не дошло. И уже не воскресить таких умерших вестников. Сейчас – письмо от Альбуэрно (сердечный привет ему); он думает, что мои письма возвращаются из-за неверного адреса. Вовсе нет – цензура полагает, что в Аргентину писать нельзя. Много моих писем вернулось, и к нам многое не дошло. Думается, что мои письма в Москву – Грабарю, Гундорову и прочие тоже не дошли или ответы пропали. ТАССу передам отчет АРКА, но хорошо бы и Вам найти местного представителя ТАССа – наверное, он имеется в Нью-Йорке. И через консула его можно найти. Ведь и ему отчет АРКА полезен.

Каждая веточка даст росток. Вот и Вы и Валентина справедливо огорчаетесь газетными выпадами против нашей Родины. «Из-за кустов – леса не видят!» Близорукие злые писаки! Скажу: удвоим наши усилия во имя Культуры. Ле­то душное. Много смятения в мире. Каждый чует эти бо­лезненные судороги. Превозможем. Сердечные мысли друзьям.

 

1 июля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Русь

(04.07.1945)

 

Скоро полвека тому назад, как писались «Сходятся стар­цы» – Советы Новугородские. Уже тридцать пять лет, как писалось «Всенародное», «Подземная Русь», «Земля обновлен­ная»... И вот обновилась Русь. Во всенародном подъеме стала величайшей державой. В мощном потоке преуспеяния друж­ный Союз Народов явил победу неслыханную.

Воздвигся великий магнит труда доброго. Притекает все когда-то отторгнутое. Происходит воссоединение. К старшей сестре пришла древняя Галицкая Русь. Воссоединились При­карпатская Русь, Буковина, Печенга – старая земля Новугородская. Здешние газеты оповещают о Карсе и Ардагане, об Армении. Говорят, как стучится Иранский Азербайджан. Ра­достно слышать о братстве с чехословаками, о дружном со­трудничестве с польским народом, о крепком единении с Югославией. И болгары, и румыны, и венгры познают цен­ность содружества.

Русское Сердце, Русское Трудовое Сердце открыто в братском содружестве. Любились русские заветы: Подвиг, Со­дружество, Добротворчество. И вот Русский Народ начертал эти добрые основы на знамени своем. Народ Русский и все Народы Русские явили всему миру нерушимую любовь к Ро­дине. Показали, как преодолеваются тяжкие препоны, как побеждает творческий труд.

Народы Союза весело перекликаются о новых трудовых победах, шлют признательность неутомимым народным вож­дям. А тот, кто знает значение благодарности, тот уже сту­чится в дверь светлого будущего. Русское Сердце – доброе. Поистине, силен магнит Подвига.

Недавно Качалов вдохновенно читал никитинскую «Русь», и вспомнились давние школьные годы, когда рвалось сердце послужить Руси. Иногда жаль, что «Александр Невский», «Ярослав» – в Индоре, а не в Москве. Почему «Новая Земля» (Новугородца) в Тери-Гарвал? Зачем «Борис и Глеб» – в Ка­лифорнии, «Псковитянка» – в Буэнос-Айресе, «Сергий» – в Праге, «Земля Славянская» в Белграде, «Древняя Русь» – в Загребе, «Ростов Великий» – в Африке?.. Много где! Но ведь это все вестники, добрые гонцы. Так уж видно и повелось посылать «Гонцов». Не забыт и завет Толстого моему первому «Гонцу»: «Пусть выше руль держит, тогда доплывет». Вот, как умели, так и держали весло во славу Родины.

Через нашу АРКА радуемся преуспеянию ВОКСа. Куль­турная связь! Да ведь это самая крепкая связь. В ней сердеч­ное содружество. В ней не приказ, не насилие, но зов о добротворчестве братском. В правдивом взаимоознакомлении живет истинное достижение. Малое «я» покрывается мощным коллективом «МЫ».

На днях в Кремле Сталин правильно сказал о простых, невидных деятелях, об этих незримых винтах великой госу­дарственной машины. Также бывает незрим культурный по­сев, но он даст живой урожай новой жизни.

В дальних снежных Гималаях радуемся, что именно вели­кая Русь победоносна и прежде всего мыслит о торжестве науки, о творчестве, – о связи общечеловеческой. Велико светлое будущее!

 

4 июля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

Впервые: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974. Было опубликовано с сокращениями.

 

Трудно

(15.07.1945)

 

Лето стоит душное, жаркое. Ливни начались рано, и до­рога уже смыта во многих местах. Почта, и без того плохая, еще больше затруднилась. По-видимому, и везде теперь не­легко. Прилетело Ваше письмо от 22 Мая и дошел пакет с лекцией Терещенко – интересная лекция. Будем ждать те­перь отчет АРКА.

В письме Вашем и доброе и печальное. Доброе – в свида­нии с секретарем; пусть укрепляются хорошие сношения. Не­пременно пришлите шесть анкет. Печальное – в деле с грабителями. Надеюсь, что Редфильд подтвердит предложение Хорша – это чрезвычайно важно. Ведь Редфильд – порядоч­ный человек и поймет, насколько такое заявление существен­но. Знают ли приходящие, что, кроме открыток, можно покупать и оригиналы?

Что Мясин? В газетах пишут, что Нижинский был убит немцами в Будапеште. Спасибо за папки – прилагаю еще об­разец, чтобы магазин не подсунул нечто другое. Конечно, и холст всегда нужен, а папки – для маленьких. Письмо Шк. лишь доказывает, что друзей нельзя еще беспокоить перепи­ской. В Ригу тоже нельзя писать, да и по какому адресу? Приходит вопрос: отчего сейчас так трудно все и везде, поче­му рассеялись, разбежались люди, зачем лишь односторонняя наука овладела умами? Не оттого ли, что человечество задви­галось из одной пещеры в другую, обременилось переноскою своего скарба, засеменило, затопталось... Много всяких при­чин этого неслыханного смятения. В новые сосуды перелива­ют старое вино. Уж не прокисло ли? И если кто-то принесет очень добрую весть среди суматохи переезда, пожалуй, ее вы­метут с ненужными клочками бумаги.

Что же делать? Опять притулиться и промолчать? Или вопреки очевидности громко твердить о подлинных сокрови­щах? Да, да, «дружно гребите во имя Прекрасного против течения». А коли засмеют, примите гоготанье как похвалу гусиную – ведь иначе они не умеют. Ну, лишний раз вспом­ните Сократа, Аристида, Платона, Перикла и всех, на кого клеветали современники. Жаль, не сохранилась темница, в которой томился Фидий... Вообще, какой назидательный му­зей ужасов, кунсткамера глупости могли бы сложиться во славу невежд! Но ведь одно невежество – случайность, вто­рое – совпадение, а третье – уже привычка. Упаси от сквер­ных привычек.

Очень интересно, как удалась Уиду его покупка «По­мни»? Мы Вам телеграфировали: «Не начиная судебного дела, Корпорация может послать Хоршу протест, тем подтверждая существование Корпорации». Думается, что письменное заяв­ление можно сделать и не начиная суда. «Где суд, там и несправедливость». Несколько тысяч долларов всемогущи. Вы уже видели, как сие делается. Главное, помните, что адвокат Хорша предлагал Редфильду триста картин – это было луч­шее подтверждение существования Корпорации. К тому же это было совсем недавно. Значит, Хорш признает Корпора­цию. Очень любопытно знать все подробности покупки «Помни» – какие цены, какие именно вещи? Вообще, всю обста­новку следует зафиксировать. Только подумайте, кроме Кор­порации, была и единогласная декларация 1929 года, подпи­санная живыми людьми, занесенная в журнал инкорпориро­ванного учреждения, и все участники живы и подписи Хоршей закреплены. Имейте под рукой эту декларацию – вдруг может потребоваться. Не забудем, как Президент Кулидж приветствовал наше Учреждение, а затем наша декларация была представлена Президенту Гуверу. Мы ни о чем не про­сили Президента, но лишь осведомили его о состоявшемся постановлении. Помните обо всем этом во избежание криво­толков. Ведь Хорш и его приспешники – мастера извращать и лгать. Также Вы отлично знаете, как взял Хорш деньги за шеры Картинной Корпорации.

Пришли добрые письма Валентины и Мориса (он надеется возобновить Арсуну). Мисс Прат (Ист-Вест) в Лос-Анджелес сообщает, что в «Канадском Теос[офе]» появилась моя статья. Мисс Прат, видимо, наш друг. Кстати, не слыхали ли Вы о большом собирателе искусства Аренсберге – кажется, в Лос-Анджелесе? Мы только что слышали о нем много хорошего – он затратил на коллекции более пятидесяти миллионов.

Слушаем радио и удивляемся, как ругают Черчилля. Мы его не знаем и судить не можем, но эта ругня через несколь­ко дней после окончания одной войны и во время другой войны показательна. Так или иначе Черчилль содействовал победе, болея – не щадил себя, изумлял всех своей растороп­ностью и энергией. И вдруг его же собственные министры! Вот так признательность народная! Все это поучительно. А «шапочный разбор» по-прежнему труден. И вся жизнь так трудна сейчас. Но будем крепко держаться во имя Культуры.

Недавно прислали из Лондона забавную невежественную книжку. В ней меня называют разрушителем западной циви­лизации. Конечно, мы никогда не любили механическую ци­вилизацию – очаг войн и человеконенавистничества – и всегда ратовали за Культуру. Очевидно, какие-то невежды даже не понимают различия между цивилизацией и Культу­рой. Уж мы-то, во всяком случае, не разрушители, но всегда были и будем строителями. Много строительных посевов взошло на полях земных. Вот и последнее детище наше – АРКА преуспевает и твердит о созидательном взаимопонима­нии. А сейчас это так нужно, как никогда. Именно: «через тернии – к звездам». Если вчера АРКА и ВОКС были нуж­ны, то завтра они будут еще нужнее. Потому – вперед и впе­ред. Не смутимся, что сообщения трудны. Да, многие друзья писали и хотели бы писать, но велик провал и обвал. Такие всюду особые обстоятельства.

Вот какие дела – сейчас из Москвы дошла телеграмма от Татьяны Григорьевны: «Детали болезни слишком трагичны для меня, простите молчание. Не приедет ли кто-либо?» Мо­жет быть, Д. узнает, в чем дело? Очевидно, там что-то очень грустное. И везде так. Но пусть, наконец, солнце проглянет. Берегите друзей. Душевный привет.

 

15 июля 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

 

Мир движется

 

«Мир движется к социальному строю», замечает «Манче­стер Гардиан». Правильно. Но в чем же главная ценность этого строя? Конечно – в возрождении человечности, в куль­турности. Если, бывало, царствовал мрачный завет: «человек человеку волк», «человек человеку враг», то социальный строй повелительно заявит: «человек человеку друг».

Служители социального строя не творят врагов, но со­здают друзей. Социальный строй, как светлый магнит, при­влечет добрые силы и водворит сотрудничество, добротворчество. Приверженцы социального строя прежде всего люди добрые, ибо из злобности лишь разрушительная нена­висть рождается. А из ненависти расцветает чертополох не­вежества и безобразия.

Демократия звучит недостаточно определительно. Недав­но мы спросили одного видного деятеля: «Что такое демок­ратия?» Он рассмеялся и сказал: «Это то, что в данное время удобнее». Значит, понятие расплывчато. Но социальный строй – это уже определительнее. В значении слова уже заключены и союз и кооператив – словом, все, чем преуспела сейчас Русь.

Деятель социального строя прежде всего добрый, отзыв­чивый человек, труженик общего дела. Не может расти социальный строй среди недоверия, подозрения, злобы, грубости, дикости. Искренняя взаимопомощь, уважение к личности человека, благожелательство являются устоями коллективного труда.

Социальный строй не имеет примеров в прошлом. По­пытки античной Эллады, где изгоняли и убивали лучших людей – плохой пример. Рим не дал доброго примера. Франция, со своими громкими лозунгами, даже пошатнула доверие к человеческому идеалу. Уж не будем растравливать воспоминания жестокою судьбою великих учителей че­ловечества.

Пусть будет прошлое отставлено со всеми орудиями пыт­ки. Что было, то было, и пусть оно не застилает будущего. Позорно быть пессимистами. С полнейшим доверием обратим­ся к будущему. Не напрасно мы мечтали о лучшем будущем. Призовем его всею мощью духа. Ощутим, что оно – прекрас­ное будущее – возможно. Возможно в непреложной реально­сти, в стремлении к высокому качеству каждодневного труда, к радостному творчеству, к добротворчеству.

Мир движется. Ничего нового нет в этом. Да, да, дви­жется, постоянно изменяется и стремится к лучшему буду­щему. Мечта о будущем! Ради нее и живем. Ради нее любим труд созидательный. Ради нее умеем улыбнуться и радоваться. И немала сила человека, приложенная к общему благу, к общему восхождению. Каждый восход зовет вперед, вперед и вперед.

