1914 г.
Картон, темпера. 68,5 х 96,5 см.
Собрание Ягода.
Даллас, США
Эскизы декораций для постановки оперы А.П. Бородина "Князь Игорь" в четырех действиях (пяти картинах) с прологом.
Либретто написано A.П. Бородиным на материале русской эпической поэмы XII века "Слово о полку Игореве".
Постановка осуществлена в Лондоне в Королевском театре Дрюри Лейн.
Большой сезон русской оперы и балета. Антреприза С.П. Дягилева.
Премьера 8 мая 1914 года.
Режиссер А.А. Санин
Дирижер Л. Штейнберг
Хореограф М.М. Фокин
Декорации по эскизам Н.К. Рериха "Путивль", "Двор князя Владимира Галицкого", "Терем Ярославны" и "Плач Ярославны" исполнил O.K. Аллегри.
Рерих Н.К. "Одеяние духа" / Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига: Виеда, 1992.
Когда мои половецкие костюмы в "Князе Игоре" проникли в моды Парижа — разве это была только экзотичность? Нет, эти костюмы, сойдя со сцены, став около старых стен Лувра, не испортили жизнь и внесли еще одну жизненную ноту.
Рерих Н.К. Венок Дягилеву / Держава Света. Священный Дозор. Рига: Виеда, 1992.
Прошло 500 представлений "Князя Игоря", прошли "Псковитянка" и "Китеж". Расцвела "Весна Священная". В 1920 году мы возобновили в Лондоне "Князя Игоря", когда Дягилев пригласил меня из Швеции. В последний раз я встретил его в Париже в 1923 году. Вспоминаю это последнее свидание с чувством особого мира и дружбы. Можно было во многом спорить с Дягилевым, но никогда это не переходило на личную почву. Конечно, вопросы искусства в его жизненном проявлении всегда вызывают такие многообразные суждения. Но в этих обменах мнений о деле не вспоминаются никакие личные выпады. Чувствовалась только большая положительная работа созданий нового выражения искусства.
Дягилев был чужд спячке жизни: с детства будучи очень одаренным музыкантом, он признал истинный путь искусства. Это не был поверхностный модернизм. Он не был условным "носителем зеленой гвоздики", но был искренним рыцарем эволюции и красоты.
Журнал Лиги Композиторов, Нью-Йорк. 1930 г.
Рерих Н.К. Дягилев / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.
Следующая встреча наша была на почве театра в 1906 году. "Половецкий стан" (тот, который в Третьяковке), а затем "Псковитянка" (Шатер Грозного), "Игорь" и в 1913 году — "Весна Священная". Уже в Лондон в 1920 году Дягилев прислал мне телеграмму — привет о пятисотенном представлении "Половецкого стана". Не знаю, где находится мой занавес к Китежу — он был принят превосходно.
[1937 г.]
Рерих Н.К. Средства / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.
Дягилев всегда нуждался в деньгах. Иначе и быть не могло. Его личные средства были невелики, а выставки, журнал, антреприза, поездки — все это требовало больших затрат. Богатей сочувственно ему улыбались, но действительная помощь трудно приходила. Именитые друзья похваливали, но кошельки были закрыты. Впрочем, так же трудно было и во всех новых делах. Однажды я спросил Дягилева, отчего он не обратится к Ага-хану, который всегда посещал его балет. Ответ был: "Даже если для него лошадиный балет поставлю, то все-таки не поможет". Иногда становилось глубоко жаль траты такой ценной энергии на розыски средств. Перед постановкою "Половецкого стана" Дягилев в день своего отъезда принес мне в счет гонорара 500 рублей. Но вечером на вокзале его так осаждали со всякими денежными требованиями, что он лишь шептал: "И зачем я Рериху 500 рублей отдал?" Если бы я был на вокзале, вернул бы ему.
Рерих Н.К. Встречи / Листы дневника. Том 2. М.: МЦР, 1995.
…Хвалю Лифаря за выставку в Лувре, посвященную Дягилеву. Жаль, что там был лишь один мой эскиз к "Половецким пляскам" из Музея Виктории и Альберта. Конечно, в Гималаях не услышишь обо всем, что творится по миру. Декорация к "Половецким пляскам" в 1906 в Париже дала мне много друзей. Основной эскиз декорации был приобретен Серовым для Московской Третьяковской галереи. Варианты в "Виктории и Альберте" и Музее Детройта. Из дягилевской постановки в Париже "Князя Игоря" два эпизода незабываемы. Первый — дружба с Саниным. Очень ценю этого режиссера. Даже в опере ему удавалось передать жизнь народных масс и избежать всякой условщины. Славный, душевный человек. Второй эпизод — костюм хана Кончака для Шаляпина. Труден был Федор Иванович. Никогда не знаешь, к чему придерется. Груб был, но ко мне всегда относился ласково. Оценил мой скифо-монгольский костюм. Умел и надеть его.
После успеха "Игоря" с "Половецкими плясками" и удачных выставок Бенуа назвал мои выступления "барсовыми прыжками". При давнишней враждебности Бенуа ко мне такой отзыв был верхом похвалы. "Монтекки и Капулетти" — так называли многие клан Бенуа и наши группы. Одно могу сказать, что не от меня шла это рознь. Много раз я пытался водворить мир. Миротворчество всегда было в моей природе. Раздор для меня отвратителен.