 

4 августа 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

Конец войны

 

Конец войны. Ваша поездка в Голливуд нас порадовала. Отдохнете, наберетесь свежих впечатлений, повидаете новых людей. Разведаете об Аренсберге. А тут если что-нибудь спешное произойдет, то ведь Инге и Катрин на ферме. Да и что произойдет в Августе – самый мертвый месяц! Телеграм­ма от Катрин: «Протест сделан через Редфильда. Консульские инвойсы высланы». (Наверно, имеются в виду анкеты). Мо­жет быть, именно хорошо, что протест сделан Редфильдом – ведь ему адвокат Хорша сделал предложение о трехстах кар­тинах. Давно не было очередного письма Зины, впрочем, поч­та очень плоха. Конец войны!

Дошел Ваш интересный пакет с выставочным окном, с письмами членам АРКА, со второй копией лекции Терещенко – все это очень пригодится. Одному нашему другу эта лек­ция так понравилась, что он хочет устроить ее издание здесь, – посмотрим.

Недавно из Дели мы слушали Лядова. Вспомнилось, как мы думали о совместной работе – русский балет-пантомима. Все было уже надумано, но грянула война и был убит талан­тливый сын Лядова – мой ученик. В военной буре все смелось. Много таких черточек вспыхивает при случайных напоминаниях. Тонкое, истинно музыкальное дарование Ля­дова еще недостаточно оценено. Сын его был бы большим художником, но был унесен еще в начале войны.

Из Линца (Австрия) пришло письмо от одного рижанина. Упоминает, что картины находятся в надежных местах. Но где? Остальной инвентарь Общества ликвидирован. О книгах, о клише не поминает. Вот какие отрывочные сведения дохо­дят из неожиданных мест. А в результате мы все-таки ничего не знаем.

Для коллекции курьезов прилагаю выписку из «Малабар Геральда» о находке на вершине Арарата Ноева ковчега. Рус­ский летчик (и фамилия дана) уверяет, что он видел на вер­шине остатки огромной лодки. Вот и Ноев ковчег найден, теперь только дело за раем. Но это уже много трудней. Вся­кие курьезы бывают, а вот толковых сведений о нужных предметах не получить.

Отчет АРКА сейчас дошел. Каждый строительный камень так нужен сейчас. Некоторые организации, вспыхнувшие во время войны, начнут поникать, но АРКА останется как ада­мант, высоко неся свое культурное назначение. Отчет пре­красно звучит. Подождем отзвуков из ВОКСа. Наверно, Вы послали Грабарю, Гундорову, хорошо бы в библиотеки Акаде­мии Наук и Академии Художеств. Очень интересно, каковы будут ответы. Жаль, что теперь всякая переписка требует на оборот многие месяцы. Когда же человеческие отношения придут в приличное состояние? Если можно, пришлите еще десяток отчетов. Хорошо показать, как самоотверженно тру­дятся культурные деятели. И ведь так редка действенная по­мощь и сочувствие.

Недавно здесь мы читали «Завещание Бернарда Шоу». Он правильно порицает нынешних почитателей героев. По­ставив своего героя на пьедестал, они молятся ему, но под­ражать в жизни не пытаются. Там же он говорит о необходимости для молодежи «этической религии». Конечно, нужна не механическая цивилизация, но Культура. Не ус­танем твердить о культурных сокровищах. Вот новый при­мер. Сообщены новости Потсдамской конференции. Много говорено о фабриках и ни слова о культурных ценностях. Точно бы этот краеугольный предмет считается неважным и не заслуживает внимания. Без Культуры ни машины, ни границы не дадут истинный прогресс человечества. Хотя бы в воспитательном значении не забывали напомнить о Куль­туре. Лейбористы хотят все национализировать – огромная задача! В том же потоке им придется подумать о Культуре, об Искусстве. Нельзя утешаться мечтою, что народ уже культурен. Если сами американцы признают, что грамотность страдает в их армии, то ведь от грамотности до Куль­туры путь еще очень длинен. Ох, как длинен!

ТАСС прислал книгу воспоминаний академика Крачковского. Отличная книга. Побольше бы таких мыслителей. А вот Лагорская газета (С. и М.) рассказывает о змеином куль­те в Америке (Тенесси). Солдаты должны были вмешаться, чтобы разогнать тысячи сектантов, обвивающих себя гремучи­ми змеями. Неужели это правда? Если так, то чем же бо­роться с оголтелыми гремучими змеевиками? Только Куль­турные ассоциации могут противостоять всем диким пережит­кам. Советую Вам вырезать из газет всякие курьезы. Получа­ется своеобразное: «Верь – не верь», а иногда для убеди­тельности очень пригодится и такой человеческий сор.

Да, страшна безграмотность, но еще страшнее цивилизо­ванный дикарь. Опять великие события! Как бы люди ни бы­ли приуготовлены к ним, но все же потрясает великий ритм происходящего. При начале авиации мы писали: «лишь бы только самолеты не послужили для убийства и разрушения». Опасения оправдались. Теперь об атомических бомбах можно сказать: «Лишь бы они не вызвали катастрофу». Даже сами изобретатели предупреждают, что космические лучи могут взорвать всю «фабрику».

Конец войны! Тем напряженнее пусть будет труд во бла­го человечества. С новыми силами – вперед!

 

15 августа 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

В будущее

 

Ваше последнее письмо было от 5 Июня – значит, по крайней мере, два Ваших очередных письма или блуждают или, чего упаси, пропали. А в них должно было быть столько интересного. Должна была быть описана покупка Уида со все­ми характерными обстоятельствами. Наверно, было и об АР­КА. Вот один хороший писатель и критик Санджива Дев пишет по поводу отчета АРКА: «Искренно благодарю за Ваше вдохновительное письмо и за отчет Вашей АРКА, который я глубоко оценил (апресиатед имменсли). Какое прекрасное де­ло совершает АРКА! Слава АРКА!» Также одобряют отчет и все, кому я послал его. (Пришлите еще). Ведь похвала в Индии несется и в Америку – никогда не знаете, где и как добро отзвучит. Семена добра всхожи – не нам судить, где и как взойдет урожай. Будем сеять без устали.

23 Августа Светик женился на Девике Рани – она пле­мянница Рабиндраната Тагора и самая блестящая звезда Ин­дии. В середине Сентября ждем их к нам. Итак, новое обстоятельство, новый союз. Пусть будет счастье с ними – ее второе имя Лакшми – богиня счастья. Помните мою сказочку «Лакшми-победительница»? Люди толкуют о единении Тагора и Рериха. Кто мог думать, когда Тагор к нам приехал в Лон­доне четверть века назад? Где и как сплетается нить!

Странные письма приходится получать: «Почему Вы не оцениваете текущих событий? Вы как страж на Гималаях, как Святогор, перед Вами кипит котел жизни, но о нем Вы храните молчанье. Какие причины?». Милые мои, сами дога­дайтесь. Но они далеки от догадки, от разгадки. Вот опять запросы о книгах и не понимают, что из Риги их нельзя получить. Тандава Кришна торопится издать книгу и просит спешно выписать цветные клише. Как ребенок, не понимает, что это не в наших возможностях. В Гоа хотят печатать – тоже просят о клише. Эта монография предположена по-пор­тугальски и будет по третям разослана в Португалию, в Бра­зилию и здесь, для Гоа. Автор – Фонтес, совершенно не знаю его. Вполне понятно, что ему нужны цветные клише, но по­мочь ему невозможно. Отписываюсь – сделаю, мол, при пер­вой возможности, но когда она представится? Другой торопит: «Пишите, пишите, мы сделаем из писем превосходную кни­гу». А того не знает, что в Кулу и бумаги-то вообще нет. Все обещают, но пока безнадежно.

Из-за незнания местных обстоятельств много недоразу­мений родится. И не рассказать их всех. Газеты сообщают, что в Калькутте ходят голые процессии из-за отсутствия тканей. Опять какой-то гротеск: «верь – не верь». Вот сей­час радио сообщает, что Американское Правительство назна­чило пять тысяч долларов за открытие, кто преждевременно сообщил о сдаче Японии. Опять какое-то «верь – не верь». Вспомнилось из далекого прошлого. На одном пылком со­брании художников – мне пришлось против воли на нем присутствовать – наконец, принялись кричать: «Что же де­лать? Что же делать?». Со всех сторон начали шептать мне: «Скажите! Успокойте!». А когда я сказал: «Что делать? Пи­сать хорошие картины» – как они рассердились за эти три слова! Пожалуй, и теперь уже кто-то сердится за напоми­нания о Культуре как о ключе к действительному миру. Всегда мы говорили о добром качестве материалов, а теперь приходится довольствоваться третьим сортом. Холста здесь вообще нет. Картонов – нет. Клей плох – приходится вспо­минать о материалах Лефранка. Да и кисти приличные то­же кончились.

И.Э. сообщает, что все слышит о смертях друзей. А сколько мы еще услышим! Также И.Э. пишет, что им при­дется переехать. Неужели такая дороговизна ожидается? Впрочем, радио сообщило, что Трумэн распорядился, чтобы цены не возрастали. Но другое радио передало о массовом увольнении рабочих и служащих, ведь это начало безработ­ных?! Трудно сейчас координировать сведения радио и газет. Где правда? Помните, как Ан. Франс писал о судьбах газетного листа? Утром газетный лист гордо вершит судьбы мира, а вечером он позорно кончает свое существование.

Пришел холст – спасибо, большое Вам всем спасибо. Лю­бопытно, какова ширина его должна была быть? Дело в том, что одна сторона холста вся в каких-то вавилонах и ширина разнится от 37 инчей до 34 инчей. Уж не была ли часть наспех в пути вырезана? Но отлично, что холст дошел – такая в нем нужда.

«Хиндустан» – Калькуттский трехмесячник – дал мое воззвание: «Слушайте – спешите», посвященное кооперации. Получилось хорошо. Да, теперь только культурная коопера­ция может обеспечить прочный мир. А сколько доброжела­тельства потребуется, чтобы сгладить щербины кооперации. Увы, темный дар ссор и клеветы властвует. У Вас хранится мерзейший образчик клеветы «Сквайра» – куда же дальше идти? Конечно, сей «журнал» оказался шайкою мошенников и был прикончен, но сколько подобных бандитов процветает под прикрытием пресловутых «покровителей»! Доколе эти че­ловечьи омывки будут торжествовать над справедливостью? И вот, когда Вы все сие видите и претерпеваете и все же сохра­няете бодрость и добротворчество – тогда тем больше Ваше преуспеяние. В огненном горниле куется прочная сталь. Так и говорили, что «шапочный разбор» – труден. Нужны силы, нужна воля, чтобы пережить и эту армагеддонную фазу. Со­вершенно непонятно, каким образом пресловутый «покрови­тель» все-таки остается у денежного сундука? Впрочем, «тридцать серебренников» все еще процветают. И какие кос­мические сдвиги требуются для обуздания мерзости! Наверно, Вы читали отзыв Б. Шоу об атомических бомбах. На всякий случай, приложу вырезку. Да, в каком-то давнишнем романе ученые вычисляли количество динамита и глубину колодца на экваторе, чтобы взорвать, расколоть землю. С воздуха те­перь это ближе, если от двух бомб погибает полмиллиона людей, а сила бомб может быть безмерно умножена.

А все-таки запросите еще раз о судьбе «Славы». Неес­тественно, чтобы она сгинула без последствий. Можете сказать, что это сведение Вам нужно для следующего отче­та – так оно и есть. Вдруг великий интерес, а затем и пузыри на дно. Что делать, нужно исследовать. Пришло воз­душное письмо Жина от 15 Июня (удивительно долго лете­ло) – жалуется на невозможность найти достойного чело­века для их дела. Увы, не новость! Жалуется на отврати­тельных людей – и это не новость, всюду так. Трудное вре­мя – пожалуй, самое трудное. Телеграмма от Катрин о хоршевских злодействах. Советуем еще раз написать ему, настаивая на Вашем большинстве голосов в Корпорации. Пусть последнее слово остается за Вами. Значит, Хорш не отрицает самую Корпорацию – спрашивается, как же он действует, не спросясь сочленов. Раз Корпорация существу­ет, то и число картин, опекаемых Корпорацией, тоже опре­деленно. У Е.И. являлась даже такая мысль: не поместить ли в том же журнале маленькое объявление о существова­нии Корпорации, опекающей картины. Но, конечно, нужно принять во внимание местные условия. Так или иначе по­следнее слово должно оставаться за Вами. Не вечны же «покровители» темных дел. Кто сейчас вице-президент США? Видно, не дождаться Вашего очередного письма – не­ужели условия почты и цензуры не улучшатся?! Ведь и с ВОКСом Вам так трудно сноситься, а как полезное дело может расти, если условия мешают обоюдности? Но будем преодолевать. Привет сердечный всем друзьям.

 

1 сентября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Грабарь

(03.09.1945)

 

Дорогой друг Игорь Эммануилович,

Со времени Твоего письма я писал Тебе несколько раз. Неужели все это пропадает? Вот и войны кончились, а почта все так же затруднительна.

Не были ли изданы по-английски Твои замечательные книги «Автобиография» и «Репин»? Если были, то их следова­ло бы иметь в здешних краях – интерес большой. Если не были, то их непременно нужно перевести и издать. Такие капитальные труды должны быть общим достоянием. Ведь, по счастью, теперь многое русское переводится и широко расхо­дится. Радостно узнавать, как читаются с восторгом Толстой, Гоголь, Чехов, Шолохов, Достоевский. Любят здесь слушать Шостаковича, Прокофьева, Дунаевского и других современни­ков, а Чайковский и Римский-Корсаков звучат постоянно. О желательности выставки я писал и Тебе и Щусеву. Святославу удалось исхлопотать здесь разрешение на фильмовую рус­скую выставку. Все эти культурные связи так необходимы. Русские герои, и военные и культурные, везде почтены. Надо бы Твои книги широко издать.

Часто вспоминаем Тебя и Твою супругу. Не знаем – как она к нам, а Елена Ивановна так тепло ее поминает.

Не слышал ли, что ВОКС сделал с моим манускриптом «Слава»? ВОКС писал в АРКА, что манускрипт возбудил большой интерес, а что же дальше? Ведь «Слава» была посла­на в пользу Красного Креста. Уже год мы не видели москов­ских газет. Во время войны через ТАСС мы иногда получали, но теперь почему-то заглохло. Когда же наладятся почтовые пути?

Привет друзьям-художникам. Привет семье Твоей от всех нас.

Сердечно...

 

3 сентября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Армагеддон Культуры

 

Прилетели, долго летели четыре пакета с бумагами и Вашим письмом от 18 Июля. Наверно, какое-то Ваше пись­мо не дошло, ведь прошлое было от 5 Июня, а теперь от 18 Июля, т.е. промежуток в полтора месяца. А между тем могли быть подробности о покупке Уида, какие картины ему были показаны, каково было отношение, какие были замечания и всякое такое. Большое спасибо за бумаги. Странно, что они будто не знают, что здесь представителя нет, а сношения с Тегераном не налажены. Только сейчас в газете мелькнуло, что сюда скоро едет представитель. Тогда повидаем его. Вообще, все письма, посланные через Тегеран, остались без ответа. А между тем почему бы Гра­барю, после его письма, не ответить? Сейчас после долгого промежутка пришло Ваше письмо от 3 Июля – вот как бес­порядочно письма идут. Значит, наши предположения о блуждающем письме были основательны.

Спасибо за сведения о покупке Уида – все это показа­тельно. Его соображения об адвокате дельны, но как бы и этот адвокат не ввел бы в огромные, непосильные расходы! Потому мы и полагали, что пока как временная мера не луч­ше ли письменно продолжать протестовать, чтобы последнее слово оставалось всегда за Вами. Конечно, Вы правы, что расхищение имущества, переданного нации, недопустимо. Но где найдется адвокат, который примет во внимание принци­пиальную основу дела? Может быть, найдется второй Золя, вставший на защиту справедливости, но прежде всего обере­гитесь, чтобы не войти в непосильные расходы. Дело наше справедливое и красивое и ясное, но как найдется борец за правду? Где он?

Налицо ясное постановление нашего Комитета, доведен­ное до сведения Президента. Отказа не было, ибо Комитет не просил, а именно доводил до сведения о даре своем нации. Спрашивается, для какого такого «Общества» Хоршу нужны деньги? Почему Уиду показалось, что Хорш в стесненных об­стоятельствах? Какие именно картины были показаны? Сколько Хорш запрашивал, если уступил за тысячу долларов? Всякая деталь показательна.

Вообще, дело можно строить лишь красиво и обществен­но, как оно на самом деле и есть. Прежде среди русских защитников мы могли бы назвать таких, кто не ради денег, но ради истины встал бы против преступников. Но где оно, бескорыстие и благородный подвиг? Может быть, и есть где-то? Отзовись, защитник правды! Если вчера он не объявился, то, может быть, завтра поспешит за правое дело?

Повторяем: мы сообщали Вам, чтобы последнее слово всегда оставалось за Вами. Нам представляется это дело не столько судебным, сколько общественным. Но для этого дол­жен найтись какой-то гражданин Америки, который скажет, что расхищается собственность нации, приведет текст единогласного постановления нашего Комитета и потребует, чтобы картины были переданы в один из существующих музеев Америки. Кроме 1006 картин, принадлежащих нации и оберегаемых Корпорацией, там имеются 100 картин, которыми мо­жет распоряжаться Корпорация – у Инге был особый список этих картин. Наше единогласное постановление 1929 года не было отменено, и если другие постановления нашего Комите­та выполнялись, то нет основания, чтобы именно это торже­ственное единогласное решение было игнорировано. Все лица, подписавшие его, живы.

Пришла Ваша отличная и своевременная статья «Мир че­рез Культуру». Следовало бы включить ее в следующий годовой отчет АРКА – полезно. Пришло пароходное письмо от Жина (5 Июля) – милый, славный друг. Чуется в письме Жина одинокость, а может быть, тревога. Да и как ей не быть! Вот и сюда дошла тревога об атомических «достижени­ях», что же отстукивается в больших газетах, в центрах! Прочтите «Принципы электричества» Майнарда Шипли. Канзас, 1925, стр. 44.

Думается, что Валентине с ребенком трудно будет ехать в суровые условия. Но Вы правы, им самим видней. Не при­вез ли ее муж еще подробностей о Б.К.?

Нам пишут: «Армагеддон кончен». Отвечаю: ничуть не бывало! Кончен Армагеддон войны, а теперь на человечество надвинулся Армагеддон Культуры. Еще более трудный! Чело­век, смятенный, истощенный, духовно обнищавший, должен сокрушить многих ехидн невежества. И много этих ядовитых кобр, заползающих в жилища.

Большое спасибо за папки – будем надеяться, что теперь, в мирное время, они дойдут без скандала. Пора путям сооб­щения наладиться. Послал Вам статью, бывшую в рижском журнале «Мысль» (1939); там есть дата –1916 – запомните ее. Может быть, этот материал у Вас и имеется, но, на вся­кий случай, лишний экземпляр не мешает. Также может пригодиться и оттиск «Современники» – каждому защитнику истины это нужно знать. Вам нужно всегда иметь наготове неоспоримые факты. Итак, будем помнить, что сейчас проте­кает Армагеддон Культуры, и безбоязненно принесем наше мирное оружие – оно непобедимо. Привет, сердечный привет друзьям.

 

15 сентября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Труд

 

«Сегодня – маленький компромисс. Завтра – маленький компромисс. А послезавтра – большой подлец», – уже давно сказано. Ужасны компромиссы Армагеддона. Ужасно положение населения, как пешки, переходившего из рук в руки. Сегодня на поклон одному, завтра улыбка другому. Сегодня молебен, завтра анафема. Сегодня скрежет зубовный, завтра – цветы и ликованье. А если несколько скрежетов? А если забитое молчанье?

Да что говорить, каждый может вообразить ужас челове­ка, повторно переходящего из рук в руки, подозреваемого, унижаемого. Сколько придушенной злобы, засахаренной нена­висти, жалкого безумия! Сколько неизлечимых нервных забо­леваний! Сколько иссушающего горя! Не перечесть! Арма­геддон войны кончен, теперь – Армагеддон Культуры.

Мудряки житейские шепчут: «Как-нибудь утрясется». Значит, опять «как-нибудь», «авось да небось». А на «авосе» в долгий путь не поехать. Случилось многое, а стали ли люди добрее, зародилось ли взаимодоверие? Нет, злобность, бес­пощадность, затаенное лукавство засели под порогом. И как выгнать таких ползучих ехидн? Мудряк успокаивает: «Как-нибудь устрясется». Но на «как-нибудь» ехать не полагается.

Бывало, Серов говаривал: «Придет час, когда человеку придется показать истинный паспорт». Вот и пришел такой час, и человек должен предъявить свой тайный, подлинный паспорт. О таком подлинном паспорте человек должен нау­читься помыслить сызмальства. Учителя и семья скажут ма­лышам, где истинные ценности.

Утилитарность привела к атомическим бомбам. Человеч­ность со всеми гуманитарными достижениями была засажена в чулан – за ненадобностью. Но сердце человеческое бьется не об утилитарности, но о познаниях высших, о творчестве, о красоте, о любви.

Труд, великое творчество, высокое качество поднимут по­никший дух человеческий. Мыслитель сказал: «Молитвенно примем дар труда».

 

24 сентября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Друзья!

 

Армагеддон войны кончен, теперь человечество должно решить Армагеддон Культуры. АРКА есть свод доброго вза­имопонимания. Пусть под этим благим сводом крепнет стро­ение истинной незыблемой Культуры. Не шаткая цивили­зация, подчас забывающая о человечности, но прекрасная Культура, неугасимый светоч на путях восхождений, пусть будет нашим общим достижением.

АРКА уже не говорит о войне, об ужасах, постигших смятенное человечество. АРКА будет вестником радости, гон­цом светлого строительства. Народы подадут друг другу руку не только для взаимной обороны, но ради взаимного преуспе­яния. АРКА несет правдивые оповещения – она хочет тру­диться для прочного мира, для мира вселенского.

Елена Ивановна уже писала Вам о своевременности воз­рождения «Знамени Мира» – нашего Красного Креста Куль­туры. Поистине, опять надо твердить о культурных ценнос­тях. Эта деятельность неразрывно близка с АРКА. Необозри­мо поле Культуры, на такой великой пашне все – от мала до велика – могут найти приложение благотворного труда. За эти годы человечество узрело столько вандализмов столь грубой бесчеловечности, что Красный Крест Культуры должен засиять.

Вспомните крупнейшие имена всех, примкнувших к Зна­мени Мира. Архивы наших конвенций запечатлели прекрас­ные слова, не стираемые никакими вандализмами. Если кто-нибудь робкий усомнится, как снова поднять Знамя Куль­туры, скажите ему, что никакой переобремененности и не требуется. И денег Культура не просит.

Зерна, благие посевы, каждый может посеять в своем кругу, в саду своих лучших устремлений. Каждый имеет до­ступ к печатному слову и может использовать и эту возмож­ность во благо. Все мечтают о мире, о крепком мире, но он не придет через международную полицию, не утвердится за­претами и угрозами. Мир может заложиться в сердце челове­ческом, но оно может преисполниться доверием лишь через Культуру.

Мир через Культуру – наш постоянный девиз. События доказали, насколько необходим человечеству щит Культуры. Если кто-то воображает, что «цивилизованный» человек не может одичать – он ошибается. Цивилизованный дикарь – самое отвратительное зрелище. Итак, опять потрудимся во имя Красного Креста Культуры. Не надрывайте сил, но при­ложите все добрые возможности к целению ран человеческих.

Соберитесь малыми ячейками по лицу земли, и каждая такая добротворная ячейка где-то что-то как-то облагородит, возвысит мысли и создаст новый оплот Культуры. Цементиро­вание пространства во благо общее есть панацея, доступная каждому. Пусть неумолчно звучит зов ваш о Культуре, обо всем Прекрасном, чем живо сердце человеческое.

От Гималаев привет!

 

24 сентября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Сотрудники

 

Прилетели сразу два Ваших письма – от 25 Июня и 1 Августа, видите, как беспорядочна почта. В деле Картин­ной Корпорации пусть последнее слово всегда остается за Вами. Хорши будут писать свои злостные небылицы, а Вы продолжайте твердить Ваши справедливые заключения. Не­понятно, почему шеры Майтланд до сих пор за нею? Десять лет прошло. Какая-то чепуха, но ведь она против Вас не пойдет. Дело Людмилы не останавливали, но адвокат Хорша говорил Редфильду, что пока это дело не начато, Хорш не будет ничего творить с картинами. Как ни дряхл Редфильд, он должен знать этот эпизод. Во всяком случае, без чест­ного, культурного, энергичного адвоката никуда не пойдете. Приходится пока отбиваться повторными утверждениями о Картинной Корпорации. Чтобы последнее слово всегда оста­валось за Вами.

Будем помнить, что из пяти судей двое были за нас, а трое (конечно, предубежденных) – за Хорша. Таким образом, не было единогласного решения. А Вы знаете, какие приказа­тельные телефоны давались преступным покровителем зла. И в будущем дело будет поставлено с принципиальной точки зрения о расхищении имущества, принесенного в дар нации. Размножьте постановления 1929 года, чтобы каждый из Вас имел его под рукою. Пусть оно будет и у Уида и у Магдали­ны, у Валентины – у всех, кто должен знать его. Повторяю, что это постановление Комитета не может быть игнорировано – иначе все решения Комитета за двенадцать лет недействи­тельны. А ведь учреждения жили и действовали по этим по­становлениям. Но где тот защитник, который посмотрит четко и прямо в суть дела? Прочтите это Валентине.

Одновременно с Вашими письмами пришли из Москвы от Славянского Комитета два номера журнала «Славяне» от Де­кабря 1944 и от Января 1945-го. В Декабрьском номере мой записной лист «Славяне», но с измененным заглавием и со многими пропусками. Так или иначе, журнал дошел, хотя и через восемь месяцев. Может быть, и еще где-то было, но осталось неведомым. Значит, Анисфельд жив – он всегда жил в Чикаго. Привет Бурлюку. Как-то умолк Стравинский. Что делается у Завадского? Хорошо, что послали Базыкину отчет и Грабарю. Пожалуй, лучше посылать непосредственно.

Приехал Святослав с женою. Прекрасное впечатление. Не только внешне, но и внутренне чувствуется хороший человек. Видимо, и сама Девика Рани почувствовала себя хорошо. Да, индусы и русские особенно близки. Принесли местные земиндары13 богиню Трипура Сундри, пришли в праздничных наря­дах, танцевали, гремели барабаны и здешние трубы. Пусть будет все хорошо!

Можете ли Вы слушать Москву? Хорошо, что спросили о Веснине и Пименове. Появляются новые композиторы; среди них Тренев (балет «Лоренцо») в характере Равеля и Дебюсси. Наверно, много новых даровитых, но слышать их не удается. Вообще, последнее время Москва у нас плохо слышима. Хотелось бы больше знать о деятелях искусства во всех областях. Достижения! Вот в 1932 году вандалы разрушили памятники на Бородинском поле и писали на развалинах: «Долой проклятое прошлое», а в 1934-м по на­родному требованию исторические памятники восстановляли. Затем и Александр Невский и Суворов и Кутузов пригоди­лись. «Война и мир» Толстого опять появилась, и Куликов­ская битва и Полтава – все вспомнилось. 1932-й был плохим годом, ведь и масловский вандализм к нему отно­сится. Где-то записаны все вандализмы, чтобы оберечь на­род от безумия. Тактика фигового листа ведет к бедствиям. Перед войной в Лиге Наций немец из Данцинга показал «длинный нос» всему собранию, а Иден предложил на эту выходку: «Не замечайте! Не замечайте!» А заметить и по­чувствовать скоро пришлось. Вот и сейчас повсюду самое беспокойное положение. Никаким фиговым листом его не прикроешь. Армагеддон Культуры!

Говорят, что цензура снята и в Америку можно посы­лать книжные пакеты. Послали Вам три печатных пакета. Скажите, дойдут ли? Все эти материалы Вам нужны. Пусть будут под рукою, не знаем кому, когда, как и что потре­буется. И брошюру о Знамени Мира послал Вам, ведь кто-то ее не знает, а кто и знал мог забыть за армагеддонные годы. Может быть, и Магдалина в своем кругу посеет до­брые зерна. Все культурное близко АРКА. Следим за радио и за газетами и ничего не слышим о культурных ценностях. Не слышно ли у Вас чего-либо? А то выходит, что мир словно бы забыл о самом ценном, чем жив дух человече­ский! Столько писали о немецких, финских, румынских вандализмах и грабежах, а теперь – ни слова! Непонятно. Следите за культурными новостями. Писали, что заставят вандалов восстановить все разрушенное и вернуть похищен­ное, а теперь замолчали.

Нужен, нужен Красный Крест Культуры! Какая ошибка забрасывать культурные ценности напоследок! Хотя бы с вос­питательною целью они должны быть поставлены во главу. Увы, народы очень нуждаются в воспитании, а сейчас в хаосе переживаний особенно. Некоторые надеются, что теперь все беды кончились и наступит благорастворение, и с этими людьми нужно поступать жалостливо и не слишком огорчать их. Бедняги сами узрят действительность. Британское радио не может скрывать о голоде, о массовой безработице, о раз­ногласиях. Министры оповещают о критическом времени. Все это нужно как-то пережить. А тут еще губительные гамма-лучи, и ученые не знают размера последствий атомических «достижений».

Последите, какие странные заболевания сейчас обнаружи­ваются. Показательно! Здесь ходит странная эпидемия. По­лучается сыпь, сильно чешется, как бы огнем обдает, потом озноб. Иногда доходит до нарывов. В деревнях толкуют, что это «от войны». Не слышно ли и у Вас что-либо подобное? Конечно, много и воспалений слизистых оболочек. Надо наде­яться, что врачи подмечают все такие поветрия.

В одном из прошлых писем Вы спрашивали, как быть с Академией в послевоенное время. Думается, начните со­бирать почетных членов. Сперва местных, а потом, когда почтовые сношения вполне наладятся, и иностранных. Ко­нечно, не спеша. Таким путем обогатятся силы и подойдут новые возможности. У Вас уже имеются такие полезные си­лы, как Ватсон, Мясин, Олин Дауне, Радосавлевич и др. Потом можно будет назвать таких крупных иностранцев, как Эпстейн, Местрович, Метерлинк, Радхакришнан, Халдар, Зулоага, Шауб-Кох, Мунк, Гордон Боттомлей, Конлан и др[угие] – но это потом. Все теперь должно обновляться. Много молодежи вернется к мирному труду и познаванию. Задумана картина «Новые стены».

Вы правы, на телеграмму из Польши можете ответить, что повсюду может быть культурная работа в пользу Знамени Мира, и Вы будете рады слышать об их успехах. Наверно, и в других странах проснется подобное культурное движение. В добрый час! Лишь бы побольше сотрудников. Вот беда, что Магдалина не нашла применения в Нью-Йорке – она такая полезная сотрудница. Трагедия в том, что добрые сотрудники имеются и где-то стучатся мысленно, но путей не находят. Ведь пришли Магдалина, Валентина, Маркова, Сикорский, Уид – много полезнейших. Армагеддон Культуры всколыхнет новые молодые силы. Сотрудники! Привет Вам на Вашем благом труде.

 

1 октября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Смятение

 

Только что отлетело наше очередное письмо [от] 1-10-45, как прилетело Ваше от 23-8-45 из Голливуда. Одновременно пришло письмо Мориса (спрашивает, где ему записаться в члены АРКА). Пошлите ему отчет и чудесные весточки от Магдалины – передайте ей наши сердечные приветы. Присла­ла она свою графику – ко дню моего рождения и свой порт­рет – такое милое, вдумчивое лицо.

По-прежнему повторяем: без особо хорошего адвоката ни­чего не начнете. Явилась у нас мысль – потолкуйте с ней между собою. Не сделать ли, чтобы Магдалина в какой-то дальней провинциальной маленькой газетке напечатала поста­новление 1929 года как документ, значительный для народа Америки. Сделать это спокойно, без сенсации, как хронику о документе национального значения. Вы возьмете сто или две­сти номеров этой газеты – нам пришлете десяток. Через не­которое время то же самое можно повторить в Калифорнии и так далее – пространство будет насыщаться и новые люди придут. Ведь этот документ не секретный, и народ Америки имеет право знать о нем и должен знать о своем достоянии. Обдумайте и сделайте, ведь так много маленьких местных газет.

Радуемся о Вашей поездке в Калифорнию, это так осве­жает. Пришло и милое письмо от Катрин – мы ее понимаем. Славный, славный человек она и Инге. Хорошо, что нелепый эпизод с Эми давно покончен. Говорят, что скоро здесь будет представитель, тогда мы прежде всего с ним переговорим. Для всего нужны добрые сроки. «Корона Мунди» и Дювернуа дошли. Холст дошел – большое спасибо. Отчеты АРКА до­шли. Надеемся, папки и темпера скоро дойдут. Написал очерк «Армагеддон Культуры». Нужно сейчас напоминать, что решение дел зависит прежде всего от культурного к ним под­хода. «Русь» в ВОКС не посылал – если хотите, пошлите в ВОКС и в Славянский Комитет.

Английская пресса сообщает невероятные вещи об аме­риканцах в Японии. Говорят, это не оккупация, а какой-то карнавал с покупкой сувениров. Из Бельгии жалуются на аморальность американцев, так же и из Франции. Что же это такое? Откуда аморальность? Сперва писали об австра­лийцах, а теперь все об американцах. Конечно, Алексей Каррель тоже не поскупился на аттестации, но теперь не­благополучие прогрессирует. К чему же понимаем эти пе­чальные вехи? Да все к тому, что Культура больна, и народы нуждаются в заботливом воспитании. Значит, каж­дое культурное учреждение должно быть внимательно обе­регаемо.

АРКА – как цветок целебный – пусть растет и крепнет. Знамя Мира пусть развевается и зовет к доброму созидатель-ству и прогрессу. Красный Крест Культуры откроет свои бла­гие лечебницы. Армагеддон Культуры гремит громче пушек. Вы сетуете на трудность переписки с ВОКСом, везде трудно! Мой манускрипт «Химават» уже год в руках издателей, и, судя по переписке, можно было ожидать, что книга уже гото­ва, а вместо того получаю письмо с просьбою прислать ма­нускрипт. Телеграфировал им – вот какие дела! Опять не­жданные письма, на этот раз из Китая, от незнакомых людей о незнакомых людях. А от друзей ничего, словно бы они ис­чезли. Кажется, если незнакомцы могут писать и письма их доходят, то тем паче дошли бы письма от друзей. И где все рижане? Уж, наверно, они хотели бы сообщиться.

Теперь, как в старинном балете «Волшебные пилюли», дом стал вверх дном и из него вниз головой побежали на руках люди. Газеты повещают, что японский император хо­чет отречься в пользу малолетнего сына. Малолетний япон­ский император, малолетний король болгарский, малолетний Далай-лама, малолетний Таши-лама – может быть, и еще найдутся малолетние – недурная конференция. «Тайм» пове­ствует, как маршал Жуков подвыпивши на каком-то банке­те в Берлине, нацепил свою звезду на Дорис Дюк. Если это вранье, то журнал нужно преследовать, а если нет... Только из газет и радио можно слышать всякие странности, и опять думается о Красном Кресте Культуры и не только для военных времен, но вообще для неотложного воспитания народного.

О судьбе «Славы» Вы все-таки запрашивайте. Теперь лет­ний разъезд кончился, и когда-то должны ответить, тем более что Вам это потребуется для годового отчета. Все мы привык­ли к точной и безотлагательной корреспонденции, и потому такие безмолвия особенно удивительны. Впрочем, теперь по­всюду жалуются на падение переписки, – цензура и скверная почта тому способствуют.

Была ли у Вас связь с Вадсворт Атенеум? Хартфорд, ка­жется, Коннектикут – там много русских театральных эски­зов и костюмов. Для Ваших списков – хороший материал. Что же Мясин? Каковы его планы? Ведь не зря же эскизы посылались. Или сейчас в «мирное» время дела еще труднее, нежели во время войны? ТАСС прислал серию изданий Ака­демии Наук – полезный материал.

Сейчас нам передавали показательный случай с перелива­нием крови. Индус, природный вегетарианец, не пьющий, не игрок опасно заболел. Без его согласия и ведома ему перели­ли чью-то кровь. Через месяц он потребовал мяса, вина, пи­ва, и привычки его круто изменились. Вполне понятно, но пора подумать о последствиях.

Пришло письмо Жина от 9 Сентября. Мы очень понима­ем его заботы, но у кого их нет теперь, когда загремел Ар­магеддон Культуры? Одно можно сказать: «Вперед и вперед». «Либерти» была тесна для Жина, и ему удалось выйти на широкую дорогу, а на ней много всяких встречных и прият­ных и неприятных – ничего не поделаешь. Почему Жаннет полетела – для сердца полеты нехороши. Пусть не слишком хлопочет по дому – слишком утомляться ей вредно, пока опять окрепнет. Часто сердечно думаем о них и о Вас – сколько у Вас хлопот и как мало помощников. Дрожат ритмы смятенного мира. Всюду смятение. «Если устал, начни еще. Если изнемог, начни еще и еще!» Такова жизнь, таково пре­одоление. Привет Вам всем, нашим славным, родным в духе.

 

15 октября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Сотрудница

Дорогая наша сотрудница,14

Спасибо, большое спасибо за Вашу прекрасную статью «Сокровенное». Радостно видеть, как Вы быстро совершенст­вуетесь, овладеваете ясным, доброжелательным изложением. Уже писал я Зине – какая полезнейшая книга составится из Ваших статей.

Поистине – в добрый путь! Е.И. так рада видеть, как в каждой статье Ваше дарование растет. Именно теперь люд­ское сознание помутилось, и зерна добротворчества нужны, как никогда. В последних статьях мне приходится напоми­нать: «Армагеддон войны окончен, но теперь человечеству предстоит Армагеддон Культуры – еще более трудный». Все заветы добра должны быть усвоены. Молодое поколение должно воспитываться в осознании истинного восхождения. Или «вперед» или «назад» – нет середины.

Если придется ехать в Прагу, в Злату Прагу, посмотрите на это передвижение как на восхождение. Новые лю­ди! Центр славянства! Сближение ветвей единого всеславян­ского древа.

Наверно, в Праге найдется газета, где Вы будете продол­жать писать, да и в Америку пошлете – добрые нити надо хранить. Конечно, увидите Русский Музей в Збраславском Замке около Праги. Встретитесь с Булгаковым – передайте ему мой сердечный привет. Не возобновилась ли его перепи­ска с нашими друзьями-рижанами? Когда встретите министра Яна Масарика, привет ему от нас всех. Жив ли Лосский? В московском журнале «Славяне» (Декабрь № 12, 1944) был мой записной лист – в нем я поминал добром Злату Прагу. Конечно, и с посольством нашим Вы будете встречаться. И это хорошо. Вы найдете чуткие слова не в споре, а в душев­ном касании. Без сомнения, Вы встретите много русских – ведь там теперь смежная граница. Обо всем встреченном нам напишите. Посылаю вырезку из здешнего Чехословацкого бю­ро и статью Руфины Хилл – может быть, она теперь в Пра­ге. Не будет ли там Игорь Грабарь? – все это полезный материал.

К моему 70-летию из Лондона Масарик прислал друже­скую телеграмму с приглашением в Прагу. О Златой Праге всегда сердечно вспоминаю. Так и Вы смотрите на Прагу как на продвижение.

Поблагодарите от нас Вашего мужа за его доброе отноше­ние к моему покойному брату. Ведь об их жизни в Москве мы ничего не знаем, да и о болезни имели лишь краткую телеграмму. И теперь никаких вестей. Конечно, почта очень плоха, и мирное время ее не улучшает. Вот проскочило через Америку одно письмо Грабаря, и опять молчание.

Итак, в добрый путь! Шлем Вам наши лучшие мысли. Привет Вашему мужу и Мише.

Сердечно...

 

20 октября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Знамя Мира

(24.10.1945)

 

В день Второй мировой войны мы писали:

«ОХРАНИТЕЛЯМ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Громы Европейской войны требуют, чтобы опять было об­ращено живейшее внимание на охрану культурных ценно­стей. Пакт о таком охранении находится на обсуждении в целом ряде европейских государств и уже подписан двад­цатью одной республикой Америки. Конечно, при начавшихся военных действиях уже невозможно ожидать, чтобы какие-то соглашения во время самой войны могли произойти. Тем не менее деятельность наших комитетов во всякое время должна быть плодотворной. Вспоминая положение охраны культурных ценностей во время войны 1914 года, мы должны сказать, что в настоящее время этому важному вопросу уделено несрав­ненно большее внимание со стороны правительств и обще­ственных учреждений. Без сомнения, работа наших коми­тетов, благотворно возбудившая общественное мнение в этом преуспеянии, оказала свое влияние. Кроме правительственных распоряжений, именно общественное мнение является первым охранителем национальных сокровищ, имеющих всемирное значение. В течение прошлой великой войны мы прилагали посильные меры, чтобы обратить внимание на недопустимость разрушений исторических, художественных и научных памят­ников. Затем в течение недавних столкновений, как, напри­мер, в Испании и Китае, нам приходилось слышать об упо­минании и приложении нашего Пакта.

Так же и теперь все наши комитеты и группы друзей, которым близка охрана всенародных сокровищ, должны, не покладая рук, не упуская ни дня, ни часа, обращать обще­ственное внимание на важность и неотложность охраны тво­рений гения человеческого. Каждый из нас имеет большие или меньшие возможности для распространения этой всечело­веческой идеи. Каждый имеет связи в печати или состоит членом каких-либо культурных организаций, и да будет его долгом сказать повсюду, где он может, доброе и веское слово об охране всего, на чем зиждется эволюция человечества. 24-го Марта наш Комитет предпринял ряд шагов перед евро­пейскими правительствами, обращая внимание их на неот­ложность охраны культурных ценностей. Такой призыв, как видно, был чрезвычайно своевременным. Пусть же теперь каждый сотрудник в культурном деле припомнит все свои связи и возможности, чтобы посильно укрепить общественное мнение, ибо оно прежде всего является хранителем мировых сокровищ. Друзья, действуйте спешно!

Гималаи

3 Сентября 1939 г.»

 

Опасения наши оправдались. Эта война была неслыханно разрушительной и жестокой. Как апофеоз разрушения возник свирепый призрак атомических бомб. Вполне естественно, что теперь наши комитеты Пакта и Знамени Мира опять начинают свою мирную, культурную работу, притихшую в дни войны.

Поистине, Армагеддон войны прошел, но Армагеддон Культуры начался. Сейчас каждое мирное строительство должно быть сердечно приветствовано. Труженики на пашне Культуры должны быть ободрены как герои светлого будущего.

Без шумихи, без ссор, без вредных упреков мы должны опять приняться за наш плуг и приступить к новой, целительной пашне. Столько разрушено. Множества людей обездо­лены, поникли многие добрые труды.

С чего же начать? Прежде всего с молодежи. Каждый может найти доступ к какой-либо школе и сказать там доброе слово о значении культурных ценностей, об охранении их. Молодежь часто не представляет себе, что культурные ценности являются величайшим народным достоянием. Весь народ должен уметь оберечь их для будущих поколений. Мо­лодые сотрудники принесут в семьи этот зов, многие сердца, подавленные каждодневным бытом, загорятся благостным светом о прекрасной жизни.

Молодые сотрудники напишут школьные сочинения о мирном труде во имя народного достояния. Они соберут данные о памятниках всех веков и народов, находящихся в их округе. Свет сотрудничества озарит молодые умы. Наверно, найдутся и учителя, примыкающие к культурному строительству. В добрый путь!

Также подойдите к женским организациям, помня, как рьяно они поддерживали наш Пакт, наше Знамя Мира. В изданиях, посвященных Пакту и Знамени Мира, запечатлено много ценнейших решений. В книгах «Твердыня Пламенная» и «Держава Света» имеются целые главы – зовы и отклики о хранении культурных ценностей – великого всенародного достояния.

В добрый путь!

 

24 октября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Круги

 

Прилетело письмо Зины от 23-9-45 – такое содержа­тельное и славное. Предложения Уида нам нравятся – пра­вильны. Лучше давать страницы членам, когда взнос будет три доллара. Лучше писать самому Хоршу, а не его адво­кату. Дело ясное! Хороши Ваши намерения о заместителях. Хорошо, что Магдалина получила назначение в Нью-Йорк. Все это хорошо и дельно. Правильно Зина говорила в кон­сульстве. Так и прилагайте все по местным условиям. Если можно, узнайте – едут ли Коненковы или она одна – со­всем или временно? Очень трогательно отношение Уида к картинам. Показательно, что у него именно «Помни». Лю­бопытно, удастся ли Вам поместить в дальней газетке де­кларацию 1929 года? Такое насыщение пространства очень важно. Не судьи подкупные, но само пространство возопит. Именно, пусть сперва на окраинах зазвучит истина, а затем круг сожмется. На зверя всегда ходят кругами. Бывало, ког­да в Изваре мы на лыжах тропили рысей – долго кружили, сужая круги и замечая, чтобы не было выходного следа. Зверь через круг не пойдет. А когда круг становился ма­лым, глядели по деревьям, ибо зверина могла притаиться и высоко на ветках. Так и с двуногими зверями-вредителями. Ух, зорко надо следить за их злыми выпадами. Ну, да Вы достаточно знаете повадки грабителей.

Жаль, что Валентина уезжает в Прагу, впрочем, и там она продолжит полезную работу. Может быть, и газета найдется для ее статей. Очень характерно Ваше сообщение о хладнодушии к АРКА, замеченном Вами в Калифорнии. На­верно, многие наши соотечественники тоже тому способствуют. Вы поминаете о Богдановой, бывшей жене Чишина. Может быть, это Фешин, живший в Санта Фе? Не умер ли он? Сведения так сбивчивы. То Нижинский убит, то жив, то болен, то здоров. Поймите! Впрочем, я был дважды похоро­нен, и неплохие некрологи писались. Всяко бывало! Значит, Аренсберг вообще не пригоден, да, может быть, и коллекции вовсе не так уж ценны; пусть пребывает в абстракции.

Ко всем слухам приходится относиться осторожно. Велики смены в мире. Давно ли французы и англичане готовили вой­ска для посылки в Финляндию против русских. Так было, и все это знают, а теперь – союзники! Вот и гениальнейший поехал «на отдых». Поляки не прочь подраться с чехословаками. В Палестине чуть ли не «священная война». Аннамиты против французов, яванцы против голландцев. В Аргентине – перестановка мебели. Бурлит вселенная! Странно молчание друзей из Франции. Имеем вести из Швейцарии, из Бельгии, из Голландии, из Англии, из Алжира, из Австрии, из Китая и ничего из Франции, ничего из Риги, ничего из Праги, Бел­града. Но не надо их беспокоить – должно быть, у них усло­вия особые.

Читали ли Вы хорошую статью Герберта Торнбулла (вице-президента Королевского Общества) об атомических бомбах – очень показательно! А губительный тайфун тоже показателен. Не было ли в Ваших газетах описания заме­чательной археологической находки в Иерусалиме? У нас было радио и в местной газете об открытии погребения, причем был найден греческий манускрипт с описанием рас­пятия Христа. Рукопись относится к семидесяти годам после распятия. Последите, не было ли у Вас более подробного описания такого замечательного открытия. Если бы скорей дали полный перевод манускрипта! Вот бы теперь направить освободившихся солдат и пленных на раскопки – сколько замечательных открытий произойдет! Многие заблуждения выправились бы!

Вообще, если один, всего один, мировой военный бюджет дать на просвещение – сколько невежества было бы просвет­лено. Сколько цивилизованных дикарей превратились бы в культурных тружеников. Мало, как попугаи, выкрикивать слово «культура», надо, чтобы она обнаруживалась на деле. А то как послушаете о подробностях быта в разных странах – право не знаешь, в каком веке люди живут. И нельзя все валить на войну, не от войны многая звериность.

Муромцев прислал доброе письмо, но как нелегка жизнь и у Вас! И как она наладится среди смятения душевного?! Вот и у нас готовятся к возвращению войска, но сама пол­иция предупреждает о всяких возможных трудностях и даже грабежах. Вы спрашиваете о здоровье нашем, ничего, непло­хо. Трудимся, творим, действуем. Илья пишет, что читал в русской газете о женитьбе Светика, в какой? Пришлите вы­резку. Верно, и в американских газетах было.

Илья пишет, что «покровитель зла» из кожи вон лезет, чтобы зверские атомические бомбы были даны всему челове­честву. Илья добавляет – верно, для того, чтобы всеобщая катастрофа скорей наступила. Неужели Уоллеса все еще де­ржат и Хорш еще в недрах пресмыкается? Какая банда кле­ветников и грабителей! Даже удивительно, что общественное мнение настолько слабо и претерпевает такое глумление над достоинством человеческим.

Да, да, пусть еще новые добрые сотрудники подходят. Пусть уроки Марковой растут. Пусть она не очень мучает грамматикой, а скорей развяжет разговорный язык. Мы знаем здесь индусов, научившихся значительному набору слов, а ошибки потом выправляются. Иначе сложность грамматики может отпугивать, а особенно многие исключения, принятые даже в литературном языке – у Тургенева, у Пушкина, у Достоевского.

Пришли картоны и краски – спасибо большое. Краски хороши, но картоны совсем не по образцу – тонкие и глад­кие. Прилагаю еще образец – не найдется ли у них именно такой сорт, ведь именно у них покупались наши прежние картоны? Попытайте, нельзя ли по образцу достать в том же магазине. И упаковку потверже, а то эта согнулась в пути. ТАСС прислал пачку газет «Советское Искусство» и «Литера­турная газета». Жаль, очень старые – от прошлой весны, все еще много о войне. Пришлось ли Вам встретиться с предста­вителем ТАССа – наверно, такой имеется в Нью-Йорке? Спрашивайте о «Славе» – ведь она дар.

Меня просили здесь написать большую автобиографию – было желание издать. Пришлось огорчить друзей: как ее на­писать, слишком многое происходило, бесчисленны встречи, нельзя обойти события, невозможно перечислить битвы. Нет, нет, не хватает сил, да и от искусства такое писание оторва­ло бы – каждый день часов пять около картин. Да и забы­лось многое, а выкапывать старых покойников тоже невесело. Правильно замечают о многих ошибках, допущенных писате­лями – кто по неведению, кто по зависти. Исправлять вся­кую чепуху нерадостно. Вперед, вперед и вперед. Жаль, что многие «Гималаи» уходят, а хотелось бы их довезти на Роди­ну. О ней думаем, а Юрий-то как хочет там приложить зна­ния! Много их накопил он. Дайте, пожалуйста, Археоло­гическому Институту здешний адрес, я – пожизненным чле­ном, а изданий не получаю. Кстати, не удалось ли Вам отту­да достать две картины? Итак, действуйте, накопляйте новые силы, новых сотрудников. И любите друг друга.

 

1 ноября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Доплывем

 

Прилетело большое письмо Зины от 6-10-45. Как пони­маем всю Вашу перегруженность работою, болеем сердцем за Дедлея – за все его утомительные переезды. Пашня Культуры тяжка, но зато и почетна. Вот Вы имеете знаме­нательные запросы из Стокгольмского Университета и из Голландии. Все это показывает, что деятельность врастает в жизнь. Такое органическое врастание дается лишь упорным трудом и временем. Все, что Вы пишете, доказывает, что врастание происходит. Мы не предполагали, чтобы Знамя Мира началось обширным Комитетом. Именно, пусть оно врастает в жизнь постепенно. Вы имеете Радосавлевича, Уида, Фогеля, Жина, Муромцева, Магдалину и Ваш кру­жок. К хорошему корню прирастут и новые побеги. Глав­ное, чтобы корень не засыхал. В прошлых списках имен найдутся и еще деятели и деятельницы. И молодежь нако­пится. А гоняться за павлинами и фазанами с их пышными хвостами не нужно.

Здесь упорно говорят о скором приезде Представителя. Если так, то прежде всего с ним повидаемся. В Сентябрьском номере «Твенти Сенчури» была напечатана статья Те­рещенко. Послал ее Вам. Скажите ему, что статья произвела очень хорошее впечатление. Жаль, что теперь из-за недостатка бумаги редко дают оттиски. Все обещают и обилие товаров и понижение цен, но на деле не видно. Носовой платок, стоивший четверть рупии, теперь пять ру­пий. Прилетело отличное письмо Жина (1-10-45) о добром здоровье Жаннетт. Именно так, как мы и писали. Пусть только не слишком она утомляется домашними хлопотами. Славные люди! Наверно, Хорш опять ответит Вам какой-то гнусностью, а Вы ему опять по справедливости. А там, мо­жет быть, и «покровитель зла» сковырнется. Ведь есть и космическая справедливость, а надеяться на «справедли­вость» всяких франкенталеров или Франкенштейнов нельзя.

Посылаю Вам два обращения к друзьям нашего Пакта и Знамени Мира. Может быть, найдете полезным дать «Знамя Мира» как письмо к членам АРКА. Ведь после военного пе­риода следует перестраиваться на общекультурный путь, и каждое напоминание о народном достоянии полезно. Кстати, напомните этим, что группа Пакта и Знамени Мира жива и ведет неустанную культурную деятельность. А на всяких «по­кровителей зла» не обращайте внимания. «Собаки лают – ка­раван идет».

Теперь о клише. Вы пишете, что у Вас больше нет кли­ше, но они где-то есть. В 1938-м Франсис отбирала для Риги по нашему списку. Но ведь это была лишь некоторая часть. Значит, остальное (а там были очень хорошие) где-то имеет­ся – или у Катрин или у Вас. Там есть набор из Арчера, из Гималаев (Брентано), из бюллетеня Музея, из открыток – словом, очень много. Мы помним, что в Ригу были посланы только по нашему списку, а где все остальные? И откуда Франсис их отбирала? Постепенно многое находится. Вот од­но время казалось, что открыток больше нет, а потом Инге нашла. Может быть, Инге протелефонирует Франсис и спро­сит, откуда та выбирала клише для Риги. Хорошо бы выяс­нить, ведь клише могут потребоваться для чего-то полезного. Удалось ли Магдалине устроить выставку репродукций? Здесь индусы очень хотели купить монографию Еременко. Вообще, хорошо бы с ним наладить отношения. Ведь его монография хорошая и будет время – она понадобится. Здесь еще в один журнал просили быть поч[етным] советником. По всей Ин­дии! И все статьи и репродукции требуются – просто беда. Без секретаря трудно. Но весело преодолевать всякие трудно­сти. Приходят какие-то незнакомые – все хотят купить. А как услышат, что маленькая темпера 500 рупий – вздыхают: «не для нас». Впрочем, теперь 500 – все равно, что сто дово­енных. У Вас ведь такое же положение вещей. Бевен говорил о критическом положении в Европе. Вот он, Армагеддон Культуры! Трогательное совпадение.

Милое письмо от Жина от 10-10-45. В нем он поминает о нужности вызвать к жизни Пакт и Знамя Мира. Своевре­менно! С этой же почтою пришло письмо с юга Индии о том же. С разных концов деятели настойчиво говорят о том же. Пусть доброе семя растет. Очевидно, после военных уклонов люди ищут культурных путей. А что же будет ближе, нежели забота о народном достоянии? О том же звучит и письмо С.Дева (копию посылаю для архива). Каждый по-своему – кто более духовно, а кто земными путями – пусть идут туда же, к лазурной горе, где живет все высокое, то, что люди зовут возвышенной Культурою.

Среди молодежи ищите. Неправильно обвинять молодежь в вульгарности и легкомыслии. Среди трудящейся молодежи бьются сердца, взыскующие подвига. Герои не образовывают­ся – они родятся. Зорко различайте признаки будущего по­движника, героя. Скромно опущены крылья героя, чтобы прекрасно взлететь в час сужденный. Вот еще один кружок молодежи просит принять его под покровительство. Не знаю их, не видал, но намерения их хорошие. Если их можно ободрить, то так и следует сделать. Может быть, и еще где-то Знамя Мира воздвигнется на общую пользу.

Если, как Вы пишете, Бенуа умер, то из всей группы «Мира Искусства» остались Грабарь, Лансере, Остроумова-Ле­бедева, Добужинский, Судейкин да я – немного. Солдатская песня говорит: «Один он остался из всей полуроты, но нет, он не будет назад отступать».

Нет ли вестей из ВОКСа? Должны же теперь пути сооб­щения улучшаться! Или они так и останутся в убогом состо­янии, так же, как и все цены. Из Англии сообщается, что семьдесят миллионов бродячих, больных, без крова людей в Европе. Бедствие неслыханное! Старый Китай опять принялся за свою давнюю разруху! Индонезия кипит, уже три револю­ции в Южной Америке! Поистине, Армагеддон Культуры. Каждая газета полна убийственными заголовками.

Как в бурю, надо кричать: «крепче держитесь друг за друга». А ураган глушит голос. Помню, в бурю ночью на корабле – за что ни схватишься, все летит – только бы ру­ки, ноги не переломать. А Океан, словно в насмешку, зо­вется Тихим. Вот так «тихий»! Но ничего, доплыли – так и доплывем.

Уже почти к Рождеству весточка долетит к Вам – сколько у Вас всякой всячины! АРКА, Академия, Агни Йога, Комитет Знамени Мира – какое разнообразие! А в сущности, все едино – служение Культуре. Каждый корень укрепляет единое древо. Долетело сейчас Ваше письмо от 17 Октября. Болеем за Вас. Понимаем, ох как понимаем! Прежде всего о Знамени Мира. Происходит явное недоразу­мение: друзья говорят об огромнейшей работе, а мы говорим об единой лампаде, которая должна теплиться неугасимо. Прежде всякой работы должен жить Комитет, должно быть местожительство. Те, кто говорят о двух годах, очевидно забыли мудрую пословицу: «Завтра, завтра – не сегодня...». Именно Вы правы в том, что сейчас говорят раны, нане­сенные Культуре. Неправы предлагающие передать идею в чужой комитет – исковеркают! Нет, пусть лампада горит и несет свой свет. Нужна непрерывность мысли, а размеры подскажет сама жизнь. Онемение ВОКСа показательно. Не­понятно, к чему терять дары и даже не признать посылки? А как же Культура-то?! Все сие примечайте и творите свою полезную работу. Если хотят в Индии еще печатать Тере­щенко – тем лучше. Если корреспонденты спрашивают, что им делать по А.Й. – да прежде всего читать и достойно распространять книги, но именно достойно. А лекции хло­потливы. Не надрывайтесь в бурю. Сибиряки говорят: «Быват и корабли ломат, а быват и не ломат». Доплывем. Привет всем друзьям.

 

15 ноября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Индия

 

Королевское Азиатское Общество в Бенгале обратилось к Юрию с предложением сделать во время юбилейных празд­неств доклад о сношениях Индии и России. Именно Юрий может сказать авторитетно на эту тему. У него собран бога­тейший материал. Как истинный историк он умеет говорить беспристрастно, а это сейчас редко встречается. Кроме обшир­ного научного, имеется литературный и художественный ма­териал, доказывающий, как издавна открыто было русское сердце к красоте Индии.

Переводы Жуковского «Наль и Дамаянти», «Бог и баяде­ра»; Бальмонта – «Асвагоша», «Сакунтала»; Балтрушайтиса – «Бхагавад Гита» и «Гитанджали» Тагора. «Садхана» и дру­гие произведения поэта широко читались в русских просто­рах. Мои «Лакшми-победительница», «Девассари», «Гайятри» появлялись в московских «Весах» и в других изданиях. «Ин­дийский путь» оказался как бы предвестником волны внима­ния к Индии.

По Руси восторженно читалось «Провозвестие Рамакришны» и пламенные книги Вивекананды. Во время построения буддийского храма и мечети (доказывавших широту воззре­ний народа русского) возникла мысль о перевозке в Питер древнего индусского храма. Этот эпизод должен быть отме­чен. Из своей последней поездки в Индию Щербатской вер­нулся с идеей перевезти древний индусский храм. Вместе с мечетью и буддийским храмом такое прекрасное прохожде­ние было бы и своевременно и замечательно. Мы схватились за предложение Щербатского.

В скромной квартире сестер Шнейдер (племянниц Минае­ва) в составе комитета буддийского храма мы обсуждали, как привести в исполнение мысль Щербатского. Местные расходы были не так велики, и наша трудовая складчина могла их осилить. Но вопрос транспорта был много труднее. Следовало послать архитектора, который бы тщательно промерил и перенумеровал все части храма. Затем в разобранном виде по­езда доставили бы храм в Бомбей, где все было бы погружено на пароход добровольного флота для прямой доставки в Питер. Список расходов стал сильно возрастать. Флот не согла­шался даром доставить такой тяжелый груз. Завязалась бесконечная волокита, денежная помощь не явилась, и нам горестно пришлось сложить оружие. А жаль, безмерно жаль – ведь индусский храм в Питере был бы таким прекрасным знаком дружбы. Почему быть лишь в Баку храму Большого Огня?

В Калькуттском Музее одиноко висит большая картина Верещагина из его серии «Индия-Гималаи». Где же все про­чие? Вот две маленьких книжки жены Верещагина об их ги­малайских – индусских поездках. Написаны довольно примитивно, но и за то спасибо. Как нужен инвентарь рус­ских произведений – иначе летопись русского искусства будет неполной. Вот после выставки в С.Луи восемьсот русских картин канули в бездну, а где они? Много русских прошло по Индии – Сталь, Голубев, Авинов, Ростовцев, и только в забы­тых журналах имеются их заметки. И теперь бывали Вави­лов, Щербиновский, Ульянишев, Перов – многие, но и эти путники прошли почти без следа.

Даже хотелось иметь индусский музей в Питере. Помню, с грустью мы узнали, что Виктор Голубев подарил свои ин­дийские собрания в Музей Гимэ и в Музей Чернусского. Мы надеялись, что он уделит хотя бы часть для нашего Музея Императорского Общества Поощрения Художеств. Впрочем, где этот Музей? И еще мечтали мы послать стипендиатов нашей Школы в Индию, но тут помешала война.

Где-то по русским просторам странствует книга «Основы буддизма» Наталии Рокотовой (псевдоним Е.И.). Читались с радостью книги об Индии Рагозиной. Теперь, как говорят, на Руси книги поглощаются читателями. Хочет знать русский народ и в широком познавании приобретает великую мощь. О друзьях, о братьях хочет узнавать народ. Если кто может помочь такому доброму познаванию, пусть это сделает безот­лагательно. Хотелось иметь в Индии русскую выставку, о чем я писал Потемкину, Грабарю, Щусеву – не знаю, дошли ли письма? Почта трудна. Святослав выхлопотал у здешнего правительства разрешение на русскую фильмовую выставку здесь. И такое ознакомление желательно.

В груде разрозненных сведений трудно понять, где нечто обособленное и где осколок целого ряда событий. Афанасий Тверитянин был в Индии и ценно запечатлел свое странст­вие. Но ведь таких путников, наверно, было много, но следы их завалены грозными обвалами. Множества костей белеют на караванных путях. Индусские селения на Волге, но поче­му на одной Волге? Ведь жил индусский раджа в Яблоницах под Питером.

Монах оставил свои записи о Гималаях, но таких хожде­ний было много и немало странников устремлялись в Бело­водье. Вот недавно Сураварди был причастен Московскому Художественному Театру, но и в иных местах могли быть друзья-сотрудники. Цыганка ворожит «Кала пани», помня свой исход из далекой Индии. Сибиряк повествует об Иосафе – Царевиче Индийском. Веды – ведать. Дом – дама. Дым – дхума. Дэва – Див. Лель – чудный пастух. Лал – красный, прекрасный. Открыто прекрасное сокровище народов.

 

20 ноября 1945 г.

Публикуется по изданию: «Страны и народы Востока», вып. 14, М., 1972.

Рерих Н.К. "Из литературного наследия". М., 1974.

 

Грабарю

(24.11.1945)

 

Дорогой друг Игорь Эммануилович,

Вот и мир пришел, и как будто цензура снята, а поч­товые сношения не улучшаются, если не ухудшаются. За время войны дошло Твое доброе письмо, приходили письма теперь покойного моего брата Бориса, писал Бродский, в журнале «Славяне» появился мой «Лист дневника», ВОКС извещал нашу АРКА, что моя рукопись «Слава» читается с большим интересом художниками и писателями, Юрий пол­учал весточки от Щербатского, но все это было во время войны, а теперь?

Главное, не знаешь, что вообще доходит. Писал я Тебе, писали Щусеву, Майскому, в Кремль. Юрий писал Баран­никову и в Академию Наук – и все как в подушку. Наша АРКА тоже жалуется на трудности переписки с ВОКСом. Получил ли Ты отчет АРКА за прошлый год? Как Тебе кажется – откуда всякие такие трудности?

В московских газетах (здешний ТАСС нам их посылает) читаем о Твоих трудах и достижениях, читали Щусева о гра­достроительстве – все это так радостно. Русь быстро шагает, и все братские народы вписывают прекрасные культурные страницы. Велико внимание к русским победам и военным и культурным. Вы не можете знать, как устремлено внимание молодежи ко всему русскому. Спрашивают, как поехать? Как приобщиться?

Тем более хочется знать о художественной и научной жизни, чтобы рассказать ждущим и любящим. Где Билибин? Ничего о нем не слышно. Жив ли Яремич? Мне писали, что Бенуа помер во Франции. Да, оставшихся из «Мира Искусст­ва» теперь меньше, чем пальцев на руках.

Шлем душевный привет Тебе и Твоей супруге. Авось дойдет!

Сердечно...

 

24 ноября 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Дела!

 

Прилетело Ваше многозначительное письмо от 31-10-45. Очень хорошо, если Магдалине удастся поместить декларацию 1929 года. Пришлите нам десяток вырезок и себе возьмите. Может быть, и еще где-нибудь удастся поместить. Мысль Уида хороша, но надо к ней очень подготовиться. Жин может постепенно разузнать, кто такой стоит во главе культурных дел, чтобы не попасть в лапы банде. Может с ним познако­миться? Мало ли какие махинации может натворить Хорш под прикрытием своего «покровителя».

Конечно, Хорш мог манипулировать с письмом, а вер­нее всего, мог намекнуть, где следует, что ответа вообще не требуется. От такого преступника можно ожидать всего. Итак, пусть Жин узнает, какие там люди заведуют. Конеч­но, расхищение народного достояния – тема крепкая, в крепких руках.

Все, что Вы пишете о ВОКСе, показательно. Правильно, что их твердо запросили. Правильны Ваши действия о Знаме­ни Мира – пусть накопляется полезный материал. Пусть Фо­гель и Уид постепенно ознакомляются со всею огромною работою проделанною. Чуется, что работа по Знамени Мира откроет для Дедлея новые широкие применения. Один брат – по Красному Кресту, другой – по Красному Кресту Культу­ры. Надеемся, нога Дедлея зажила.

Тревожны Ваши сведения о возрастании цен на помеще­ния. Вообще, что будет, если заработная плата не увеличит­ся, а все цены возрастут? Прямо – бедствие! Конечно, теперь многое разрешается каким-то особым порядком, но все же время небывало сложное. Сейчас пришли Ваши пакеты с де­сятью отчетами АРКА – спасибо. Не успеет дойти этот отчет, а уже приходится думать о следующем.

Наверно, Валентина и в Праге разовьет свою полезную деятельность, но для этого потребуется время – осмотреться, приложиться к новым условиям. Вполне естественно, что и Магдалина на новом месте вся поглощена новою работою. И не сразу она найдет новый ритм. Тампи пишет, что Эптон Синклер похвалил его книгу «Гурудев». Кажется, и раньше Синклер к нам был дружественен. В «Известиях» пишут, что в Троице-Сергиевой Лавре и посейчас безобразия, и какие-то хулиганы там поселились. А где же Грабарь и все охраните­ли? В Москве на археологическом съезде академик Волгин сказал, что теперь удалось изжить «вульгарно-материалисти­ческие построения». Показательно! В южно-индийском изда­нии «Кришна Пушкарам» воспроизведены: «Орифламма», «Охранительница» и «Зарево» – так знак Знамени Мира трижды повторен. Отличайте для комитета. Каждая подроб­ность жизни лишь доказывает, насколько неотложна оборона Культуры. Вот в своей речи Молотов помянул о многом, даже о свиньях, но ни слова не сказал о культурных ценностях. Сие весьма показательно. Где уж тут говорить об отсрочке мыслей о Культуре. Между прочим, Вы не поминали, были ли отклики на годовой отчет АРКА? Если не было, то и сие показательно. Неужели по-прежнему «писатель пописывает, а читатель почитывает» – и ничего! Все это примечайте, ведь надо все знать.

Убедительно будет слово Ваше, основанное на знании действительности. А если действительность покажет свою многоцветность, то ведь и вся жизнь разноцветна. В том и богатство сущего, а народ уже давно сказал: «Не бывать бы счастью, да несчастье помогло».

Мы радовались Вашему сообщению, что Ваши списки русских произведений в американских музеях так удачно по­полняются. Так при всяком случае и продолжайте эту полез­ную летопись – она очень пригодится. Помните, была большая русская коллекция в Филадельфии у Девиса (Амери­ка – Ла Франс). Странно, но мы никогда не могли найти местонахождение тридцати моих этюдов, исчезнувших вместе с 800 русскими произведениями после пресловутого разгрома русского отдела на выставке в С.Луи (1906). Метерлинк умер – значит, еще один друг ушел. Близок он был нам. Да, на­верное, и еще многие друзья ушли за эти годы, только мы еще не слышали.

Непонятнее всего молчание Парижа, Праги, Риги. Ведь Лукин был в добрых отношениях с Кирхенштейном – главою Латвии. Нельзя поверить, чтобы Лукин не имел ничего спеш­ного сообщить нам. Много странностей: неужели Югославская Академия не существует, неужели Португальская Академия (Коимбра) тоже онемела, так же, как Академия (Реймса), Морэ и все французские ученые и художественные общества? Каковы там условия быта? Когда-нибудь узнаем, а теперь – лишь бы теплились Ваши лампады.

Как нужны правдивые летописи! Если на нашем веку ви­дим множество заведомых извращений, то ведь то же самое происходило и в прошлом. Кто знает, когда больше злоумыш­ляли двуногие: в старинных караванных легендах или теперь, при услугах радио и телеграфа? Конечно, как в мегафоне, теперь все увеличивается. Значит, несменно дозорные должны особенно бдительно держать стражу на вышках во имя Исти­ны. Каждая черта правды, спасенная от извращения, будет прекрасным достижением. Кто-то когда-то скажет спасибо за охрану Истины.

При беседах о Знамени Мира помните, что наш Француз­ский Комитет через полпредство в Париже писал о Пакте Верховному Совету СССР. Я сопроводил это представление письмом Председателю Верховного Совета Калинину. Отказа не было. Все такие подробности забываются особенно же в силу военного времени. На Вашингтонской Конференции СССР не участвовал только потому, что СССР был признан Америкой лишь в последний день конференции. Все это забы­вается, а потом люди могут клеветать о неучастии СССР в Пакте. Получил ли Молотов в свое время мое письмо, по­сланное через Парижское полпредство? Шклявер передавал его. У Вас могут спрашивать, и потому не мешает освежать память.

Секретарь Королевского Азиатского Общества в Бенгале проф. Калидас Наг просит к их юбилею пожертвовать карти­ну. Дам «Слава Гималаев». Пусть и там звучат Гималаи – уж так и придется быть Гималайским, как один друг предла­гал прибавить к фамилии. А Козенс писал: «Гималайский в душе». Жаль, что у нас произносят Гималаи, а в сущности следовало бы сказать Хималаи – ближе к местным выгово­рам. Мягче.

Когда образуются ячейки Знамени Мира в малых городах и селениях, мы будем советовать, чтобы они держались тройками – так гораздо подвижнее и им самим удобнее. Азатем их достижения могут сливаться в комитеты больших городов. Именно, пусть доброе дело идет народным путем. Сейчас во всем нужны народные сотрудники. Нужно зарождение куль­турных дел там, где их прежде не было. Новые места, новые люди, новые мысли, новые применения в жизни. Всегда вери­ли мы в молодежь. Думается, и теперь молодые примутся за широкую пашню. Молодые духом, ибо не нужны молодые старики. Колесница Культуры задвигается молодыми силами, молодым мышлением.

Вы знаете, как нужно дерзание, даже вопреки очевидности. Ведь и для очевидности требуются телескопы. Много огорчительного бывает в бытовой очевидности, но и на мельнице много пены и пыли, а как же без мельницы?! Радио сообщает, что Уоллес сказал: «Америка будет верхо­венствовать над торговлей всего мира и должна вести агрес­сивную торговую политику». Вот в этом злосчастном слове «агрессия» и заключена могила. Можно ли навязывать Аме­рике агрессивность, когда весь мир ищет мирную коопера­цию? Эттли сказал лучше: «Мы слишком много говорим о войне, а должны бы говорить о мире». Правильно! Культур­ная работа для мира теперь единственная всеобщая задача. Бомбами мир не создается. А положение вещей в мире по­казывает, как далеко человечество от культурного взаимо­понимания.

В газетах помянуто имя Жданова15он прекрасный культурный деятель. Он – герой Ленинграда. У меня был лист «Верден» о ждановском Вердене-Ленинграде. И теперь в Финляндии Жданов нашел твердые, убедительные слова. Василевский, Рокоссовский – все это гордость русского народа – всех народов Союза. Как прошла у Вас лекция о Толстом? Может быть, и ее пришлете нам для здешних журналов. Возник еще журнал «Наша Индия», лишь бы был долговечным. А то уже десятки журналов на наших глазах захирели и скончались. Жаль!

При повороте к зиме все мы проделали простуду – не сильную, но странную своим упорством. Теперь все какое-то особенное. Сейчас пришло письмо Тюльпинка из Брюгге – посылаю Вам копию и для архива Пакта и для прочтения сотрудникам. Вот еще доказательство, насколько люди спешат с реализацией идеи Знамени Мира. В наш Брюжский Музей будут сдаваться отчеты о памятниках Культуры. Спрашивают, как будет действовать наш Комитет, и никто не согласится отложить неотложное на два года. Даже скромный во всех отношениях Тюльпинк в маленькой Бельгии уже действует. Полагаем, что Уиду письмо Тюльпинка будет весьма интерес­но. Пошлите Тюльпинку все сведения о разрушениях в СССР. Это будет мостом с Брюгге, а кстати, хорошим сведением для отчета АРКА. Также получено письмо от С.Дев – он пишет статью о Знамени Мира и будет проводить идею среди моло­дежи. Сохраните в архиве и это сведение. Следите за хищни­ками, за врагами и радуйтесь, что именно эти исчадья – наши враги. Помню, Куинджи говорил мне: «Это-то хорошо, что вы имеете врагов. Только бездарность врагов не имеет».

Кончим, чем начали. Пусть Жин разузнает, кто стоит во главе Культуры. Мысль Уида хороша, но такой снаряд должен попасть в цель – не промахнуться. Эта весть дойдет к Вам к праздникам, к Новому Году – пусть будет Вам всем хорошо.

 

1 декабря 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Продвижение

 

Прилетело Ваше огорчительное письмо от 11-11-45. Ох, как понимаем Ваши тяготы и заботы. Но творите Ваше до­брое дело в пределах возможностей. Не утруждайтесь рабо­тою по Знамени Мира. Назовем для Комитета: Дедлей и Зина, Жин и Жаннетт, Катрин и Инге, Фогель, Муромцев и его две дочери, Магдалина. Если хочет присоединиться – Уид. А дальнейшее само себя покажет, всегда можно допол­нить. Собираться в год раза четыре и опять-таки по надобно­сти. Таким образом, никакой чрезмерной работы не потре­буется, но будет жизнь. По АРКА Вы делаете, что можете, приносите пользу, оберегаете Культуру, а переполнять чашу тоже не следует.

Вы правильно ужасаетесь тому, что «доллар – король». Даже не король, а свирепый тиран-поработитель. А демокра­тия – подданные рабы сего владыки. Увы, это так, но если бы было бы иначе, то и Культура не была бы опасно больна.

Статью из рижского сборника «Мысль» я послал для Вас – там есть даты, которые могут Вам пригодиться. Очень ждем, удастся ли Магдалине поместить декларацию? Теперь куда-то рассеялись друзья из Калифорнии, а там их было много. У одного из них было любопытное собрание газетных некрологов после моих «похорон» в Сибири, были и кари­катуры Щербова и Ральяна. Забавны были «Владыка не­здешний», а также на Александра] Бенуа с надписью: «Известная цыганская певица Сашка Бенуя исполнит «Мой костер в тумане светит». Где они, всякие памятки? Не зна­ем, что сталось с архивом, бывшим у Б.К. Как жаль, что он умер.

Жаль, что такие завзятые вредители, как Коненковы, отправились на свою новую ниву. Сколько клеветы сеется всякими злючками. А время такое напряженное, что кажет­ся, не клеветою прозябать. Все ждем возвещенного предста­вителя. Два примечательных номера «Известий» (ТАСС прислал). Один от 2 Сентября с прекрасной статьей Щусева о происходящем градостроительстве. Сколько полезного уже творится, и в каких опытных руках это всенародное дело! Честь и слава всем, приложившим труд на восстановление и украшение народного достояния. Хорошо бы перевести та­кую замечательную статью и широко напечатать. Другой номер «Известий» от 18 Сентября дает потрясающее «Сооб­щение Чрезвычайной Государственной Комиссии по рассле­дованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков». Неслыханный список разрушений, вандализмов! Человечест­во не знало такого позорного разрушения Культуры. Этот доклад должен быть во всех библиотеках, во всех школах, чтобы будущие поколения содрогнулись перед явлением че­ловеческого озверения. Такого в мире еще не бывало.

Британские газеты пишут о необычайном возрастании преступности в Англии и в Америке. Что же это такое? Впро­чем, слабые мозги, потрясенные Армагеддоном, могут бро­ситься в любые извращения. Какое же спешное культурное просвещение требуется! Также журналы сообщают о неслы­ханном развитии спиритизма в Англии. Опять опасность в невежественных руках. Также пишут о выкачивании крови и накачивании чужою. Опять опасность! Да, неблагополучно в большом земном доме. Мало таких крепких духом, каким был Куинджи – уже тридцать шестой год его ухода. Сколько добра он творил и всегда безымянно. Но умел быть и насто­ящим Гуру. Многое вспоминается. Однажды В. за глаза на­звал его просто Архипом, но Куинджи услышал. Вечером, когда мы все собрались за чаем, Куинджи сказал: «Вот вы называете меня Архипкой, а кем же вы тогда будете?» Или Б. однажды злословил о нем за глаза. К вечеру Куинджи сказал: «Сегодня не будем пить чай. Не следует пить и есть с недовольным человеком». Много мудрости было в Куинджи – нужны такие учителя всегда, а особенно теперь нужны.

Хорш способен на любую гнусность. Он может сказать, что Комитет Музея не существует – значит, и постановлен­ная декларация не существует. Такая гнусность опрокидыва­ется тем, что в таком случае все постановления Комитета недействительны, а ведь они уже вошли в жизнь. Конечно, такое предположение невероятно, но ведь от преступников можно всего ожидать. Непременно прочтите журнал «Тайм» от 8 Октября. Неужели Рузвельты замешаны в жульничестве? Куда же дальше идти? Уж не причина ли прикрывания Уол­леса? Если же «Тайм» клевещет, то почему не было немед­ленного опровержения? Какое темное время! А вместе с тем и комизм: предлагается представителей наций посадить в Вау-вау на острове Вуху – неплохо для смешного рассказа. Так и обострился трагизм и комизм – Гранд Гиньоль!

Думается, на будущий год председателем АРКА – Уида, а председателем Комитета «Знамени Мира» – Дедлея. По­степенно у Вас завяжутся интереснейшие иностранные сно­шения – Вы уже имеете Брюгге и Краков, подойдут и дру­гие. Уже пригодились снимки разрушений, полученные Ва­ми из ВОКСа. Удалось ли Вам найти представителя ТАСС в Нью-Йорке? Такая дружба – полезна; наверное в кон­сульстве знают, где и кто.

Папку пришлите не более десяти листов (потолще) – увидим, пригодится ли. Полагаю, что особых затруднений не будет, маленькую стоимость поставьте на пакете. Заранее – спасибо! Не слыхали ли о судьбе «Половецких плясок», поче­му Мясин замолк?

Санджива Дев пишет от 22-11-45: «Я говорил на собра­нии о Знамени Мира, и много молодых людей достойно ото­звались на этот призыв». Вот пусть в разных собраниях звучит зов о хранении Культуры. Каждое семя по-своему произрастает. Не предсказать, где почва окажется плодонос­нее. Друзья Кумарасвами предполагают почтить его юбилей­ным сборником. Просили участвовать. Пошлю привет, ведь он много поработал для индийской Культуры и не всегда ему было легко.

Пусть Дедлей еще покажется доктору – так часто они ошибаются. У нас в семье были носившие бандаж, но он не отягощал их. Может быть, у Жина оказался какой-то неудачный? Странно, что он требовался лишь на короткое время. Врачебное дело с их новыми методами и средствами требует внимательных и длительных проверок. Наконец, до­шел пакет с бюллетенями из посольства – есть интересный материал, но сколько времени пакет странствовал!

Вы пишете, что Вам приходится по восьми часов в день с секретаршей заниматься корреспонденцией, отвечая на всякие запросы. Вот это живая деятельность! Сколько любопыт­ных подробностей для отчета АРКА! Только подумать, где только читаются Ваши сообщения и приносят пользу. Творит­ся богатый посев. По местным условиям эти семена взойдут разновременно, и далеко не все всходы могут быть усмотрены Вами, но знайте, что движение произошло.

Пусть будет каждое Ваше движение – продвижением. Даже если теснинами приходится идти, все-таки продвигай­тесь. Помните мою «У последних врат»? Всюду «запреще­но», но только на последних вратах: «позволено». Итак, вперед, все-таки вперед! Друзьям – привет. На местах уви­дите, кто друг. А если истинный друг, то тем сердечнее и привет.

Читаем с большим вниманием замечательную книгу Си­монова «Дни и ночи». Сильное дарование, мощное, правди­вое. Помимо глубокого содержания – героическая эпопея войны– книга насыщена ценными бытовыми чертами, и все это дает долгую жизнь произведению. Симонов не только знает Родину, но и любит ее. Умеет смотреть глазом добрым, а это редкое качество. Но одного не знает Симонов. Не знает он, что в далеких снежных Гималаях русские люди с радо­стью читают его книгу и шлют ему сердечный привет.

 

15 декабря 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

Русь

<(16.12.1945)>

 

«Широка страна моя родная.

………………………………

Молодым у нас везде дорога.

Старикам у нас везде почет.

………………………………

Как невесту, Родину мы любим.

Бережем, как ласковую мать».

 

Весь мир облетела ласковая песнь. Ни снега, ни ветры не остановят сердечное слово русского народа. Давно сказано: «Входите в русскую деревню с песней». Песня, красота всегда были близки русскому человеку. Помните, как красиво ска­зал Гоголь о русской песне? Поет народ, значит он все пре­одолеет и придет к прекрасному будущему.

Мастер, труженик ведет работу свою и подпевает. И сколько песен знают такие мастера. Не только старинные на­певы знают, но и новые сложат. Любая работа под песню спорится. И к новизне всегда устремлено русское сердце. Об­новиться – все равно, что целину поднять. Новая запашка – всегда по сердцу.

Только допусти к знанию – всех опередит. Где-то дума­ют, что на Руси что-то не найдено, нечто не удумано. Ан вот уже и найдено, смекалка уже надумала, только не любит зря или во вред разболтать. «Всяк Еремей про себя разумей». Но где полезно, там Ерема не обособится, а поймет выгоду об­щей работы. Тоже знает, что «один в поле – не воин». Будет расти сотрудничество. На льду цветы не растут, а зараза зло­пыхательства к добру не приведет.

Говорят – изменился народ. Да, многому научился, во многом преуспел, мастером стал, но сердце-то осталось то же самое – великое русское сердце. А если оно сохранилось че­рез все труды, через все поля бранные – значит, оно еще выросло. А расти сердце русское может лишь к добру, к по­знанию, к человеколюбию.

Не успели отгрохотать пушки, как уже мыслят о небы­валых урожаях, гремит градостроительство, вырастают шко­лы. И старики почтены. Да еще какие старики – бога­тырские: Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ломоносов, Пушкин, Репин, Чайковский, Римский-Корсаков! Всем стро­ителям – честь! Берегут Троице-Сергиеву Лавру, отстраива­ют соборы и великие памятники. А сколько творится во славу женщины! Мало того, что равноправие – пришло пол­ноправие. За военные годы великие труды приняла на себя женщина – строительница Родины прекрасной. Обойдите по­ля, заводы, школы, лечебницы – подивитесь на достижения женщин!

В едином взлете слились все народы Руси, на каких весах взвесить, где и кто больше совершил? Все возлюбили Родину и вознесли ее. И за то, про то по всему миру возлюбили народы Русь. Полюбили в глубине сердца, тянутся по-братски, хотят в труде приобщиться, верят в мощь русскую.

На Руси не могут вполне знать, какие благие нити дру­жества протянулись по миру. Культурная связь не может уследить за всеми очагами, где теплится истинная дружба, где куется крепкое доброжелательство. Каждая весточка «от­туда» читается, слушается с особым вниманием. Только по­думать, что и в наших снежных Гималаях звучат слова о Руси, стучат машинки о Руси, творятся картины в честь русского народа. «Что думаете? Как полагаете? Что слыша­ли?» – спрашивают друзья.

Франция говорит о двух великих странах. Может быть, и одна? Да что там считаться! Такие счеты тоже не в духе русского человека. Он творит свое великое, заповедное дело. Горячо любит Родину, шлет добрые мысли человечеству. Мчится Русь! Великий путь созидания, Красоты.

 

16 декабря 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

Другу16

(17.12.1945)

 

Спасибо за добрую весточку от 29-11-45 из С.Антонио. Очевидно, мое письмо где-то заплутало. В нем я писал о женитьбе Светика на Девике Рани – самой блестящей звезде Индии в фильмах. Мы ее очень полюбили – славный, даровитейший человек. Также я писал, что просил Зину послать Вам отчет АРКА, ибо Вы хотели стать членом ее. Да, Зина и Дедлей изо всех сил действуют в этом полезном деле.

Порадовались мы Вашему успеху в С.Антонио – должно быть, прекрасное место. Кто знает, удастся ли Вам оживить Арсуну – уж больно много бед сейчас в мире. За последнее время опять выдвинулось внимание к Знамени Мира. Да, Культура больна, и следует без устали твердить об охране ее.

Если сможете, сделайте из двух-трех ячейку Знамени Мира. Всюду можно забросить полезное слово, а особенно среди молодежи. Именно будьте сеятелем добра, каким Вы всегда были. По счастью, добро можно сеять повсюду.

После кончины Бориса прервалась переписка с Москвою. Главное, не знаешь, что туда доходит. В журнале «Славяне» появился мой лист дневника. Может быть, и еще где-то было, но мы-то не знаем. Слушаем радио, но многое не вмещается. ТАСС прислал московские газеты – интересно.

Не имеете ли вестей из Каменца? Впрочем, теперь почта совсем испортилась. Мы не имеем сведений из Парижа, Праги, Белграда, Загреба. Но из Алжира, из Бельгии имели вести и хорошие. Музей в Брюгге не пострадал. Из Китая имели нео­жиданные письма, но от друзей – ничего. Беспокоит Рига, ведь, наверное, друзья хотели бы сообщиться и – ничего.

Спросите, как мы? – Трудимся, творим, действуем. То же и Вам желаем. Шлем приветы друзьям и рады Вашим добрым весточкам.

 

17 декабря 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

Другу17

(20.12.1945)

 

Дорогой мой А.П. Радость! Сейчас долетело Ваше славное письмо от 5-12-45. Первое Ваше письмо не дошло. Сердечно порадовались мы – Вы и Ваша семья сохранены, Вы трудитесь и преуспеваете, Вы сплотили добрых сотрудников во Имя Великого Наставника Земли Русской. Радость и в том, что Ваши суждения о сотрудниках правильны. Привет им от нас всех.

Спросите, а мы как? Трудимся, творим, действуем. Смот­рим в ту же сторонку, как и Вы. Прилагаю мой последний лист дневника – в нем наши мысли. Иначе и быть не может. Уведомляйте о Ваших передвижениях, а то и найти трудно. Вот Вы пишете, что В.Н.И. уехал, а поди найди его. Имеете ли вести от харбинских друзей? Не слыхали ли о моем брате Владимире? И адреса его не знаем. Знает ли он, что брат Борис умер в Москве?

Вообще, переписка всюду затруднена. Все рассыпалось, но уже собирается. Беспокоит, что из Риги нет вестей. Там друзья, которые, наверно, хотели бы сообщиться. Жаль, что З. свихнулся. А что сделалось с харбинскими фашистами Родзаевским, Лукиным, Васькой Ивановым и прочими гадами? Много раз поминали мы Вас и стремились послать весточку, но куда? Может быть, и Вы чувствовали ток наших добрых мыслей.

Под моей картиной в Праге имеется сокрытая надпись: «Трижды дано Преподобному спасти Землю Русскую. При князе Дмитрии, при Минине и Пожарском и теперь» – от не­мцев. Ведь дошли они до самой Троице-Сергиевой Лавры, и там ждал их удар. Один из советских художников написал картину, как строится стена конного воинства, а на фоне – Лавра. Много, много Знаков – лишь бы замечали их. А то смутилось человечество, совсем заплуталось, налилось нена­вистью. Как правильно Вы описываете, Шанхай – язва раз­ложения! Потороплюсь кончить, чтобы скорей отослать. Может быть, еще дойдет до Нового Года. Сейчас опять много внимания к нашему Знамени Мира об охране Культуры. Разъясните его значение сотрудникам. Может быть, составит­ся добрая ячейка Знамени Мира. Всюду можно сеять добро, а особенно среди молодых.

Сердечный привет от нас всех.

Духом с Вами.

 

20 декабря 1945 г.

Публикуется по изданию: Рерих Н.К. Листы дневника. Том 3. М.: МЦР, 1995.

 

 


 

1 Самоотверженность (selflessness, англ.).

2 Эгоизм (selfishness, англ.).

3 Описки, опечатки (erratum, лат.).

4 Народный артист Советского Союза.

5 Злословие, клевета.

6 Ассоциированные члены.

7 Атлантическая хартия.

8 Дюймов (1 дюйм равен 2,5 см)

9 «Вечный покров».

10 О времена! О нравы! (лат.)

11 Капля камень точит.

12 Акционеры.

13 Земиндар – землевладелец, богатый человек.

14 Обращение к Дутко Валентине Леонидовне.

15 В официальных советских сообщениях Жданов Андрей Александро­вич (секретарь горкома и обкома Ленинграда в 1934 – 1944 гг.) упо­минался как организатор защиты Ленинграда, проявивший себя при спасении памятников Культуры. Отсюда и мнение Н.К.Рериха о Жданове как о крупном культурном деятеле.

16 Адресовано Морису Лихтману.

17 Хейдоку Альфреду Петровичу.

 
 

Начало страницы